Слухи о недовольстве рабочих на Жезкентском горно-обогатительном комбинате ходили давно. Правда, в областном профсоюзе горно-металлургической отрасли царило полное спокойствие – никаких тревожных сигналов не слышали. В районном акимате вообще сухо отрезали: “Рудник работает нормально”.
Но реальность часто оказывается далекой от слов. Поэтому мы решили сами побывать в Жезкенте – некогда благополучном горняцком поселке, бывшей гордости региона.
Между бедностью и богатством
От районного центра Бородулиха до Жезкента – полсотни километров. Половина пути – рытвины, остальное – ямищи. Дорогу словно бомбили, пара поездок – и машина без колес. Неудивительно, что нам не попалось ни машины – кому нужно свой автомобиль гробить?
А было время, и эта дорога, и сам Жезкент выглядели по-другому. Горняцкий поселок, выросший вокруг богатейшей Орловской залежи, считался весьма благополучным. Жить в нем было престижно, удобно, денежно, безопасно. Местный горно-обогатительный комплекс нес на себе всю заботу об инфраструктуре, рабочих, их женах, детях. Городок жил за ГОКом как за каменной стеной.
Мы пересекаем железнодорожное полотно, по которому медный концентрат из Жезкента доставляется в Центральный Казахстан. На заводы в Балхаше и Жезказгане. Изо дня в день составами орловская руда идет в жаркие печи плавильных цехов, чтобы превратиться в тонны, сотни тысяч тонн меди. И принести владельцам корпорации колоссальные доходы.
Цена на медь растет год от года. За считанные годы красный металл из недр Восточного Казахстана позволил менеджерам “Казах-мыса” шагнуть в клуб богатейших людей Казахстана. Да что Казахстана – мира!
Дорога в городок делает вираж вокруг горно-обогатительного комплекса. За окном мелькает промзона – брошенные вагоны, баки, груды металлолома, хлам, отвалы. Мрачная картина мыслей о богатстве не вызывает. Скорее, наоборот…
На проходной охранник поднимает шлагбаум, пропуская автобусы с рабочими. Идет пересменка: утренние бригады работу завершили, вечерние спустились в забой. Семь часов горнякам нужно взрывать, бурить, грузить, вывозить руду.
К рабочим компания относится «заботливо»: каждого снабдили бутербродом и двумя карамельками – чтобы горняк не обессилел за долгую смену под землей.
Яркий редакционный логотип на нашей машине сразу привлекает к себе внимание. Из смотровой будки высовывается охранник и велит убраться подальше. Рабочие, напротив, рады прессе – журналистская поддержка им важна. Взрослые мужчины, кормильцы семей, с горечью рассказывают о наболевшем. У каждого накипело!
Или план – или пропал!
На днях в Жезкенте в последний путь проводили 43-летнего горняка. Он умер на рабочем месте, в забое. Не выдержало сердце. Формально вины предприятия в смерти нет, просто несчастный случай – подвело здоровье. Но на самом деле человека убил рудник. Об этом с горечью нам говорили все рабочие.
– Я 29 лет на ГОКе, – рассказал немолодой горняк, – поэтому могу судить. То, что сейчас творится на руднике, – это беспредел! Чтобы получить 80–90 тысяч, нужно весь месяц выдавать план. А этого не сделать без идеально исправной техники, подготовленных забоев. Нереально! У нас же почти вся техника стоит! Нового оборудования нет, запчастей нет, крепежного материала нет, денег на ремонт тоже нет. Чтобы запустить одну машину, с другой снимают деталь. Все буры и погрузчики давно отслужили нормативный срок, выполнить с ними план невозможно! А нет плана – за месяц работы на руки получишь 30–35 тысяч.
Ниже горизонта
Орловский рудник – старый. За рудой горняки спускаются уже на 15-й горизонт, почти на 700 метров в глубь земли! Температура – 60 градусов жары и выше. “Дышать нечем, пот струями течет, – пояснили горняки. – Эти забои так и называют – «жаркие».
Вентиляция на Орловском – вообще отдельная тема. Воздуходувные стволы проложены до 11–12-го горизонтов, добычу ведут на 100–150 метров ниже! И даже там, куда воздух поступает, дышать часто нечем. После взрывных работ в забое скапливается сернистый и углекислый газы. А поскольку вытяжки нет, проходчики травятся, обжигают себе легкие.
Семь часов под землей в дикой жаре, газе, в тяжелом физическом напряжении. За смену горняку позволено быстренько перекусить бутербродом и подсластить жизнь двумя карамельками. Без чая. Ведь если горняк сел попить чай – он отвлекся от работы.
Заложники рудника
Жезкентский ГОК – единственное предприятие в поселке. Градообразующее. Те, кто остался за его порогом, вынуждены чаще всего отправляться на работу в Россию. Обычная ситуация: семья – в городке, а глава семьи – за тридевять земель на заработках. При этом цены в Жезкенте выше, чем в Семее и областном центре. Остаться даже без тех денег, какие платят на ГОКе, – значит впасть в нищету. Страшно. А выкинуть человека за порог на ГОКе ничего не стоит. “Рабсила” – так определяют свой статус сегодня жезкентские горняки.
– Любое недовольство, любая попытка заявить о своих правах автоматически ведет к увольнению, – рассказали горняки. – Нам все время говорят: не нравится – уходи, за забором на твое место десять человек стоят. И как уйдешь? Любую горняцкую семью возьмите – все поголовно в кредитах. Одни детей учат, другие что-то в дом взяли. Накопить хоть сколько-нибудь на такую зарплату, как у нас, невозможно. Все в банковской кабале на три года, на пять лет. Поэтому боимся лишнее слово сказать.
По словам рабочих, на руднике внедрена целая система наказаний, способная вообще оставить рабочего без заработка. Оборка не та – штраф, бур не так подключен – штраф, коронка обломилась – вычет из заработка. В былые времена никто из горняков не думал, что буровых коронок может не хватать. Вагонами стояли! Надо – подходи, бери, работай! Сейчас после каждой смены коронку полагается сдать. А если она, не дай бог, осталась в шпуре, отломилась – рядовая обыденная ситуация – ее стоимость высчитают из зарплаты. А это семь тысяч тенге, труд в течение двух-трех смен.
Будешь плохо учиться – станешь горняком
В феврале ситуация на Жезкентском ГОКе накалилась до предела. Горняки направили письмо руководству корпорации с одним главным требованием – поднять зарплату. В ответ в горняцкий городок срочно прилетела команда директоров “Казахмыса”. Высокие чины походили по промплощадке, посмотрели, надавали обещаний с три короба. И быстренько отбыли. 15 марта, по их словам, на руднике должны были объявить о новых зарплатах. Контрольная дата наступила, потом прошло 16 марта, 17-е… Обещания хозяев медного гиганта так и остались пустым звуком. Действительно, зачем тратиться на рабочих, если недовольных можно просто выкинуть с рудника? Остальные быстро присмиреют.
И корпоративный профсоюз ГОКа тщательно дистанцировался от рабочих волнений. Деятельность профсоюзной организации свелась к выдаче новогодних кульков – это мнение горняков. Неудивительно, что в отраслевом профсоюзе ничего не слышали о ситуации в Жезкенте – некому рассказать.
– Звание горняка потеряло всякое уважение, – на прощание заметили нам в Жезкенте. – У нас дети пишут в школьных сочинениях: “Будешь плохо учиться – станешь горняком”.
Галина ВОЛОГОДСКАЯ, фото из архива автора, Усть-Каменогорск – Жезкент