Почему же к 70-м годам ситуация так резко изменилась?
Хороший у вас план, товарищ Ленин
В Российской империи все сильнодействующие препараты, в том числе яды и наркотики, продавались в аптеках абсолютно легально, и рецепта не требовалось. Более того, кокаин и опиаты входили в состав микстур, предназначенных даже для грудных детей. Впрочем, аналогичная ситуация тогда была практически во всех странах мира. Вред от наркотиков тогда еще изучали мало. Такого понятия, как наркомания, в медицине не было. Врачи говорили лишь о злоупотреблении сильнодействующим препаратом и самолечением, вызывавшем зависимость от неправильно подобранной дозировки и курса лечения. Отказать в продаже каких-нибудь кокаиновых капель аптекарь мог, но все было на его усмотрение. Если бы кто-то из покупателей набедокурил под кайфом или умер от передозировки, отвечать пришлось бы именно аптекарю.
Несмотря на такие вольности, народ практически не баловался веществами. Они стоили дорого, найти нужную дозировку было сложно, да и вообще подобное считалось уделом совсем уж маргиналов. Разве что слишком мнительная барышня могла принимать опасных капель для лечения мигрени гораздо больше, чем требовалось.
Массовым явлением прием наркотических препаратов стал только в 1914-м, когда Николай II ввел строжайший сухой закон, чтобы не допустить пьяных беспорядков и демонстраций в стране, перешедшей на военное положение. Тут ситуация стала курьезной. Спирт продавался только по рецепту врача, и далеко не каждый доктор осмеливался его выписать, зато морфий и кокаин продавались свободно. Тем не менее народ попроще довольствовался брагой и самогоном, а дворяне и купцы могли достать спиртное за взятку, поэтому на опасные вещества подсели богема и студенты, считающие, будто пить первач ниже их достоинства, а чтобы наслаждаться добротным алкоголем у них не было ни связей, ни денег. Легендарный певец Александр Вертинский в своих мемуарах не раз говорил о том, как сам стал жертвой белого порошка и сколько его друзей погубил кокаин.
Совсем тревожной ситуация стала после того, как в тыл стали прибывать тяжелораненые с фронтов Первой мировой. В полевых условиях их лечили очень небрежно, чаще всего просто вкалывали морфий несколько дней подряд, так что многие вернулись с сильной наркотической зависимостью.
После Октябрьской революции, а тем более в Гражданскую, ситуация стала совсем критической. Склады медицинских препаратов были разграблены, и тонны наркотиков оказались на руках у населения. Из-за нестабильной обстановки в стране никто не мог это контролировать, и на опасные вещества подсели даже женщины и дети. В итоге после Гражданской войны на улицах больших городов бродили тысячи наркоманов.
Владимир Ленин решил хоть как-то стабилизировать ситуацию. Для своего времени это решение было очень смелым и не имело аналогов в мире. Отец революции призвал зависимых стать на учёт, а каждому, кто это сделал, выдавался документ, по которому в аптеках могли продать по адекватной цене дозу наркотика. Собственно, это был некий прообраз современной метадоновой терапии, очень популярной во многих странах.
За спекуляцию наркотиками, а нелегальная продажа считалась именно спекуляцией, полагалось жесткое наказание вплоть до расстрела на месте. На практике же это совсем не означало, что все аптеки были завалены опасными веществами. В те времена даже с мукой и крупами были перебои. В итоге зависимые либо слезли с отравы, либо просто умерли от нехватки препаратов. Если организм ослаблен голодом, то и ломка оказывается летальной. Да и зависимые отдавали последние деньги отнюдь не за хлеб.
В период НЭПа наркотики опять вернулись на черный рынок, но о массовости речи не шло. Ими изредка баловались нувориши и богема.
Мы слышали много историй о бескомпромиссности Иосифа Сталина в борьбе с врагами народа, например, про то, что за неосторожное слово можно было угодить на 15 лет в лагеря, а за украденную горбушку хлеба – под расстрел. Казалось бы, при «отце народов» к наркоманам будут применяться самые строгие меры, но в уголовном кодексе за печально известный 1937 год наказания за употребление наркотиков совсем не предусмотрено, а за торговлю ими грозит максимум 3 года. На практике же все заканчивалось максимум годом, и статья применялась разве что к малограмотным дехканам, которые решили поторговать на базаре коноплей.
Такая «лояльность» Иосифа Виссарионовича к дурману объяснится просто. Нужно было показать всему миру, что в стране победившего социализма наркоманов нет, а если их нет, то и статья не нужна. В результате наркозависимых не стало и на практике. За употребление действительно не сажали, но хватало и других статей: тунеядство, саботаж, хулиганство. Невозможно быть наркозависимым и регулярно перевыполнять план, не опаздывать на работу, делать ее качественно, да еще и зарабатывать столько, чтобы хватило на дурь. Если наркоман представал перед судом за саботаж или срыв плана, то зависимость совсем не была смягчающим обстоятельством. Если же кто-то в условиях такой наркосвободы умудрялся не работать и скрываться от властей, то его конец был печален. В целом ситуация сложилась очень напоминающая 90-е, когда любители тяжелых наркотиков либо умерли от передозировки, либо стали жертвами разборок между товарищами по несчастью, либо подцепили тяжелые заболевания.
