У многих наших знаменитостей детство было не сахар. Признаваясь в этом, они тем не менее благодарны людям, кто был с ними не просто строг, а… Впрочем, пусть расскажут сами.
Воспитание доверием…
– Влияние родителей на меня было очень большим, – рассказывает чешский политик родом из Алматы Джамиля Стехликова. – Благодаря им у меня никогда не было комплексов неполноценности. Поддерживая все мои начинания, они не уставали повторять: у тебя все получится. Когда проигрывала или была предпоследней на каких-то состязаниях, говорили: но не последняя же. Не удерживали и не отговаривали, если собиралась, к примеру, участвовать в соревнованиях по шахматам (а я почти совсем не умела играть, но очень хотела научиться): “Ты молодец, что сумела пробиться на турнир”. И я готова была свернуть горы, слыша родительские похвалы.
Они подавали и продолжают подавать пример, как можно вести себя достойно в любой ситуации. Их развод, например, никак не сказался на моей судьбе. Отец, Алмас Баймуханович Ордабаев, привил мне любовь к народной культуре. Архитектор по образованию, он всегда брал меня с собой в экспедиции в Мангистау или в Шымкент, где изучал древнее изобразительное искусство и архитектурные памятники своего народа. А мама, Рауза Абдухамитовна Сембаева, считала, что хорошее образование для человека – это путь к успеху. Воспитание, которое я получила от своих родителей, помогло мне не отсиживаться в углу и ждать, пока кто-то займется моими проблемами, а самой пойти в политику. Казашка из Чехии выступает против Путина
… Материнской усталостью…
– Уходя утром в поле, мать оставляла чашку с зерном, – вспоминая о своем военном детстве, рассказывает народный артист СССР Асанали Ашимов. – К ее приходу я должен был перемолоть его на дирмене, домашней мельнице, и замесить тесто для лепешек или лапши. К вечеру нужно было пригнать домой коз и овец, подоить их, развести огонь и вскипятить молоко. Это была моя святая обязанность – сделать заготовку к вечернему ужину. Однажды, заигравшись, я забыл обо всем на свете. Я купался с мальчишками в пруду возле аула, как вдруг увидел мать. Она стояла на берегу с толстой палкой в руках. Я выскочил из воды и драпанул в степь.
В тот день мы ужинали без молока – ягнята и козлята, оставшись без пригляда, успели приложиться к материнскому вымени. Мать, еле двигаясь от усталости, домывала посуду. Я, глядя на нее, чувствовал себя до того виноватым, и так мне ее было жалко, что в какой-то момент не сдержался и заплакал. Это был крепкий урок.
Я, несмотря на малолетство, понял, что, раз уж моя бесконечно добрая мать схватилась за палку, значит, я сделал что-то непростительно плохое.
С той поры о своих обязанностях не забывал никогда.
Плоды той дисциплины, к которой приучила меня мать, пожинаю до сих пор. Мне в голову не придет подвести кого-то и не прийти, например, на встречу, если пообещал. Может, и в своей профессии я достиг каких-то высот только потому, что боялся подвести своего педагога Аскара Токпанова, который за руку привел меня на актерский факультет.
… Детдомовской дедовщиной…
Родители марафонца, семикратного рекордсмена Книги рекордов Гиннесса Марата Жыланбаева рано ушли из жизни. Пятеро детей остались сиротами. Двоих младших забрали родственники, а тех, кто мог учиться (Марат как раз должен был пойти в первый класс), отправили в детдом в городе Сарань.
– Не знаю, как сейчас, но в 70-е детдомовским было сложно, – рассказывает он. – У нас все было как в армии – режим, стрижка наголо, униформа и дедовщина. Старший брат тоже учился там, но я никогда не обращался к нему за помощью, это было не принято.
Процентов 50 наших сразу после выпуска попали в тюрьму: маленьким людям трудно устоять против воровства и хулиганства. Но, с другой стороны, детдом научил правильным взаимоотношениям с людьми и умению самому находить ответы на все вопросы.
В школу я пришел абсолютно не подготовленным, а тут еще и стресс. Из-за сплошных двоек даже хотели оставить на второй год. Но, научившись читать, потихоньку подтянулся. Во 2–3 классах стал троечником, а в 4-м пошли уже четверки и пятерки. К тому времени школьной библиотеки мне было уже мало, я записался в городскую. Любовь к чтению здорово помогла в жизни. Любые экзамены – в школе, училище, техникуме, институте – сдавал на пятерки, хотя совершенно к ним не готовился. Откровения сверхчеловека
Я был в классе 3–4-м, когда в пионерском лагере нашему отряду попалась очень верующая воспитательница.
