Создать такую лабораторию казахстанские спортивные функционеры планировали еще в начале 90-х. Более того, на бумаге антидопинговая лаборатория как бы существовала. И даже, как водится, у лаборатории появился свой начальник. Но самое главное — отсутствовали деньги на приобретении дорогостоящей аппаратуры. Такое положение продолжалось вплоть до зимних Олимпийских игр 2002 года в Солт-Лейк-Сити. Что же случилось после Игр? Какая муха укусила наше спортивное начальство?
Перед Олимпиадой в Солт-Лейк-Сити президент Международного олимпийского комитета (МОК) Жак Рогге объявил допингу беспощадную войну. Надо сказать, что даже Хуан Антонио Самаранч — предшественник Рогге — в одном из интервью признался, что борьбу с допингом он проиграл. Но амбициозный и деятельный Рогге на этот счет имел свое мнение.
Как и обещал Рогге, Олимпийские игры в Солт-Лейк-Сити прошли под знаком допинг-разоблачений. Особенно пострадала Россия, лишившаяся некоторых завоеванных медалей. Причем специалисты в этом обвиняли не самих спортсменов, применявших допинг, а антидопинговую лабораторию России, давшую добро по поводу «чистоты» атлетов. Можно сказать, что Россия проиграла эту Олимпиаду на биохимическом уровне. А при чем тут Казахстан?
Казахстан, как раз, кстати, был совсем, как говорится, ни при делах. Лучшее достижение олимпийской команды — восьмое место из восьми команд женской сборной Казахстана по хоккею с шайбой, хотя, например, в команде лыжников были очень даже неплохие гонщики. Но ни для кого не секрет: чтобы на равных бороться с ведущими атлетами, необходимо иметь за спиной мощную антидопинговую лабораторию. Почему? Да потому что антидопинговая лаборатория существует не только для того, чтобы определять наличие допинга, но и для того, чтобы разрабатывать современные методы восстановления организма спортсмена. При этом нужно исключить использование запрещенных препаратов.
— Планируется, что первое оборудование для антидопинговой лаборатории прибудет в Казахстан в ноябре-декабре, — рассказывает ее глава Талгат Талбаев. — На эти цели было выделено правительством более ста миллионов тенге. Но для полноценного функционирования этого недостаточно. В 2003-2004 годах мы докупим оборудование.
— Насколько известно, в Казахстане нет специалистов, способных обслуживать антидопинговую лабораторию?
— У нас есть договоренность с Российским антидопинговым центром в Москве о том, что наши сотрудники пройдут в нем стажировку. Кроме того, генеральный директор Всемирной антидопинговой ассоциации предупредил руководителей лабораторий в Барселоне и Лозанне, что к ним, возможно, обратятся за помощью казахстанцы.
— Вы намерены зарегистрировать лабораторию после того, как будет закуплено все оборудование. Что это нам даст?
— Если мы не зарегистрируем лабораторию в МОКе, то будем проводить анализы только для казахстанцев. В ином же случае наш антидопинговый центр сможет обслуживать международные турниры и атлетов из других регионов. Сегодня вся Центральная Азия вынуждена присылать пробы в Москву. Если же нам удастся зарегистрироваться в МОКе, то Узбекистану, Туркменистану, Кыргызстану за результатами анализов проще обратиться к нам. Конечно, за это придется платить. Стоимость анализа одной пробы примерно 100 долларов.
— Что вы можете сказать об эритропоэтине — запрещенном препарате, на котором сейчас ловятся многие?
— Эритропоэтин способствует выработке красных кровяных телец, которые повышают физические возможности человека. Но сейчас часто используется так называемый кровяной допинг. В период интенсивных нагрузок у атлета повышается количество красных кровяных телец. В это время у него берут кровь, а затем непосредственно перед соревнованиями вводят эту кровь, но уже обогащенную кислородом. Вообще же список запрещенных препаратов постоянно расширяется, и, чтобы не отстать от времени, нам необходимо быть в курсе всех новостей.