Слишком интимные вещи
– Инна, по имени-отчеству в команде еще не зовут?
– Нет, молодые девчонки зовут по имени. С теми же, с кем давно играем, у нас разные прозвища.
– Интересно, какое оно у вас?
– Не скажу, а то потом придется объяснять, почему. В общем, оно у меня связано с моей девичьей фамилии (Кожаева. – Прим. ред.).
– А у кого самое оригинальное прозвище?
– Если скажу, то напишете?
– Конечно.
– Тогда не буду раскрывать тайны. Все-таки это слишком интимные командные вещи.
– Елена Павлова рассказывала, какое в Японии отношение к ветеранам: молодежь и мяч подаст, и за стол первыми пустит, и форму готова постирать. А как с этим у нас?
– Те молодые девчонки, которые уже поиграли в сборной, понимают, насколько труден наш вид спорта. Они видят, как мы после тяжелого матча, уставшие, возвращаемся в гостиницу. Поэтому где-то уступят, где-то помогут. Совсем же молодым девчонкам культуру поведения должны прививать тренеры. Так, как в свое время воспитывали нас.
Без конфликтов
– С женской дедовщиной в командах не сталкивались?
– Никогда, всегда получалось со всеми находить общий язык. Знаю, когда надо промолчать, а когда настоять на своем. Ни в одной команде не было конфликтных ситуаций.
– Вы поиграли в странах дальнего зарубежья – в Турции, во Франции. Какое там отношение к легионерам?
– Понятно, что ты приезжаешь и занимаешь чье-то место. Поэтому к тебе сначала присматриваются, определяют, что ты собой представляешь как игрок. Если ты будешь показывать игру того же уровня, что и местные волейболистки, то к тебе обязательно будут претензии. Надо понимать, что основная нагрузка ложится на легионеров, и спрос с них совершенно другой. Очень важно и то, как себя поведет тренер. К примеру, во Францию я прилетела в день игры, попала с корабля на бал, и тренер, чтобы дать мне освоиться, выпустил только в середине третьей партии. Затем до конца сезона я была основным игроком французского клуба.
Все хорошее – от Щербаковой
– А случались непонятные вам тренерские решения?
– Да. К примеру, когда я не попала в состав сборной на домашний этап Гран-при в 2011 году. Сразу после окончания чемпионата Франции я, чтобы помочь сборной, прилетела в Алжир, где мы обыграли местную сборную и отобрались на крупнейший коммерческий турнир. Меня там даже отметили аналитики Международной федерации волейбола (FIVB) как самого результативного игрока, но в итоговой заявке меня не оказалось. Считаю, что это было ошибкой Бахытжана Байтуреева. Я знала, что могу помочь команде.
– Чем тренер мотивировал свое решение?
– У нас с ним постоянно было какое-то недопонимание. На ключевые, на мой взгляд, вещи мы смотрели по-разному. Я – игрок возрастной, считаю, что со стороны тренера, если он заинтересован в волейболистке, нагрузки должны даваться дифференцированно, а в игре я возьму свое опытом, техникой. Если я вдруг пропустила первый сбор, когда отдыхала и восстанавливалась после тяжелого европейского чемпионата, то на следующем сборе с лихвой устраню этот пробел. Но Бахытжан Сельмекович считал иначе.
– Самый сильный тренер, с которым вам приходилось работать?
– Нелли Щербакова. Все, что есть хорошего во мне, как в спортсменке, – это от нее.
Как одна семья
– А каково играть в таком ответственном турнире, как Олимпиада, с тренером (Виктор Журавлев), который “плывет” во время матча?
– Не скажу, что у нас была беда с тренером. Просто тогда подобралась очень дружная команда. Мы настолько хорошо понимали друг друга, что играли в свою игру, и все. Случалось, могли и накричать на площадке друг на друга. Но все это были рабочие моменты, не мешавшие нашей дружбе.
– Кто из того олимпийского состава по-прежнему играет?
– Наседкина, Ишимцева, Пюрова, Карпова. Эзау вернулась после травмы. Куцко играла еще в том году, а сейчас, по-моему, уехала в Беларусь. Наталья Жукова живет в США, воспитывает двойняшек, им недавно исполнился годик. У Ксении Илющенко полгода назад родился сын. Она стала совсем другой – трепетной, заботливой. Ольга Грушко – тоже мама, у нее дочка, которой месяца четыре. Ира Зайцева собиралась работать тренером по фитнесу.