Она нас запугивала тем, что, если не будем верить в Бога, попадем в ад. У меня в голове началась мешанина. Как?! Одни говорят, что его нет, а тут – пугают чертями. Когда вернулись в детдом, одна из наставниц почувствовала, что у меня что-то не то с психикой: я вдруг стал бояться темноты. Услышав о моих страхах, посоветовала почитать атеистические книжки. Проглотив залпом всё, что нашел по теме в библиотеке, превратился в убежденного атеиста.
Библиотекарь все удивлялась: “Тебе надо сказки читать, а ты вон куда полез”.
Я вообще всегда стараюсь досконально изучить все, к чему у меня возникает интерес. Рисовать, к примеру, начал с того момента, как научился держать карандаш в руке. Но когда стал читать книги про великих художников, понял, что надо много работать. Полусвет, полутени, композиция… Я изучал это самостоятельно, перечитав все, что нашел по этому вопросу в библиотеках Караганды, куда перевели позже наш детдом.
… Изнурительными тренировками…
Родители олимпийской чемпионки Ольги Шишигиной тоже были очень строги к дочери. Она признается, что если бы не это и не спорт, то ее, возможно, затянула бы улица.
– По характеру я активная, мне на одном месте тяжело сидеть, надо постоянно куда-то передвигаться, что-то делать. Однажды на урок физкультуры к нам пришел тренер по бегу из спортивной школы. Его наметанный глаз сразу выхватил меня из строя. Понятно, что гимнасты и акробаты не обратили бы на меня внимания, прыгуны и пловцы – тоже, а вот для бега мое телосложение подходило идеально. В тот день домой я пришла счастливая: “Мама, меня взяли в спорт”. “Ну раз ты так, то надо идти до конца”, – заметила она. И с этого момента у меня началась другая жизнь.
Тренер сразу стал называть меня “маленький танк”, потому что я шла как таран – напролом. День был загружен до предела.
Жесткого режима родители придерживались не меньше. Приходишь со школы, обедаешь, быстро делаешь уроки и бежишь на тренировку. На мое: “Не хочу сегодня”, – мама отвечала: “Назвалась груздем – значит вперед. Тебя тренер ждет”. И я – дождь не дождь, мороз не мороз – вставала и шла. Дома должна была быть не позже десяти вечера. Никакие оправдания – день рождения, дискотека, автобус задержался, сеанс в кино поздно закончился – не принимались. “Это твои проблемы”, – говорили мне. Единственная поблажка – могла крикнуть снизу: “Мама! Я здесь”. Вот тогда позволялось еще с полчаса потусоваться во дворе, да и то – только в выходные. Так было, пока не закончила школу.
… Требовательностью…
– В средних классах музыкальной школы я совершенно не отличался от однокашников, – признался скрипач-виртуоз и дирижер Марат Бисенгалиев. – То есть не был продвинутым скрипачом, на которого возлагают надежды. В душе жила мечта – стать большим музыкантом, но она подавлялась. И не только усилиями неудачных педагогов, но и привходящими обстоятельствами. Это сейчас общественный транспорт вспоминается как пытка, а тогда казалось совершенно нормальным стечением обстоятельств потратить час-полтора на путешествие в школу и обратно в битком набитых троллейбусах или автобусах. Мама, которую при ее жизни всегда называл железной леди, придерживалась того же мнения.
Бывало, не успею переступить порог, как она говорит: ты уже отдохнул в автобусе, а теперь – за инструмент. И я действительно думал, что в автобусах люди отдыхают.
Если решался сделать минутную передышку в занятиях, тут же раздавалось мамино: “Не слышу!”.
Она воспитывала нас по-спартански. Даже если кто-то из детей заболевал, все равно отправляла в школу. Из-за этого я однажды получил осложнение после гриппа – лицевые мышцы потеряли чувствительность. Долго лечился, но до сих пор давняя болезнь дает знать о себе. Те два месяца, что пробыл в больнице, я посвятил скрипке гораздо больше времени, чем до болезни. Хорошо помню, как однажды в комнату, где я занимался, ворвался какой-то здоровенный дядька. Он едва не набросился на меня с кулаками. Я не понял вначале, отчего он так разъярен, почему хочет вырвать у меня из рук скрипку. От расправы спасла прибежавшая на крики медсестра. Врач объяснила потом, что у того мужчины сын впал в кому, и в отчаянии от мысли, что скоро мальчика не станет, отец отыгрался на мне.
…Камчой…
Актер театра и кино Ерик Жолжаксынов тоже из многодетной семьи: восемь сестер и два брата.
