Засуху сменяет потоп

Ситуация, складывающаяся на Нарын-Сырдарьинском каскаде, напоминает гордиев узел. Но простое решение типа одним махом разрубить узелок не возможно в принципе.
Гидра, завязанная в этом узле, грозит немедленно и многократно умножить клубок проблем и противоречий.
Водный бассейн Центрально-Азиатского региона и Юга Казахстана складывается в основном за счет горных рек Киргизии (основой которого является река Нарын).
По межрегиональному каналу «Достык» («Дружба»), выстроенному еще в советские времена, вода распределялась по ирригационным системам Узбекистана, Казахстана и, частично, Таджикистана, снабжая водой крестьянские хозяйства данного региона. В Казахстане цепочка завершалась системой Шардаринское водохранилище — река Сырдарья — Аральское море. В случаях, когда воды было слишком много, и она переполняла конечную гидростистему, (в частности Шардаринское водохранилище) излишек воды сбрасывался в Арнасайскую впадину — так называемую «голодную степь» Узбекистана, где попросту испарялась или впитывалась в почву, оставляя огромные засоленные земли.
Практически вся аграрная инфраструктура Южно-Казахстанской области и значительная часть сельскохозяйственных угодий Кызылординской области питаются водой от ресурсов, аккумулированных на Шардаринском водохранилище.
С приходом суверенитета, у каждого из Среднеазиатских государств появились свои интересы. Что неизбежно отразилось на системе водоснабжения, и без того далекой от идеала и в лучшие годы. Составляющимим здесь явились следующие факторы:
Узбекистан, одно время реально претендующий на роль лидера в регионе, жестко поставил условия об импорте своего природного газа соседним республикам — Казахстану и Киргизии. Узбекский газ реализовывался по мировым ценам, исключительно за наличный расчет. У Казахстана нашелся свой экономико-стратегический козырь, — все транзитные пути в Россию из стран Средней Азии проходят по территории РК. И Узбекистан, для которого северный рынок остается основным для сбыта сельскохозяйственной продукции, вынужден был считаться с условиями транзита через Казахстан. Правда, при всем желании «казахский транзит» не шел ни в какое сравнение с «узбекским газом». Поэтому даже после всех взаимозачетов, казахстанская сторона оставалась должна узбекам десятки миллионов долларов.
Киргизия, практически не имея сколько-нибудь существенных статей экспорта, в этой борьбе оказалась наиболее уязвимой. Но очень скоро киргизы уяснили, что главным товаром может стать именно нарынская вода. С этого момента они вступили в игру по настоящему.
Решение киргизов торговать водой было на первых порах принято почти иронически другими участниками дела. По идее — ведь не перекроют же киргизы собственный полноводный Нарын. Для этого у них просто не хватит технических возможностей, да и проблем от этого «проекта века» прибавится прежде всего самим. Нарынская вода неизбежно будет самотеком идти в прежнем русле, а коль так, то требования киргизов платить за воду выглядят слишком претенциозно.
Однако уже в ближайшее время киргизы показали, что могут весьма эффективно регулировать ситуацию. Нарын перекрывать не стали (хотя идея осталась, и строительство плотины и создание гигантского водохранилища в горах Киргизии уже заявлено как главная стройка Республики). Но, благодаря уже существующей инфраструктуре каскада плотин и ГЭС, начали перекрывать воду «неплательщикам» в самое ответственное время, — поливной период. Соответственно, «бесплатно» сбрасывая накопившиеся излишки воды в зимнее время, когда вода уж точно ни кому не нужна.
В результате, в начале миллениума, Казахстан оказался буквально на грани сезонных катастроф — угрозы летней засухи, сменяющейся возможностями зимних наводнений. Только в 2000 году, по оценке Казахстанского института стратегических исследований при Президенте РК (КИСИ), в ЮКО от недостатка воды остались не возделанными около 15 тысяч гектаров хлопчатника, и примерно 3 тысяч гектаров рисовых чеков в Кызылординской области.
