Об интервью мы договорились неожиданно быстро. Выслушав меня по телефону, Евгений Сычев помолчал, словно обдумывая что-то, и решительно сказал: «Диктуйте адрес. Я приеду». Через час раздался звонок в дверь.
Меня поразили его глаза. Это был взгляд предельно уставшего человека. «Я даже не знаю, с чего начать», — едва слышно промолвил он.
— Тогда давайте начнем с самого начала. Как я понимаю, отправной точкой конфликта между вашим сыном и «Спартаком» послужило желание руководства клуба перезаключить существующий контракт?
— Мне бы не хотелось касаться вопросов, связанных с Диминым контрактом. Они будут рассматриваться на заседании КДК в среду. Нет оснований не доверять этому органу, и я уверен, что решение будет справедливым. Хотя мне не совсем понятно: президент премьер-лиги Мутко в своем интервью заметил, что КДК рассматривает большое количество подобных вопросов, как дело Сычева. Почему же тогда поднят такой шум? А ведь то, что сейчас происходит в прессе, — лишь небольшая часть по сравнению с тем, что свалилось на сына внутри клуба. И началась эта история задолго до того, как он был вынужден написать заявление. Сразу после чемпионата мира. Если на человека идет такое давление, запугивание — это же элементарное рабство. Другими словами то, что происходит, назвать не могу. И за своего ребенка буду биться до последнего. Не важно, кто стоит с противоположной стороны.
— В связи с чем вы приехали в Москву?
— В начале августа Дима в очередной раз позвонил мне в Омск. Я сразу почувствовал, что он сильно взволнован. Дима сказал лишь одно: «Папа, мне надо с тобой посоветоваться. Я не знаю, что делать». И 14 августа я прилетел. Немного раньше я также в Москве встречался с президентом «Спартака» Червиченко. Он тогда ни с того ни с сего завел разговор о приобретении мне московской квартиры. Хотя я никогда не поднимал этого вопроса и никуда уезжать из Омска не собирался. Я уже тогда пытался выяснить, в чем подоплека изменившегося отношения к Диме. Мне был дан обтекаемый ответ, что руководство «Спартака» хотело бы «что-либо изменить». Я сказал, что меня не интересуют в данный момент детали контракта, что просто хочу понять, почему мой ребенок находится в таком состоянии. Червиченко снова стал говорить о квартире, о том, что «Спартак» готов предоставить мне работу в своей футбольной школе. Так и ушел ни с чем.
— До чемпионата мира вам приходилось встречаться с руководством клуба?
— Нет, да и сам не стремился. Однажды был в Москве в командировке, встретился с техническим директором Шикуновым — на встречу с Романцевым заведомо не надеялся. Разговор получился коротким и сухим. Шикунов сказал, что все, мол, нормально, Димой в «Спартаке» довольны, будет прогрессировать — зарплату прибавят. Тогда я поинтересовался, какая вообще у Димы зарплата — контракта-то не видел. Он от ответа ушел, стал говорить, что в дальнейшем, возможно, меня на работу в «Спартак» пригласят. Я удивился, сказал, что у меня с работой и в Омске все в порядке.
— Вы работали тренером?
— Когда-то да, а сейчас уже четвертый год возглавляю футбольную школу. Из нее, к слову, два человека в спартаковском дубле сейчас играют. Кстати, тогда еще, знаю, Диму спрашивали, какую бы он хотел получить помощь от клуба. Он сказал, что хотел бы помочь родителям — мы живем тесновато, впятером в двухкомнатной квартире, младшему ребенку три года. Но меня это как раз не угнетало никогда — приходилось и в однокомнатной квартире с семьей жить. А Дима, кстати, как только зарабатывать начал, всегда нам помогал.
15 августа Диму вызвали в кабинет Червиченко. Там были также Шикунов, Романцев и Федотов. Вчетвером устроили ему форменный перекрестный допрос. Зачем отец приехал, чего хочет? В конце сказали, что если он намерен продолжать играть, то должен обязательно подписать все бумаги. Иначе у него будут большие проблемы. Дима отказался наотрез.
Как мне кажется, давление на сына происходило не из-за контракта, как такового, а потому что руководство клуба задалось целью привязать Диму на ближайшие пять лет, связать его по рукам и ногам на тот случай, если он вдруг по какой-либо причине откажется от взаимоотношений со «Спартаком».
16 августа он сыграл последний раз. Я видел игру — Дима выглядел неплохо, количество ошибок в первом тайме было минимальным. А после перерыва сына посадили на скамейку, Шикунов похлопал его по плечу и сказал: «Все, для тебя футбол закончен». Вот, собственно, и вся история. При этом прекрасно понимаю, что спартаковское руководство хочет подать историю с Сычевым так, чтобы никому из игроков больше неповадно было открывать рот.
— И вы решили добиться расторжения контракта?
