Зеленый змееныш

По данным Национального центра проблем формирования здорового образа жизни РК, сегодня рост потребления алкоголя отмечается у 19 процентов детей 12-14 лет и у 40 процентов подростков от 15 до 18.
Пьют, дьяволы. Причем, по словам медиков, которым приходится вытаскивать из самого натурального многодневного запоя юнцов (девочек включительно!), пьют невозможнейшую дрянь. Благо, отечественные производители с избытком насыщают рынок дешевой бормотухой — пол-литра сногсшибательного крепленого вина из неведомых плодов с красивым названием можно приобрести всего за 75 тенге. И справки о совершеннолетии у тебя никто не потребует, хоть залейся этим «Жайляу» или «Шербетом». По статистике, каждый второй современный подросток попробовал спиртное приблизительно в тринадцать лет.
С причинами алкоголизма у взрослых более-менее понятно: житейские проблемы, безденежье, безработица — и как следствие, депрессия, тоска. А какое горе, спрашивается, заливать двенадцатилетнему пацану? Где искать хвостик зеленого змия, опутавшего наше подрастающее поколение?
Чаще всего начинают пить и курить дети, не получившие достаточно ласки и родительского внимания, считают психологи. Но тут часто получается «палка о двух концах». Наверняка, если папа с мамой успешны и благополучны, то и чадо сумеют приласкать. Если же в семье положение — не ахти, то это рано или поздно скажется. В травматологии алматинской городской детской клинической больницы койки не пустуют никогда. Случаи бывают самые невероятные, но…
Сейчас заметно обострился синдром жестокого обращения с детьми — или СОЖ, как мы привыкли сокращать этот термин, — рассказывает Анвар Бекович Кунанбаев, заведующий отделением. — Что должен натворить пятилетний ребенок, чтобы мать избила его до ужасного состояния? Ушибы, переломы, кровоизлияния, сотрясения мозга… Раньше за год был всего один такой случай — и то мы на ушах стояли. А теперь примерно раз в две недели поступает ребенок, измордованный собственными родителями порой так, что живого места нет. Видимо, это происходит оттого, что жизнь стала тяжелее. Вот и выплескивается злость, причем на того, кто слабее или просто подвернулся под горячую руку.
Думаю, в душах таких пап и мам — уже вечный черный день. Семьи перестают быть счастливыми. Одна из знакомых призналась недавно, что «сама не знаю, как» ударила сынишку по щеке. Зашалили нервы, озверела, что называется. Я не уверена, впрочем, что родители больничных пацанов переживают так же бурно, как она. Мне кажется, они просто бегут за очередным пузырем, махнув рукой на безнадежную жизнь вообще и на будущее своей страны в частности.
Анвар Бекович работает в отделении уже двадцать пять лет — если в год отсюда выписываются около двух тысяч детей, значит, через его руки прошли в среднем пятьдесят тысяч. Насмотрелся всякого, пережил многое. Но уверен — подобной жестокости прежде не было. Сочетание «особая жестокость» все чаще встречается и в полицейских сводках. Только в Алматы, по данным ГУВД, рост тяжких преступлений в прошлом году составил 20,4 процента. Увеличилось количество изнасилований, разбоев, грабежей. Граждане «активнее» молотят других, причиняя, если выразиться языком протокола, «тяжкий вред здоровью».
Если говорить о родителях, то не избежать и темы алкоголической наследственности. Яркий и отвратительный пример — мои соседи. Их жизненный цикл включает в себя: распитие, разборки с визгом и гоном мелких детей, сон, поиск денег, опохмелка, примирение, распитие… Это продолжается уже несколько лет, но с недавних пор в попойках принимают участие и подросшие сыновья — пятнадцати и шестнадцати лет. Когда я впервые увидел одного из их карапузов с сигаретой в ручонке, мне стало не по себе, хоть я и не отношусь к ярым блюстителям нравственности. «А у нас все курят, — заявила мамаша, — так что пусть лучше на моих глазах, чем по подъездам». Теперь же, видимо, и пьют — все. Встретишь на улице — жуть: юные опухшие лица с мешками под глазами. Взрослых же дяденек и тетенек с диагнозом «алкоголизм» на учете в алматинском наркологическом центре медико-социальной коррекции поставлено с начала года 18000. Наркологи, впрочем, считают, что реальное количество пьющих в различных стадиях, как минимум, в десять раз больше.
