Думала, папа меня убьет
Венера считает: чтобы с успехом идти по жизни, человеку нужно еще в детстве получить положительный заряд в отчем доме.
– Самое главное, что я получила от папы – неиссякаемое жизнелюбие, а от мамы – умение понимать другого человека, – говорит Нигматулина. – Когда я была маленькой, мечтала так же, как и папа, хорошо водить машину, держаться в седле и, как мама, хорошо уметь стрелять. Одно из самых ярких воспоминаний детства – как мама водила меня и двух моих сестер в парк. Когда мы подходили к тиру, она спрашивала: “Что для вас выиграть?”. “Вот это, это и это”, – говорили мы. Работники тира смотрели на нас, еле скрывая усмешку, а наша мягкая, уютная, домашняя мама брала ружье – и все призы были наши! Никто ж не знал, что у нее значок “Ворошиловский стрелок” и от своего техникума она ездила на соревнования по всему СССР.
– С любовью к автомобилям тоже наверняка связана какая-то история?
– Мой папа всю жизнь проработал в торговле и цену материальным ценностям знает как никто другой. К своей машине он никому не позволял прикасаться, но однажды, уезжая в командировку, сказал мне: “Венера, ты уже взрослая, можешь садиться за руль”. Это была крутая машина – “Жигули” шестой модели! Я свозила маму в магазин, помогла ей занести продукты в дом, выбежала, чтобы отогнать машину на стоянку, и… машины на месте не было! “Не-не, – успокаиваю себя. – Я ее не возле подъезда ставила, я ее за домом оставила”. Бегу туда – нет. Наконец понимаю: машину угнали! Мне стало плохо, я поняла, отец меня убьет.
Утром приезжаю в аэропорт встречать папу. От ужаса рыдала так, что все улетающие и прилетающие оглядывались. Папа, увидев меня, стал меняться в лице.
“Понимаешь, в жизни всякое случается, – начала я. – Только ты держи себя в руках, будь мужественным…” “Что с ней?” – спросил отец помертвевшим голосом, у него из глаз покатилась слеза. “С кем?” “С мамой”. “А что с мамой должно случиться? Пап, у меня машину украли!” “У-ух, – облегченно вздохнул отец. – Плюнь ты на эту железку!”.
Он очень деятельный и энергичный, мой папа. Однажды заявил, что пойдет таксовать. Я ему сказала: “Ты что, с ума сошел? Хочешь опозорить меня?”. Тогда он придумал себе огород. Теперь помимо того, что возит внуков в школу и на дзюдо, сажает огурцы и помидоры.
Папина жизненная энергия передалась мне по генам. Мне тоже надо быть всегда чем-то занятой, иначе я начинаю разваливаться. Я мужу так и говорю: если буду сидеть дома, то и сама сойду с ума и тебя сведу. Моя дочь Линда такая же, правда, у нее в отличие от меня есть еще и уверенность в себе, я бы даже сказала – самоуверенность.
Извините, что я есть
– Где и при каких обстоятельствах вас, дочку директора гастронома, заметили вездесущие киношники?
– Это случилось так, как будто все было заранее запланировано. Начиная с пятого класса я читала анатомические справочники, лечила соседских кошек и собак, препарировала лягушек. Я мечтала стать хирургом. Кино в моей жизни появилось неожиданно, но сейчас я усматриваю в этом какую-то закономерность. В 9-м классе наша семья поехала в Кострому в гости к маминому брату. На обратном пути заехали в Москву, всю ночь стояли в очереди в Мавзолей, куда попали только утром, и с чувством выполненного долга поехали покупать билеты домой. Вдруг к нам подходит мужчина, он представился маме кинорежиссером из Киргизии и, показывая на меня, произнес: “Вот она, моя героиня!”.
– Вас, бойкую и шуструю, просто невозможно не заметить.
– А я вспоминаю себя 16-летнюю, и у меня перед глазами стоит очень стеснительная девочка. Я пять копеек на билет стеснялась передать в автобусе. Тот вариант, который всем своим видом говорит: извините, что я есть. Сколько себя помню, у меня не было ни подружек, ни друзей.