— А что оставалось делать? Да, я взял на себя всю ответственность. Потому что Дима — мой ребенок. Я помню, как он радовался, попав в «Спартак». Деньги по большому счету его никогда не интересовали — он был счастлив оттого, что играет в этом клубе. «Спартак» ему всегда нравился. А уж когда фанаты его признали и начали поддерживать…
— Вы не боялись, что, разорвав отношения со «Спартаком», ваш сын может надолго оказаться в некоем игровом вакууме?
— Боялся. Но ведь он, наверное, не просто так заслужил положительные отзывы о своей игре, должно быть, и в самом деле что-то собой представляет. Мы вместе подумали: пусть это будет для него суровым уроком, но вопрос-то ведь не об игре в «Спартаке», а о всей его дальнейшей жизни.
Понимаете, мне трудно говорить об этом… Я его не наказывал никогда в жизни. И за свои 18 лет он плакал всего три раза. Первый раз — когда совсем маленьким был. Второй раз — в седьмом классе. Я его тогда на тренировку не пустил из-за не очень-то хороших оценок в школе. И третий раз — на чемпионате мира после поражения от бельгийцев. А тут, приехав на базу, увидел в его глазах испуг и слезы.
— Постарайтесь не обидеться на мой вопрос, но я должна его задать, так как об этом говорят и представители спартаковского клуба, и довольно авторитетные в футболе люди. По их мнению, яркая игра Сычева на чемпионате мира заставила вас задуматься над тем, что сын стоит гораздо больших денег, чем платит «Спартак», а у него самого появилось нечто вроде звездной болезни. Что вы можете на это ответить?
— Не собираюсь вас обманывать. После чемпионата мира Димой действительно заинтересовались многие клубы. Об этом я догадывался по обрывкам фраз, которые слышал от руководителей «Спартака». Но тональность их высказываний была одна: Сычеву еще рано за границу. Прекрасно их понимаю. За три месяца до чемпионата мира — с января по май — сам не мог и предположить, что все сложится так удачно, что сын не просто войдет в сборную, но так в ней себя проявит. Он, конечно, еще никакая не звезда и сам это прекрасно понимает. После чемпионата мира мы говорили с ним, и он сказал: «Папа, я ничего еще не добился. Смог бы, наверное, если бы мне больше доверяли». По большому счету его не интересует ничего, кроме футбола. Ни девушки, ни дискотеки — разве что компьютеры. С 14 лет он жил один — сначала в Питере, потом в Тамбове. Если бы начал ломаться, это проявилось бы раньше и он не стал бы футболистом такого уровня.
Но он еще ребенок. Иногда совсем по-мальчишески начинал от журналистов убегать. Долго объяснял ему, что он, как профессиональный футболист, обязан общаться с прессой, что это часть его работы. А он все равно неловко чувствует себя с журналистами. Когда в Омске в связи с его приездом была организована пресс-конференция, мне стоило колоссальных трудов убедить Диму пойти на нее. Он сильно сопротивлялся: «Папа, пойми, я устал говорить одно и то же, я хочу играть».
А сейчас переживает страшно, понять не может ничего: то стадионы кричали: «Сычев! Сычев!» — и вдруг оказался изгоем. Помню растерянность в его глазах, когда мы уезжали из Тарасовки. Уютно обставленная комната, стенки спартаковскими плакатами заклеены — и он, совершенно не понимающий, почему должен все это бросить и уйти…
Поверьте, финансовая сторона его дальнейшей карьеры для меня далеко не самое важное. Сейчас думаю лишь о том, как оградить его от того, что происходит, от статей этих страшных. Но Дима ведь в Интернете все читает. Что происходит у него в душе, могу лишь догадываться. Сын никогда особо открытым не был, а сейчас еще больше закрылся. Хотя, знаете, в Интернете я обнаружил и хорошее письмо. Женщина одна написала: «Не верю, что Сычев из мальчика, который плакал после поражения сборной в Японии, мог так быстро превратиться в подонка и рвача. Это процесс долгий и целенаправленный».
— Какие чувства вы испытывали, глядя, как сын играет на чемпионате мира?
— Вспоминал, как в восьмилетнем возрасте он говорил, что мечтает играть в хорошем зарубежном клубе. И подумал, что Дима сделал еще один шаг к этому. Что лукавить — выступать в итальянском или испанском чемпионатах намного интереснее, чем в российском. Но я понимал, что это никуда от Димы не уйдет. Что для него самого будет гораздо лучше поиграть в «Спартаке», в еврокубках. Чтобы по крайней мере доказать: его успех на чемпионате мира не был случайным.
Уже после того, как скандал начал разгораться, я встречался с Романцевым — Дима в то время еще находился в Тарасовке. Разговаривали мы три часа. Олег Иванович пытался убедить меня в том, что Диме рано думать об уходе из команды, что ни к чему хорошему это не приведет. Хотя я не понимаю, почему Дима не мог бы играть за Россию, даже уехав в зарубежный клуб. Как те же Карпин, Мостовой или Смертин. Получается, во всей этой истории о карьере мальчишки никто не думает. Говорят, что в «Спартак» раз в жизни приглашают. Так и шанс в сильный западный клуб попасть раз в жизни выпадает. Второго может не случиться. Почему я должен убивать мечту ребенка? Не хочу, чтобы он, как это случалось с другими, ушел в никуда. В «Спартаке» ведь в последнее время происходило немало неприятных событий. Уход Тихонова из команды, Бушманова, Цымбаларя. Сейчас Цихмейструк ушел, чуть раньше Грозный…
— Вас не пугает, что в сильном западном клубе Дмитрий может не выдержать конкуренции?