– Досхан, мой старший брат (народный артист РК Д. Жолжаксынов. – Ред.), далеко – он учился в районе в школе-интернате, я оставался единственным помощником у отца. Меня, второклассника, он поднимал в пять утра. Надо было убрать навоз из-под коров, запрячь лошадь. Аул еще спал, когда мы с ним выезжали на рыбалку или охоту. Зимой я пробивал ломом прорубь, летом сидел на веслах. После рыбалки отец, заложив руки за спину, шагал обычно впереди, а я сзади нес тяжеленный мешок с уловом. На охоте, как верный Санчо Панса, таскал за ним ружье.
За малейшее непослушание – непочтение к старшим или за то, что обидел кого-то из сестер, отец наказывал: он тут же брался за камчу и, бывало, избивал до крови.
Что интересно, обиды на него у меня не осталось совсем. Ему было уже 60, когда я родился. И, видимо, чувствуя, что рядом со мной ему быть недолго, он старался воспитывать меня так, чтобы я всегда был готов к трудностям. Я учился в 6-м классе, когда этого сурового немногословного человека не стало, и мир словно опустел…
… Чабанским посохом…
А этот штрих к портрету победителя добавил Саги Ибраимов, отец олимпийского чемпиона Ермахана Ибраимова.
– Я всегда старался ездить вместе с сыном на крупные соревнования, – рассказывает аксакал. – На чемпионате Азии, который проходил в ноябре 1991 года в Алматы, Ермахан здорово провинился. Вместо того чтобы по-человечески отдыхать перед соревнованиями, он ушел куда-то с другом на целую ночь, в гостиницу вернулся под утро простуженным.
Когда он проиграл полуфинал, я бросил боксерские перчатки в мешок: “Всё! Поехали в аул, будешь пасти баранов”. И – сразу на поезд.
Дома посадил его на ишака и отправил в пески. Через месяц приезжает: “Отец, простите. Больше такого не будет”. Я его сам привез в Алматы, сдал с рук на руки тренеру и попросил: “Если опоздает на тренировку или загуляет, сразу телеграфируй”. Именно с этого момента сын пошел вверх.
… Бесконечными репетициями…
А вот каким было детство Асылбека Енсепова, кюйши-домбриста, обладателя Гран-при международных фестивалей эстрадной и фольклорной музыки:
– “Ты должен быть первым. И – точка на этом”, – слышал я изо дня в день из уст своего родителя (композитор Жасарал Енсепов. – Ред.). А день у нас начинался рано: отец будил меня в пять, а то и в четыре утра, и сажал еще сонного за инструмент. После занятий в школе я вновь брал в руки домбру. Ни о каких детских забавах не могло быть и речи.
Так что детство у меня, с точки зрения обывателя, было тяжелым. Но я считаю, что мне повезло, потому что рядом со мной всегда был строгий, неустанно контролирующий учитель. Как шикарно живут дети казахстанских "звёзд"
Я только на первом или втором курсе консерватории узнал, что такое дискотека.
Раньше меня туда не отпускали. “Сидеть!” – звучало, едва я порывался уйти куда-то. А потом я привык к этому, желание развлекаться пропало само по себе, оно просто стало казаться пустой тратой времени.
… Трудом и ответственностью
Марзия Турлыханова, мать семикратного чемпиона мира по греко-римской борьбе, участника трех Олимпийских игр Даулета Турлыханова:
– Мы с покойным мужем вырастили десятерых детей. Утро у нас начиналось рано. Наш покойный отец, Булат Турлыханов, был очень строгим человеком. И зимой и летом, в выходные и каникулы он поднимал детей с шести утра, заставлял их для укрепления костей и зрения принимать по ложке рыбьего жира, а затем начинался обязательный утренний ритуал – пробежка, которая зимой заменялась на лыжи.
Баловать детей нам было некогда. Мы с отцом приходили домой поздно вечером.
Учителя (он – физкультуры, я – математики) в селах в то время были в большом дефиците, поэтому каждый из детей четко знал свои обязанности по дому. Я иногда удивлялась – я же их особо ничему не учила, но к нашему приходу дом бывал обычно прибран, малыши обихожены, печь натоплена, корова подоена, стол накрыт. Летом дети тоже не сидели без дела – иначе мы бы жили впроголодь или с протянутой рукой. Они вместе с отцом работали на комбайне – зарабатывали корма для скотины. Даулет хоть и рос третьим в семье, но был у своих братьев негласным лидером. Он с вечера составлял расписание следующего дня.
АЛМАТЫ