Время Кирпичей

Роль досталась унылая: «лох обыкновенный». А как еще назвать человека, разгуливающего по базару с зарплатой в кошельке? Держала я его, правда, в ручонке, как правильная тетенька. Но денежки это умыкания не спасло: в подходящий момент толчеи кошелек легко и безболезненно из ручонки вынули. В секунду он растаял в воздухе.
До этого в спину меня подпирала пузом молодая беременная нахалка. Ее-то я и схватила. Последовала безобразная сцена с криками, пинками и брыканьем, довольно резвым для дамы в положении, укусом меня за палец — словом, яростными попытками освободиться, во что бы то ни стало. Обозлившись, я держала ее крепко. Собралась радостная толпа: зрелище! «Беременную женщину!» — осуждающе выкрикнул двухметровый амбал, быстро удаляясь. Думаю, это и был напарник, благополучно принявший добычу и уносивший теперь ноги и мои кровные. Наконец прибыла охрана, и мы трое — я, похитительница и ее из-под земли возникшая подруга — были препровождены в местный участок. Как только выяснилось, что собственно кошелька у задержанных не имеется, стражи порядка враз заскучали. И весь путь долгих протоколов и объяснительных — на Зеленом базаре, в Медеуском РОВД — меня пытались вразумить: бесполезное это дело, не пойман — не вор. Дык вот же… она же… я же — за руку… — наивно кипятилась я. Но вещдока-то нету — ответствовали блюстители закона. И потом: вы видели, что именно она выдернула у вас кошелек? Нет, не видела, глаз на затылке не имею, но ведь больше практически некому было произвести это почти неуловимое движение сзади. Но сами, лично — не видели?.. Нет… И так далее. Абсурдный словесный пинг-понг с человеком жутковатой должности: дознаватель. Я понимали, что испорчу полицейскую отчетность, но уперлась из профессиональной вредности. И заявление было официально зарегистрировано и, конечно, ушло в процент «висяков». Ясно было, что девиц рано или поздно отпустят (так и вышло: в КПЗ они провели ночь, а наутро были готовы к новым трудовым подвигам). Я смотрела в тупое лицо воровки и думала: «Кого ж ты родишь? Не мышонка, не лягушку…»Сколько их «работает» на Зеленом — не знает никто. Но то, что это — крепко сколоченная обширная организация, знает любой мусорщик. Встречаются, конечно, и горе-одиночки, но эти — так, по мелочам тырят. Даже для того, чтобы элементарно разрезать пакет, нужны минимум двое. А лучше трое-четверо: в случае тревоги они крепкими плечами прикроют «исполнителя», оттеснят чересчур бдительного или всполошившегося гражданина, обеспечат безопасный отход. Приемов облегчения чужих карманов и сумок существует множество. Те, кто день-деньской стоит за прилавком — народ наблюдательный. Много чего видят, много, кого знают. Бывает, не выдерживают, предупреждают замечтавшегося покупателя скороговоркой-шепотом: «За сумкой следите».
Базар — мир особый. Идеальное место для воровского промысла. Забавно, что на фене выражение «пойти на базар, базаровать» и означает — совершить карманную кражу. По данным ГУВД, каждые сутки их регистрируется в Алматы в среднем 5-6. Происходит, понятно, в десятки раз больше. Южная столица числится в четверке самых криминальных городов республики, соперничая с Шымкентом, Карагандой и Усть-Каменогорском. Очевидно, не случайно она недавно была выбрана местом глобальной сходки воров в законе из стран СНГ, отложенной в связи с арестом двоих «крупняков». Нашему преступному элементу есть чем — вернее, кем — козырять, ведь в Алматы живет единственный настоящий отечественный «законник» — Серик-Голова, ныне повязанный. Это авторитетная личность постсоветского криминалитета, коронованный лидер в Казахстане. Говорят, алматинские рынки — тоже под его пятой, и «бригадир» каждого из них должен ежедневно сдавать «инкассаторам» выручку, размер которой зависит от масштабов объекта, его посещаемости и т. д. Понятно, что без четко продуманной организации марвихерского труда много не добудешь. А совершенство достигается постоянной практикой им тренингом на таких вот, как я, раззяву поймавших. Главное, как учат наставники, и подтверждает уголовный кодекс, чтобы с вещдоком не застукали. Успеешь, «спулить» кошелек или бумажник — ничего тебе менты сделать не смогут.
Бывалые торговки осторожно рассказывают, что на Зеленом всей сетью карманников заправляет некто Косой. Когда я, залечив палец и нахватавши долгов, дней через десять приехала на базар и потихоньку, как бы невзначай начала разговаривать с народом «за кражи», случилось неожиданное. Я услышала свою собственную историю — но в какой интерпретации! В общем, так: спекли у одной девушки (за девушку — спасибо) кошелек с зарплатой, отпускными, ключами от квартиры и машины, а Косой узнал по визитной карточке, что она журналистка и приказал все вернуть. Во как! М-да, ладно, хоть корзина цветов в рассказе не появилась. А нимб уже начал прорисовываться. Вообще еще русскими классиками замечено стремление масс, романтизировать наиболее выдающихся представителей воровского племени. Робин Гудов не хватает, что ли, уж не знаю. Я лично — отныне убежденный сторонник восточной системы перевоспитания ворюг. Жестоко, скажете, руки рубить? Зато — эффективно. А у нас карманников может сорок пять раз попасться и ни разу ни сесть. Нет оснований для возбуждения уголовного дела. Издевательски выглядит заявление, которое обязан написать в таких случаях обворованный гражданин: «Прошу взыскать с неустановленного лица ущерб в сумме …» Формально права пострадавшего защищены, бюрократический порядок соблюден. Но кто и с кого взыщет мифический ущерб? Еще одна бумажка к горе судейской макулатуре. По словам полицейских, карманные кражи — самая нераскрываемая категория преступлений. За прошлый год и два первых месяца нынешнего не раскрыто 27458 краж различного характера.