Так что платить за воду все-таки пришлось. К тому же киргизы навязали нам покупать еще и свою электроэнергию, вырабатываемую на нарынских гидроэлектростанциях. И хотя стоимость киргизской электроэнергии до сих пор остается самой низкой в регионе (отпускная цена — 1 цент за киловатт), но для Казахстана, после всех транзитов расходов, стоимость возрастает на порядок, и оказывается дороже даже жамбыльской электроэнергии. Причем киргизы требуют рассчитываться за все опять-таки наличкой и в СКВ.
Но, как выяснилось, после утряски всех вопросов купли-продажи, проблемы только начинались. В частности, крестьянские хозяйства юга Казахстана просто не способны были полностью и своевременно рассчитываться за «золотую» воду. Казахстанские энергетические компании подсчитывали огромные убытки от «киргизского электротока» и стремились всячески избавиться от этой нагрузки. В дело пришлось вмешиваться правительству, используя далеко не популярные средства давления на энергетиков и обещаний финансовой помощи земледельцам. В конечном итоге, ситуация возвращалась к первоначальному тупику — когда за воду не платили, или платили не полностью, долги Казахстана перед Кыргызстаном росли. Критические ситуация разрешались только чрезвычайными встречами на самых верхах, но и эти меры были лишь отсрочкой наступающего кризиса.
В прошлом году ситуация несколько изменилась. Впервые киргизы начали продавать свою электроэнергию России. Поэтому практически весь год они исправно сбрасывали воду, заставляя крутиться турбины своих ГЭС, и уже не слишком акцентировались на оплате за гидроресурсы со стороны Казахстана и Узбекистана. Хотя возможно, вопрос этот еще встанет ребром несколько позже.
Казалось, для казахстанских крестьян решилась проблема хотя бы с дефицитом воды в поливной период. Но тут во всей красе выявились уже непосредственно наши недочеты.
Ирригационная система бассейна Шардара — Сырдарья — Арал, оказалась практически не способной принять «большую воду». Причина банальна — все ирригационные каналы, не чистившиеся уже десятки лет, попросту заилились, а в некоторых местах и вовсе исчезли. Даже при наличие воды многие хозяйства вновь испытывали острейший дефицит гидроресурсов. И если раньше недостаток воды объяснялся «происками» соседнего государства, то ныне пришлось убедиться, что наша система в принципе не способна производить эффективное орошение. Более того, отсутствие нормального сброса воды из Шардаринского водохранилища превратило угрозу наводнения из сезонного фактора в постоянный и увеличивающийся.
Ситуацию усугубило и то обстоятельство, что в последние годы узбеки начали активно осваивать земли вокруг Арнасайской впадины, создавая здесь сельскохозяйственную инфраструктуру. В частности узбекская сторона выстроила дамбу. И если раньше из Шардаринского водохранилища можно было сбросить в Арансай любой объем излишков воды, то теперь узбеки регулируют сброс строго по своим нуждам. Тем самым лишив Шардаринское водохранилище последней возможности избавиться от скапливающейся воды.
В результате угроза наводнения для Кызылординской области нависла еще осенью прошлого года. А сейчас грозит переполниться само Шардаринское водохранилище. Если же не выдержит плотина Шардары, то последствия затопления не берутся представить даже специалисты.
На прошлой неделе в Шымкенте прошло экстренное совещание на уровне первых замов премьер-министров Казахстана, Узбекистана и Кыргызстана, собранное по инициативе нашей стороны. Решался вопрос ограничения поступающей воды со стороны Киргизии, и сброс излишков в узбекистанский Арнасай.
После трудных и длительных переговоров сторонам удалось прийти к частичным договоренностям. Однако, как отметил председательствующий на совещании первый зам. премьера РК Александр Павлов, это лишь «шаг в решении назревшей проблемы».