Допинг для строителей коммунизма
После Второй мировой войны пришла другая напасть. Опиаты остались в далеком прошлом, но люди подсели на психостимуляторы, то есть вещества, позволяющие забыть о сне и усталости. Эти препараты продавались в аптеке свободно и стоили копейки, но предназначились для лечения кашля, простуды и других частых заболеваний. Дозировка наркотиков в одной таблетке была ничтожной, но пара пачек давала ощутимый эффект.
Правда, люди потребляли их для праздного кайфа. Так они старались набраться сил, чтобы выполнить планы досрочно. То есть принимали их, как сейчас пьют энергетики. К этому даже сложилось отношение, как к некому подвигу.
Советский ученый Лев Остерман в автобиографии «Течению наперекор» с гордостью рассказывает, как он сам и весь его отдел трое суток подряд принимали препарат на основе эфедрина, чтобы выполнить проект досрочно, сделав «подарок трудящимся» к очередной годовщине революции.
Если такие препараты принимали даже ученые-биологи, то что говорить о простых работягах, шоферах, инженерах. Психостимуляторы впоследствии вызывали бессонницу, и часто употребляющие подсаживались на снотворные.
Только в 1954 году подобные препараты либо совсем сняли с производства, либо стали продавать строго по рецепту. Тех же, кто в пристрастии к веществам зашел слишком далеко, отправляли в психиатрические клиники, но с диагнозом психоз или тому подобным, или в ЛТП, если наркоман параллельно принимал спиртное. Признавать, что в СССР есть такая буржуазная напасть, как наркомания, власти не хотели.
Согласно недавно рассекреченным отчетам Минздрава СССР за 1958 год, в Советском Союзе было всего лишь 50 000 наркозависимых. Цифра внушительная, но, если учесть, что в стране тогда было 212 млн человек, это капля в море. Среди наркозависимых были в основном совсем уж маргиналы, готовые ради кайфа принимать любую дрянь вроде опия-сырца, и медицинские работники, пристрастившиеся к наркотикам из-за свободного доступа к сильнодействующим препаратам. Для сравнения: в прошлом году в Казахстане с 20-миллионным населением на учете состояло 18 тысяч наркозависимых.
А вы точно доктор?
Принято считать, что мода на наркотики пришла в СССР только в Перестройку. То, что произошло в 1964 году, можно расценивать как идеологическую диверсию. Тогда в Москву с лекциями прибыл американский психиатр Станислав Гроф. Он привез с собой 200 ампул ЛСД, которые предложил попробовать всем желающим. Сам Гроф — фигура неоднозначная даже на Западе. Его методика «холотропного дыхания», когда сознание человека вводится в трансовое состояние ритмичными вдохами и выдохами, популярна до сих пор и считается довольно безопасной. Но что касается психоделических препаратов, то труды психиатра откровенно шокируют. В частности, Гроф пропагандировал прием галлюциногенов не только для лечения психических заболеваний, но и рекомендовал принимать психоделики абсолютно здоровым людям, для «расширения сознания». Кроме того, ЛСД по лицензии из США в 60-х годах стали производить в Чехословакии. Тех 200 ампул, что привез Гроф, хватило на несколько тысяч человек. К счастью, среди собравшихся были врачи, химики, фармакологи, которые могли трезво оценить последствия приема опасного препарата. Хотя мало кто мог противиться искушению попробовать чудо-средство, которое так рекламирует ученый с мировым именем из самой Америки. Тем более, что те дозы ЛСД производились вполне легально, в братской социалистической Чехословакии. Скорее всего, все дело и ограничилось бы просмотром «мультиков в голове», но Гроф на лекциях в Москве очень красноречиво описывал пользу некоторых наркотических препаратов. Он утверждал, что многие западные музыканты творят такую потрясающую музыку именно после приема веществ, что наркотики принимали гениальные писатели и художники, и что ЛСД из любого обывателя сможет сделать гения. Сейчас труды Грофа, посвященные ЛСД, строжайше запрещены в большинстве стран мира, и даже в Интернете найти их трудно, так как все описанное там является оголтелой пропагандой наркотиков. Но советские люди были в этом вопросе совсем неискушенными.
Кстати, ярый сторонник ЛСД Тимоти Лири перед самой смертью признался, что сотрудничал с ЦРУ в проектах, позволяющих с помощью наркотиков создавать бесстрашных солдат и подавлять волю молодежи к бунтам. Впрочем, нельзя на все 100 % верить человеку, которому 101 год и две трети жизни он регулярно глотал сомнительные вещества.