По данным Центра правовой статистики при генпрокуратуре РК, общее число краж в стране возросло по сравнению с прошлым годом на 11 процентов. Сегодня это — ровно половина всех совершаемых преступлений. Воруют все активнее. Меж тем для работников этой сферы могут и вовсе благостные времена настать. Законопроект «О внесении изменений и дополнений в уголовный, уголовно-процессуальный и уголовно-исполнительный кодексы РК», который представлен на рассмотрение парламента, предлагает воров, чуть ли не по головке гладить. Планируется внести изменения в статью 45 УК и ввести новое понятие — «ограничение свободы». Вина преступника доказана, он осужден, но отбывать срок будет … дома. С 23 до 6 часов обязан там находиться. Не имеет права посещать увеселительные заведения. Сурово, ничего не скажешь. Воровской мир заранее дрожит. Надзор должны вести уголовные инспекции. По мнению разработчиков проекта, кража не является деянием, представляющим серьезную опасность для общества, а потому должна быть переведена в разряд менее тяжких преступлений. К тому же в стране идет гуманизация уголовной политики. Так что формула «украл — выпил — в тюрьму» меняется на «украл — выпил — домой». Пусть терзаются муками совести по ночам, кусая локти от невозможности выйти за порог до 6 утра. Сегодня в колониях парятся около 20 тысяч человек со сроками до трех лет. Если будет введена альтернативная мера, численность этой категории зеков (кражи, хулиганство, мошенничество) снизится на 30 процентов. Есть, безусловно, один плюс: разгрузятся переполненные колонии. Ведь из запланированных правительством 17 новых исправительных учреждений построено пока только 5. Совершившие мелкие кражи (такие, видимо, как моя) могут быть наказаны также штрафом или общественными работами. Предлагаю добавить в качестве меры воздействия общественное порицание.
Есть в законопроекте и еще одно интересное новшество: институт примирение с потерпевшим. То есть пойманный вор возмещает моральный и материальный ущерб потерпевшему — и все довольны. Каждый продолжает заниматься своим делом, только кое-кто — более осторожно. Тут уже полицейским обидно. А вдруг они и впрямь возьмут карманника, да с вещдоком, и решат дело до суда довести. А тот — возьмет да откупится, причем на совершенно законных основаниях. Да и откупится-то, главное, от потерпевшего! А как же быть с раскрываемостью — этим показателем из показателей, головной болью каждой службы? Остается одно: возрождать профилактику преступлений, о которой так много нынче рассуждают, и которая, по словам министра МВД Каирбека Сулейменова, за последние годы практически атрофировалась. Предупреждать преступления, количество которых за 10 лет увеличилось в 1,5-2 раза, непросто. Честно говоря, я не представляю, как можно предупредить ту же базарную кражу.
На всех алматинских рынках сегодня задействована частная охрана. Функционируют лишь два полицейских пункта — на вещевой барахолке и пресловутом Зеленом. 60 охранников на его территории следят за порядком, изгоняют бомжей. На месте происшествия их камуфляж появляется постфактум, когда кража, к примеру, уже произошла. Морковно-клубничная молва — повторяю, молва — утверждает, что Косой отстегивает кому надо, и его не трогают. Увы, образ стража порядка сложился в представлении граждан отнюдь не идеальным. И не без оснований: за два последних года из органов внутренних дел республики уволены «по отрицательным мотивам» 1154 сотрудника, 380 пошли под суд, из них 164 — по обвинениям в коррупции. Во всяком случае, Косой и его команда пока работают спокойно. Сотрудники ГУВД считают, что ряды алматинских карманников все более активно пополняются приезжими провинциалами, стремящимися к жирному улову и под надежную крышу. Социологи и сторонники гуманизации говорят о безработице и нищете, толкающих бедняжек на путь порока. Не знаю ничего о социальных проблемах той, что, видимо, вынужденно — но вполне профессионально! — позаимствовала мой кошелек. Возможно, она перебивается с хлеба на воду, и оттого попросилась на работу в воровскую шайку. Но изменения в статью 67 УК («институт примирения») она мне предложила, не имея отдаленного представления о той огромной работе, которая ведется, чтобы облегчить жизнь ей и коллегам. В видавшем виды «газике», когда мы ехали в отделение, она предложила мне три тысячи тенге за то, что покусала. И даже готова была извиниться. Я к гуманизации оказалась не готова и консервативно денег не взяла. Наверное, зря.
По статистике, каждый четвертый житель крупного города неизбежно становится жертвой карманников. Похоже, в Алматы они чувствуют себя вольготно. Помнится, как в фильме «Место встречи…» Кирпич сначала торжествовал, уверенный, что кошелька у него нет и, стало быть, он чист перед законом, а потом кричал Жеглову: «Ничего, начальник, придет мое время!» Как в воду смотрел, гад такой!