“Словно попала на чужую территорию”
Здесь теперь расположен арт-центр “Алма-Ата”… Юля окончила художественно-графический факультет педагогического вуза – Алматинского государственного университета. Работает в технике “графика на шелке”. Выставки устраивает с 1998 года, ее работы выставлялись на аукционе “Кристис” в Лондоне. Но к народным мотивам обращается впервые. “Всадники” – так Юля назвала свой вернисаж. Они в пути, на отдыхе, на празднике, около дерева любви…
– Почему выбрали такое название выставки?
– На моих работах – всадники и их скакуны. Мне было интересно взяться за национальную тематику. Как средство ее выражения я выбрала всадника. У меня был такой азарт сделать все в своем стиле на национальную тему – чтобы это было эстетично и художественно. Ведь в основном у нас превалируют сувенирные или салонные работы. Есть только отдельные мастера, действительно поднявшие эту тему до серьезного уровня. Один из них – Евгений Сидоркин, скончавшийся в начале 80-х. Он для меня – величина масштабная. Он был страстно влюблен в свою жену Гульфайрус, казахская национальная тематика – его конек. Прошлую выставку я делала на городскую тему: пейзажи, домики, деревья. У меня было очень комфортное ощущение – будто действительно гуляешь по городу, по знакомым местам. А тут я словно попала на незнакомую территорию без карты. Было ощущение опасности – сколько художников, которые брались за национальную тему и скатились в какую-то пошлость, конъюнктуру. Боялась повторить их судьбу.
Белые фигуры на красном фоне
– Откуда вы, городской человек, пришли к таким образам?
– Я не совсем городская, родилась в Алматинской области – в десятках километров от южной столицы. Детство прошло на природе… Очень внимательно изучала то, что сделали в этом направлении другие художники. Чувствовала себя голодным путешественником, у которого в котомочке немного сухарей и надо пройти на этом скудном пайке.
– Евгения Сидоркина вдохновляла жена, он был в нее влюблен. А вы в кого влюблены?
– Уж точно не в современных всадников на джипах! Это не конкретный человек, а какой-то собирательный образ героя, батыра. Хотя женщина более создана природой для картины. Женщины – изящнее, в красивых нарядах. Мужчин на моих картинах меньше. Надо было выставку назвать “Всадницы”! Светлые фигуры на ярком орнаментальном фоне, чаще – красном… От красного заряжаешься. Белые фигуры, наверное, это от Сидоркина. А орнамент, ковры – из моей любимой книги “Казахская юрта”. Она лежит у меня в мастерской вся зачитанная. Я просто в экстаз впадаю, когда ее рассматриваю.
Охота на шелк
– Расскажите о технике, в которой работаете?
– Я предпочитаю называть ее “графика на шелке”. У меня тщательная прорисовка линий. Но от батика я взяла самое лучшее. Вот трещинки на картинах – крапле называются. Они, мне кажется, придают некий налет старины.
– Интересно, сколько метров шелка ушло на создание выставки?
– С шелком у меня была проблема. Оставалось его метров пять. А чтобы создать работы для выставки, требуется 25–30 метров. Я рисую на узбекском шелке – из нити шелкопряда с фактурным, зернистым плетением. В Казахстане его мало, потому что фабрики в Узбекистане. Я покупала шелк у одной женщины, но она сказала, что все, больше не будет возить. Мне не на чем было рисовать. Я металась в истерике. Ни на чем другом не могу! Это же декоративно-прикладное искусство – зависимость от материала очень сильная! Ты общаешься с материалом, знаешь его сильные и слабые стороны. Спасла меня искусствовед Баян Барманкулова. Она посоветовала сходить на ярмарку ремесел в Алматы. Я пошла, и действительно, стоит мужичок. Говорит: “ Привезу, сколько хотите”. Набрала я у него шелка на всю жизнь вперед. Забила им все свои склады, шкафы. С краской тоже всегда проблемы. Короче, не так-то легко заниматься этим искусством.
Картины – как дети
– Сколько времени занимает работа над картиной?
– Я не отмечаю время, когда начинаю задумываться над этим. Работы зреют, откладываются. Начинаешь делать, и приходят новые идеи. Когда я год назад приступила к этой теме, в голове было пять картин. К концу прошлого ноября было готово десять работ, а за три зимних месяца – еще 30.
– Какова судьба ваших картин после выставки?
– Картины – словно дети. Хочется, чтобы они хорошо были “устроены в жизни”. Все-таки ты не для себя делаешь. Это как с детьми – ты их вырастил и выпускаешь в жизнь. Но картины “Амазонка” и “Охотник” не буду продавать. С прошлой выставки тоже парочку оставила себе – знаю, что никогда такие не сделаю вновь. Радует, что у нас – не как на Западе. Там покупают картины ради престижа, чтобы были раскрученные модные имена. У нас еще душой выбирают.