— Есть подростки, которым еще и пятнадцати нет, а они уже законченные алкоголики, — говорит начальник отдела по делам несовершеннолетних УВД г.Алматы Айгуль Шопшекбаева. — Это чаще всего «заслуга» семьи. Там, где родители пьют, и дети рано приучаются. В этом году мы подали 123 иска на лишение прав таких родителей. Алкоголь и наркотики означают криминал. 15 процентов всех преступлений подростков совершены под «кайфом».
Всего же, по данным министерства здравоохранения, за 10 лет в Казахстане число подростков, поставленных на учет в наркодиспансерах, выросло в 18,8 раза. 1,6 процента от общего количества поставленных на учет казахстанцев составляют дети.
В прошлом году в Алматы был открыт специальный стационар для несовершеннолетних алкоголиков, наркоманов и токсикоманов — двадцать коек на весь город. Если в 2001 году на учете здесь состояли 167 несовершеннолетних, то в 2002 — уже 179. Соответственно увеличилась и так называемая профилактическая группа — с 1734 человек в 2001-м до 2364 в прошлом году. Многие, по словам врачей, побывали в стационаре несколько раз. Их пролечивают, снимают интоксикацию, и они вновь возвращаются в ту же среду, где пьют и нюхают бензин.
Компания — вот еще один толчок к стакану. Ее роль в жизни подростка огромна, и если он по натуре не является лидером или боится быть «не как все», то, безусловно, будет подчиняться ее законам. Принято по вечерам собираться и пить дешевый портвейн — будет травиться, еще и деньги у родителей тырить. Поначалу юный организм сопротивляется — может произойти довольно тяжелая интоксикация. Потом наступает привыкание, потом — тяга. Наркологи утверждают, что для достижения второй стадии хронического алкоголизма необходимо пять-шесть лет. В каком же возрасте, спрашивается, начинают «квасить» по-черному, если в четырнадцать лет получают такой диагноз? Очевидно, что одного лечения мало — необходима реабилитация. В идеале это — «мягкая» изоляция юных алкоголиков из провоцирующей среды, помещение в другие условия, что-то вроде пионерских лагерей, что ли. На практике — нереально: нет денег, кадров, да и энтузиазма.
Все ведомства, так или иначе сталкивающиеся с проблемой, лишь констатируют ее постфактум, как состоявшееся явление. Профилактикой же и мерами предупреждения не занимается никто. Отсюда — и рост статистических данных, охватывающих, к тому же, далеко не полную картину. Специалисты считают, что республике срочно требуется государственная программа по коррекции детского и подросткового алкоголизма, причем с гарантированным финансированием и четким обозначением ответственных структур. Но, судя по всему, государство пока не осознает всей серьезности проблемы. Здесь одними ограничениями телерекламы и удалением билбордов от школ не обойтись — нужны более конкретные действия.
Демографы все чаще и чаще говорят о катастрофе — в прошлом году на свет появилось на 2,5 тысячи младенцев меньше, чем в позапрошлом. И дело даже не столько в количестве, сколько — буквально — в качестве. Медики констатируют рост врожденных «алкоголических» патологий. Картина младенческого здоровья у нас в стране выглядит и так ужасающе: губительное состояние окружающей среды, хронические болезни, анемия и дистрофия будущих матерей. Все это приводит к тому, что дети появляются на свет заведомо больными: каждый третий младенец — с отклонениями. Но и в страшном сне не привидится, пожалуй, то, что могут произвести на свет божий в будущем сегодняшние малолетние пьяницы. Разрушительный для организма стаж пития накапливается на наших глазах. Немецкий эксперт по проблемам Центральной Азии Юрий Земмель заявил недавно, что «у Казахстана достаточно шансов, чтобы стать страной мутантов». Увы, возразить ему нечего…