Так вот, я дорасскажу ту историю. Мой папа уже в самолете небрежно бросил: “Тоже мне режиссер. Я ему неправильный телефон дал!”. Но киношники, теперь уже наши, казахстанские, нашли меня в школе. Когда я в очередной раз сказала “нет” ассистентам с “Казахфильма”, мне позвонил режиссер Шарип Бисембаев. Такому взрослому и солидному человеку я не могла ответить отказом, но подумала про себя: “Пусть сами увидят, что я не та, за кого они меня принимают”. Когда подошла к ассистенту режиссера, он мне с ходу: “Значит, так: вот тебе микрофон, ты – певица в кафе, пой”. Я от растерянности послушно взяла микрофон, хотя в школе приходилось слышать, что у меня нет ни голоса, ни слуха. Зазвучала музыка, хлопушка стукнула, прозвучало слово “Мотор!”, и камера двинулась на меня. И все исчезло в один миг: моя закомплексованность, то, что я каждую минуту помнила, какая я бездарная и некрасивая, – я стала певицей.
Через несколько дней сообщили, что я утверждена сразу в двух картинах – “Невозможные дети” и “Невеста для брата”. Я сказала, что не могу: у меня экзамены в медицинский. И тут вмешалась мама. Дело в том, что моя бабушка, в честь которой меня назвали, была в юности актрисой. Мама сказала: “Сделай это в память о бабушке – снимись, раз так просят. Она была бы счастлива”. Я послушно ответила: “Хорошо, один год посвящу кино, а потом буду поступать в медицинский”.
Когда я снималась в “Невозможных детях” и “Невесте для брата”, раздался звонок: “И все-таки я вас нашел. Меня зовут Мелис Убукеев. Год назад в Москве я искал исполнительницу главной роли в фильме “Хроника одной любви”. Я ведь так до сих пор и не нашел ее”. Я поехала во Фрунзе. Если честно, поехала еще и потому, что моим партнером должен был быть Рустам Сагдуллаев – Ромео из фильма “В бой идут одни “старики”. Но из-за болезни он так и не приехал, вместо него на кинопробы вызвали какого-то Талгата Нигматулина. Мы познакомились за 20 минут до кинопроб. “Да ну-у, – подумала я разочарованно. – Подумаешь, белые джинсы напялил и отрастил волосы до плеч”.
После кинопроб я уехала домой. Проходит неделя, звонит ассистент режиссера: “Вы утверждены на главную роль”. “Извините меня, пожалуйста, но я не могу, я поступаю в мединститут”. Мне звонила после этого вся съемочная группа, последним – оператор Костя Оразалиев. Если до этого все вежливо уговаривали, то тут я услышала: “Ты, соплячка! Ты кто такая, чтобы выпендриваться? Смотри-ка, цацу из себя строит!”. Со мной никогда в жизни так грубо не разговаривали. “Я должна поехать во Фрунзе и сказать, что я не капризная, просто хочу выучиться на хирурга”, – объяснила я маме.
И вот я на киностудии “Киргизфильм”. Открываю дверь с табличкой “Хроника одной любви” и вижу, за столом сидит группа людей, и только один мужчина ходит взад-вперед. Это и был тот самый Костя Оразалиев. Он торжествующе произнес: “Ну, что я вам говорил?!”. Все начали аплодировать и хохотать. И все – моя судьба решилась, я так и не поступила в медицинский. Пошла картина за картиной.
– Словом, “проклятые киношники” сломали всю вашу жизнь?
– Нет, сейчас думаю: какое счастье, что все так произошло. Я не представляю себе жизни вне кино. Экран помог мне по-другому взглянуть на свою внешность. Он убирает все наносное и, если в тебе есть что-то помимо физиологии, заставляет зрителя задерживать на тебе взгляд и внимательно прислушиваться.
Мерей СУГИРБАЕВА, Руслан ПРЯНИКОВ (фото)