— А вот это, как мне кажется, уже во многом зависит от того, как футболист себя покажет. Это его проблемы — доказать, что он не хуже остальных. Футбол — жесткая и жестокая профессия. В этом я полностью отдаю себе отчет. И ему говорю, что должен быть готов ко всему, раз такую профессию выбрал.
— Вся эта история не настроила вашего сына против команды?
— К игрокам у него нет ни малейшей предвзятости. Как и к болельщикам, и ко всем, кто его поддерживает сейчас.
— Для вас было неожиданностью, что его не пригласили в сборную?
— До меня доходили слухи, что по инициативе Червиченко подписан меморандум между 15 клубами премьер-лиги, согласно которому Дима не мог тренироваться ни в одной команде. Естественно, это не могло не повлиять и на позицию Газзаева, заявившего, что человек без игровой практики ему не нужен.
— В связи с чем ваш сын оказался в больнице?
— Он был на грани нервного срыва. Очень болезненно переживал, что его не поставили в состав на игру сборной. Вручили машину — и не дали играть. У Димы такая тоска в глазах была, когда он эту машину получал… Тогда я по-настоящему и перепугался — бледный он был неестественно. Боялся, что в таком состоянии может случиться все что угодно. Врачи, собственно, и подтвердили, что состояние сосудисто-вегетативной системы у Димы на пределе. Параллельно появилась возможность подлечить небольшую травму голеностопа, которую сын получил в начале июля в игре с «Зенитом».
Мы сразу же послали телеграмму в «Спартак» — сообщили, что сын в больнице. Естественно, не афишировали, в какой. Об этом, видимо, спартаковское руководство информировал Алексей Соколов. Тогда он был еще вместе с нами.
— А откуда взялся Соколов? Вы знали, что он считался агентом вашего сына?
— Когда Дима успешно играл в юношеской сборной России, сын Соколова тоже был в той команде. Они с Димой одногодки. И Соколов-старший оказывал финансовую поддержку сборной. Так получилось, что мы познакомились — проблемы-то воспитания детей одинаковые, и Соколов как бы взял Диму под свою опеку. Помогал, когда тот два сезона играл в Тамбове, трижды возил на просмотр в «Спартак». Сына взяли с четвертого раза, и он сразу же неплохо себя проявил. Тогда я сам просил Соколова присмотреть за Димой. Если возникали какие-то вопросы, мы их решали сообща — по телефону. И был рад, что о сыне так заботятся.
— Правда ли, что до перехода в «Спартак» вашего сына просматривали в «Шахтере» и не взяли — не посчитали перспективным?
— Он ездил туда — по рекомендации Соколова. Во вторую команду. Прокопенко, насколько мне известно, вообще не знал о том, что просматривают какого-то Сычева. Да и Диме в «Шахтере» не понравилось — он мне звонил, говорил об этом.
— Слышала, что в «Спартак» Сычева продали за три тысячи долларов. Это правда?
— По-моему, такая сумма и была заплачена. По словам руководителей «Спартака», сына отдали как бы в довесок к Шешукову и Алексееву. Несколько дней назад узнал, что за Димин переход Соколову были заплачены большие деньги. Хотя ни в каких документах он не значился — ни как агент, ни как менеджер.
— Может быть, от него просто потребовали вернуть эти деньги, после того как ваш сын написал заявление?
— Не знаю. Соколов, кстати, изначально поддерживал Димино желание расторгнуть контракт. А потом вдруг перешел на сторону руководителей клуба. И стал прикладывать все силы, чтобы Дима вернулся в «Спартак», хотя сын этого не хотел. Мы, собственно, поэтому из больницы Диму и забрали. Соколов приехал туда с каким-то человеком в форме генерала МВД. Судя по всему, намеревались забрать сына силой. Хотя мне абсолютно непонятно, какое отношение к происходящему имеют эти органы.
— И вы, как писали в газетах, предпочли скрыться черным ходом?
— Это не так. Я в тот день получил консультацию лечащего врача, потом мне самому помощь оказывали — давление подскакивало. И только потом мы уехали.
— И теперь прячете ребенка?
— Не прячу. Он по-прежнему находится на лечении. Но не хочу, чтобы общался с журналистами. Боюсь за него. Боялся и тогда, когда он играл в последних играх с недолеченной травмой голеностопа. Через два дня после травмы врач команды сказал, что Дима может тренироваться в общей группе. Началось обострение, еще через два дня сделали рентген… Я понимал, что в таком состоянии он не может показать ту игру, которую от него ждут.
Он до сих пор очень переживает за команду, искренне благодарен всем, кто за него болел и поддерживает сейчас. Но после такой травли ни на какие компромиссы со спартаковским руководством не пойдет.