Он певец, музыкант, ведущий, джазмен. Работает Оралхан в Президентском оркестре. Он владеет множеством музыкальных инструментов, включая скрипку, контрабас и саксофон. Конечно же, контрабас — его основной инструмент. И это не случайно, ведь у Оралхана двухметровый рост, поэтому ему легко дается игра на этом величественном музыкальном инструменте.
— Я родился в Туркестанской области (бывшая Южно-Казахстанская область), в Мактааральском районе.
В музыке с 10 лет. Уже тогда я умел играть на контрабасе. Кстати, я первый казах, который играет на контрабасе, — рассказывает Оралхан корреспонденту медиа-портала Caravan.kz, участвовавший в различных республиканских конкурсах и даже получавший на них Гран-при. — А еще я пою в эстрадном и джазовом стиле уже примерно десять лет.
Я двухметровый казах с белым контрабасом, который поет в стиле джаз на разных языках: на казахском, русском, английском, французском и азербайджанском, из-за чего меня чаще всего приглашают выступать.
— Вы выбрали такой инструмент из-за своего роста?
— Нет, наверное, наоборот – инструмент выбрал меня.
В 90-е годы в школах со специализированным уклоном обучения: музыкальным, спортивным, математическим и так далее — существовала практика — собирать талантливых детей со всего Казахстана.
Я учился в третьем классе, когда в нашу сельскую школу пришли в поисках одаренных детей. Я был отличником, мои фотографии висели на доске почета.
Тогда мой рост составлял уже 170 сантиметров, мои одноклассники мне дышали в пуп (смеется). Одним словом, я сильно выделялся из толпы.
Комиссия приехала из Алматинской музыкальной школы имени Ахмета Жубанова. Я ее, видимо, чем-то заинтересовал. Меня проверили на музыкальный слух и чувство ритма. Да и мой немаленький рост тоже не остался без внимания.
Вызвали отца в школу, а мой папа — тоже двухметровый мужчина. Ему заявили, что мне нужно освоить игру на контрабасе. Потому что в то время очень мало было контрабасистов, никто не хотел играть на таком инструменте, потому что он слишком большой и тяжелый, очень неудобный.
Когда я приехал в Алма-Ату и впервые увидел контрабас — плакал. И в 10 лет меня заставили таскать этот контрабас.
Я первое время боялся инструмента, потому что, как любой казахский мальчик, хотел играть на домбре, на кобызе или просто петь… Я с детства мечтал петь, поэтому, когда повзрослел и уже достаточно поиграл в оркестре, решил для себя, что буду идти к своей мечте и буду петь. И вот я сейчас пою уже на протяжении 10 лет.
— Почему вы со своим ростом не пошли в большой спорт?
— Вы знаете, из спортивной школы к нам тоже приезжали на смотрины, так скажем. Я вообще хотел быть боксером, но отец мне не разрешил.
Он мне сказал: «Побоксируешь до 30 лет, потом выйдешь на пенсию, что ты будешь делать потом? И еще есть вероятность быть покалеченным». Отец пожалел меня и отдал в музыкальную школу.
— Вам легко давалась игра на этом инструменте?
— Честно говоря, не сразу. Контрабас — просто огромный инструмент, для игры на нем нужны длинные пальцы и недюжинная сила, чтобы нажимать на эти железные струны.
— Значит, спорт все-таки в вашей жизни был?
— Это точно! Когда поднимаешь контрабас, уже качаешься!
— Насколько я знаю, с детства у вас прозвище Кинг-Конг. Для вас оно не было обидным?
— Во-первых, меня никогда не смущал мой рост, я всегда гордился этим. Правда, в подростковом возрасте я чуть-чуть сутулился, и мне родители сказали: «Если ты так будешь ходить, ты на всю жизнь останешься горбатым!». И все, с тех пор нет никаких проблем.
А что касается моего прозвища, то меня в основном называют Алпамыс. Алпамыс — это такой огромный казахский батыр-богатырь. Я как бы потомок батыра Алпамыса, поэтому меня так и называют: Алпамыс-батыр.
А родственники с маминой стороны меня зовут Кажмуханом. Это борец, чемпион мира.
— А вы никогда не жалели, что не стали спортсменом?
— Нет, потому что музыка — это релакс, человек чувствует себя очень свободно, он импровизирует, он от музыки кайфует. Творческие люди — они всегда моложе, чем их сверстники, которые заняты в другой сфере. Потому что у музыканта душа поет. Когда певец поет о любви, ему нужно эту любовь прочувствовать на 300 процентов, чтобы слушателю передать хотя бы 100. И с каждым качественным музыкальным материалом мы чувствуем себя моложе.
— В каком жанре вы поете?
— В основном пою джаз, эстраду. Сейчас снимаю клип на композицию, в которой поется о краже невесты, но по обоюдному согласию влюбленных. С названием мы пока не определились.
— Сколько у вас уже дисков?
— Я до этого в основном пел кавер-версии на известные казахские музыкальные произведения в новых аранжировках. Хочу, чтобы казахскую музыку и наших композиторов, таких как Шамши Калдаяков, Ескиндир Хасангалиев, Амре и других, знали во всем мире. Казахские песни очень мелодичные и с глубоким смыслом.
Моя главная цель — донести нашу музыку до мирового слушателя.
— Какие казусные моменты в жизни вы испытывали из-за своего роста?
— Вот, например, буквально вчера я вышел из такси рядом с автобусной остановкой и побежал на встречу, меня ждали ребята. Я не увидел зеркало автобуса и врезался в него головой, думал, что сломал его. Однако все оказалось в порядке. Водитель сначала испугался, а потом посмотрел на меня и начал «ржать» (смеется).
Как-то перед выходом на сцену я находился далеко за кулисами, на цокольном этаже. Слышу: объявляют мой выход, а я далеко и понимаю, что опаздываю. Бегу, забываю, что дверь низкая, что мне нужно пригнуться. Со всей дури врезаюсь в косяк, падаю, а на полу оказалась вода, и я сажусь в буквальном смысле в лужу. На сцену выхожу в мокрых брюках, конечно, испытываю дискомфорт, но зритель этого не видит, у меня же контрабас! Контрабас иногда спасает в таких нелепых ситуациях.
В детстве, когда я учился в школе-интернате, у нас были кровати с панцирной сеткой. Я в них не помещался и всегда выламывал стенку у изножья.
На гастролях такая же проблема — короткие кровати. В самолете всегда прошу дать мне место у аварийного выхода.
Еще случай из школьной поры. В то время в школе-интернате нам давали справки на бесплатный проезд в общественном транспорте. Когда учился в девятом классе, как-то раз показал такую справку, а кондуктор не поверил, что я школьник, потому что тогда я уже был под два метра и еще с легкой щетиной на лице. Он сказал мне: «Да какой ты школьник?! У тебя уже,наверное, трое детей!»