Конечно, ЛСД, который привез Гроф в Москву, быстро закончился, но его лекции нанесли гораздо больше вреда. Те, кто на них присутствовал, передавали услышанное знакомым, а те своим друзьям, и по принципу «испорченного телефона» опасные идеи докатились до всех уголков страны. Продвинутая молодежь стала считать, будто дурман — это прямой путь к гениальности, но за неимением ЛСД для «просвещения» в ход пошли анаша и кустарно обработанные аптечные препараты.
Тогда из южных республик в более северные регионы СССР потянулись первые драгдиллеры. Появился спрос, а следовательно, возникло и предложение. Тем более дело было выгодным. Конопля росла бесплатно, а в Москве или Ленинграде коробок сушеной травы продавали за рубль. Это примерно втрое дешевле бутылки водки, и к опасному зелью пристрастились не только «просвещённые» но просто любители выпить, которым не хватало денег на алкоголь.
Совпадение или нет, но именно в этот период в моду вошли экстрасенсорика, практики псевдойогов по просветлению, вера в телепатию и прочее мракобесие.
К 70-м уже стали появляться документальные фильмы о вреде наркомании, в поликлиниках и журналах «Здоровье» рисовали карикатуры на наркоманов, а в художественных фильмах про гримасы Запада стали показывать незавидную участь тех, кто стал на скользкий путь. Но это сыграло с неокрепшими умами злую шутку. Особенно очевидно это стало к Олимпиаде-80, когда в СССР вместе с туристами пошел поток, казалось бы, безобидной литературы о рок-звездах. В кино наркоман превращался в ходячего мертвеца уже после первого же укола. В журналах же о «Битлз», «Роллинг Стоунз» и прочих кумирах обязательно упоминалось увлечение музыкантов запрещенными веществами, и это якобы не мешало стать успешными, обаятельными и долго жить. По сути, это была так называемая ошибка выжившего, когда вместо сотен звезд, чью карьеру, а то и жизнь погубили наркотики, упоминается один музыкант, сумевший побороть зависимость.
Пока повальную наркоманию сдерживали только закрытые границы и неконвертируемость рубля. То есть теоретически в страну можно было завезти партию тяжелых наркотиков из того же Афганистана, но подсаживать на них сотни людей было невыгодно. Что делать с выручкой из «деревянных» рублей?
Ситуация кардинально изменилась, когда сначала рубль, а затем и валюты остальных республик бывшего СССР стало можно менять на твердую валюту. В результате мы получили те самые жуткие 90-е, когда в небольшом городе на 300 тысяч человек могло проживать до 10 тысяч наркоманов.
Открытие границы все только усугубило. Между бывшими союзными республиками они существовали лишь формально, а границы с дальним зарубежьем охранялись не так тщательно.
Новые и более опасные
Сейчас положение с наркотиками чуть лучше, чем в 90-е, но совсем благополучной эту сферу назвать нельзя. По сравнению с 90-ми наркотрафик из соседних стран, действительно, заметно сократился, но нынешние препараты можно синтезировать даже в гараже. Наркотики стали опаснее. Каждый год стараниями подпольных химиков появляются новые формулы. Их действие на человека предсказать невозможно, поэтому партии от одних и тех же умельцев могут оказывать разные последствия. Частые изменения состава ставят в тупик и опытных наркологов. То есть врач без труда может определить, что к нему поступил пациент в состоянии наркотического опьянения, но что именно тот принимал, понять трудно, а следовательно, сложно оказать хотя бы первую помощь, не говоря уже о долгосрочном лечении и прогнозах его исхода. Кроме того, сейчас наркотики стали доступны как никогда. Прежде, чтобы купить дурь, требовалось хотя бы обзавестись нужными знакомыми. Сейчас для этого достаточно зайти в Интернет. Адресами сайтов и каналов в «Телеграм» разрисованы стены и заборы в каждом городе Казахстана, и, хотя полицейские с волонтерами их закрашивают, опасные ссылки появляются вновь. Более того, психотропные вещества продаются и на маркетплейсах вполне легально, под видом БАДов, экзотических чаев или растворителей для красок. Обычно уходит два-три месяца, пока кто-нибудь не заметит пилюли с мухоморами или спайс, замаскированный под соль для ванн, но и тут фантазия продавцов не дремлет, и зелье продается уже под другим названием.
Как показывает опыт других стран, ни жесткие наказания, ни заместительная терапия, ни строгий контроль за оборотом сильнодействующих веществ не могут искоренить проблему полностью. Тем не менее своевременные меры профилактики оказывают хороший результат, и это тот случай, когда что-то из советского прошлого нам стоит перенять.