Хорошо, когда у матери молока – хоть залейся! А если нет ни капельки? Или какие другие причины мешают вскормить малыша? Сейчас-то хорошо – какие угодно смеси есть! А лет тридцать назад это было серьезной проблемой – где брать донорское молоко или искусственные смеси?
Нашей семье пришлось с этим сталкиваться постоянно – “искусственницей” была моя дочь, потом внучка. И в этой “кулинарии” было немало драматичного и комичного.
Хвост селедки и соленый огурец
Выписали меня с дочкой из роддома, дав направление в молочную кухню на получение донорского молока. Все было хорошо до тех пор, пока я не услышала в коридоре молочной кухне ТАКОЕ!
Обычное утро, я со своей малышкой подхожу к окну, где выдают “нашу еду”. Нам говорят: полчаса надо подождать – сломался автоклав. Ждать так ждать – усаживаемся на диванчик. Рядом садятся две молодые женщины. Однако слышу разговор не о прелестях маленьких ангелочков и не о том, кто как ручкой машет, а кто уже агукает. Говорят соседки о… селедке, огурцах, деньгах. Понятно, интересуюсь у “коллег”:
– А сколько вашим деткам месяцев, что вы подкармливаете их огурцом и даже селедкой?!
– Да вы что, мамочка, селедкой малыша кормить!
– Но здесь же донорское молоко выдают детям до года!
– Мы и есть доноры, сдаем молоко вашим “сироткам”, чтобы не голодали, – рассмеялись обе. – А чтобы было больше молока, мы едим селедку, соленые огурцы, потом много пьем воды, чая – вот вам и молочные реки!
Да нам и работники кухни так советуют. Вас-то таких много – молока много надо, чтобы на всех хватило…
Из молочной кухни я сбежала. Как мы с дочкой пережили этот год, пока малышка не научилась есть нормальную еду, – даже вспоминать страшно…
Хотя моя бабушка Фира ворчала на меня все время насчет хвоста селедочного. Она была уверена, что это нормально.
Драгоценные капельки
Так случилось, что с внучкой Софочкой после родов дочери и в реанимации роддома, и в детской больнице пришлось находиться мне.
Шли третьи сутки, когда я увидела в коридоре мечущихся сестер и врача. Младенцы заливались плачем. Что случилось? Оказалось, дети остались без молока: накануне многих мамочек выписали домой. А вместе с ними покинуло роддом и молочко, которое они сцеживали для наших “искусственничков”. Младенцам давали глюкозу, но сытости от нее не хватало и на час. Новые мамочки, только что родившие, еще сами мучались с кормлением своих деток.
Я носилась по этажам, по палатам: девочки, хоть каплю молока! Тут я вспомнила, что рядом с нашей палатой были еще две, в которых лежали женщины, рожавшие в один день с дочерью! У них же должно быть молоко! Постучав к соседке, открыв дверь, я была обескуражена, убита, раздавлена. Фрида, которой я все время грела чай, стояла у раковины и сцеживала в нее молоко из груди. Белые струйки ударялись о фаянс и исчезали, стекая в трубы канализации. А ведь моей внученьке, оравшей сейчас от голода, нужно было совсем немножко!
Вид мой был, наверное, ужасен. Потому как Фрида стала кричать, что это молоко ее и чужих детей она кормить не собирается.
Это было такое потрясение, что я готова была умереть, лишь бы так не страдать. В палату зашла другая соседка – Гуля из поселка Коргалжино. Она слышала, как вопила Фрида. И, утешая меня, сказала, что станет кормить и внучку, – конечно, если я не против.
– Гуленька, родная, у тебя твоему-то малышу молока не хватает!
Это я знала, потому что Гуля была худенькая, роды прошли тяжело, и никто к ней пока не смог приехать с авоськами из далекого райцентра.
– Хватит!
Я побежала в реанимацию. Мою внученьку и сыночка Гули (он тоже находился в реанимации) понесли в палату Гули. Гуля, доброе сердце, первой приложила к груди мою внучку и не отняла, пока та не насытилась. Так мы прожили два дня. Потом “новые” мамы сдавали молочко стаканами. И хотя проблем с кормлением уже не было, я иной раз приносила Софочку к Гуле, чтобы истинное, нестерилизованное молоко впитала.
Успела!
Прошлым летом мама очень просила меня свозить ее в родные места. Подъезжая через 250 километров от Астаны к одному селу, мама сказала, что здесь живет женщина, которая… выкормила меня своим молоком. У нее умер мальчик, а маме пришлось выходить на работу, и она пристроила меня к этой женщине. Как? Я не поверила – почему она мне никогда не говорила об этом?
На пороге большого дома нас встретила сгорбившаяся женщина. Было видно, что она сильно больна.
– Вот, Таня, как ты просила, привезла ее тебе посмотреть…
Слез они тогда немало пролили. Я не могла плакать: такую новость, когда тебе 58 лет, так сразу не примешь.
Возвращались мы молча. А через неделю из того села позвонили – Таня умерла…
Сейчас проблем со вскармливанием малышей нет. Зайдешь в детский отдел аптеки или супермаркета – глаза разбегаются. И про донорское молоко мало кто представление имеет. А уж про кормилиц, вскармливающих своих молочком чужих детишек, никто и не вспоминает.
Но знаете, есть некая волшебная сила в материнском молоке. Я это, правда, только после этой встречи и поняла…
Астана