Самолетное вязание
– Травмы не обошли вас стороной…
– После последней травмы в 2002 году – разрыва передней крестообразной связки и повреждения мениска – думала, что больше уже не сыграю. Но в Самаре врач Василий Третьяков мне все восстановил, и я играю до сих пор. Когда выступала за хабаровский “Самородок”, получила серьезное повреждение мышц живота. Из-за этого даже пришлось разорвать контракт – там не могли ждать, пока я восстановлюсь.
– Как переносили в Хабаровске длительные перелеты?
– Расписание чемпионата России было составлено так, что мы выезжали в Москву, жили на базе олимпийского резерва и оттуда выезжали на игры. Потом возвращались в Хабаровск, и уже все ехали к нам. Но, конечно, летать было тяжело: восемь часов в пути, потом такая же разница во времени. Можно было проснуться в четыре часа ночи – и сна ни в одном глазу.
– Как коротали время в самолетах?
– В Хабаровске у нескольких человек была забава – повязать. Пока летели до Москвы, я успевала связать себе шапку или шарф. Недавно, когда играли на Кубок Казахстана в Караганде, Ольга Наседкина заходит к нам в номер. Картина: сидим я, Лена Эзау, еще две девчонки из команды – трое вяжут, одна вышивает. Идеальная изба-вязальня просто.
Словно кошмарный сон
– Какие выезды вспоминаете с содроганием?
– Как-то жили в Китае на местной базе. Спортивные объекты, конечно, обалденные, но питание, проживание настолько были неприятны и неприемлемы. Во-первых, еда: всякие специфические продукты, все дико острое. У нас полкоманды мучились с желудками. Жили в жутких номерах – две кровати, шкаф и тумбочка: духота, влажность. А во Вьетнаме выглядываешь в окно и видишь, как в какой-то луже моют посуду, из которой ты ешь.
– Ветераны советского АДК в подробностях помнят день, предшествовавший их победному матчу, после которого они стали чемпионками СССР. У вас есть такой день?
– Врезалось в память, как мы отобрались на Олимпиаду-2008. Я в тот день была настолько счастливым человеком. Даже не от того, что прошли отбор, а потому что обыграли сборную Кореи. В этом году мы снова их победили и отобрали путевку на чемпионат мира 2014 года в Италии.
– Вы играете за команду из Павлодара, но много времени проводите в Алматы…
– У меня такой график. В Алматы я сама занимаюсь тренировочным процессом, а в команду возвращаюсь за неделю до тура. Здесь тренируюсь с мужчинами или с 14–15-летними девчонками. Другой возможности заниматься с мячами у меня нет.
Дефицит на… людей
– У молодых девочек заметные пробелы в волейбольном образовании?
– Да, бывают очень большие проблемы с техникой. Наверное, сейчас просто не хватает детских тренеров, очень мало волейбольных секций. Когда я в родном Лениногорске пришла заниматься волейболом, нас было человек 30. Из них что-то получилось только из меня, еще четверо играли на республиканском уровне. А сейчас и такого количества нет, некем обновлять команды. В сборную трудно собрать игроков. Хорошо, что Нелли Алексеевна в свое время набрала молодых девочек – Лену Гордееву, Татьяну Афанасьеву, Ирину Лукомскую, Сану Джарлагасову, Алену Омельченко, которые сейчас играют в сборной.
– В нашем чемпионате появились волейболистки с Кубы. Как их удалось заманить в Казахстан?
– Я на днях видела передачу о Кубе. После этого не удивляюсь, что они приехали в Казахстан. На Кубе очень тяжело жить.
– Как в свое время воспринял главный тренер сборной Вячеслав Шапран известие о том, что одна из ведущих волейболисток команды беременна?
– Нормально. Он понимал, что для женщины это важный момент. Если все будет хорошо, то нет проблем вернуться назад. Я спортивную карьеру никогда не ставила во главу угла и была очень рада, что у меня появится малыш. На тот момент мне было 29 лет, и я понимала, что пора заводить ребенка. Команда же как раз уезжала на Азиатские игры, и, возможно, я тогда в какой-то мере подвела девчонок. Зато, когда вернулась, мы отобрались на Олимпийские игры в Пекине.