Об этом и многом другом в канун Дня Победы вспоминают и рассказывают прославленные герои нашего сегодняшнего материала: Кудайберген Суроганов, Василий Жовтый, Лидия Бакиева.
Герой своего времени
Талантливый математик Кудайберген Суроганов в годы войны был командиром артиллерийского полка. Он стал одним из тех кто прошел войну «От и до». Сейчас убеленный сединой 84-летний ветеран — признанный герой своего времени. Однако ему чужды современные рассуждения о подвиге и его месте в современной жизни. Он уверен, что в любое время есть возможность для совершения подвига. Для этого не обязательно становиться участником военных действий. Достаточно на мгновение забыть о бешеном ритме современного мегаполиса и оглянутся вокруг.
«В годы войны нам не приходилось выбирать. В основном все действовали по обстоятельствам. Предатели и трусы рано или поздно проявляли себя. Солдаты не думали о возможности совершить подвиг и уж тем более о получении наград. Поступали только по чести и совести. Разве мог я тогда предположить, что меня представят к награде «Герой Советского Союза»? Это произошло на реке Одер, во время взятия Берлина в апреле 1945 года. Плотный огонь прижимал пехотинцев к земле, а пришедшие на подмогу танки вынуждены были отступить. Вражеские фаустпатроны один за другим выводили их из строя. Вся надежда оставалась только на нас — артиллеристов. Я ползком пробрался к вражеской траншее и доложил по телефону ситуацию командиру. Он уточнил данные по карте и тоже отказался открыть огонь. Командир дивизиона тоже не дал разрешения. Тогда я попросил соединить с командиром артбригады полковником Ламиным и получил- таки разрешение. Тремя снарядами я уничтожил всю траншею, а потом открыл огонь на поражение. Если бы я отказался тогда рискнуть — многое могло бы быть по-другому.
Я не совершил подвиг, а выполнил долг перед отечеством. Его воспитала во мне школа и общество. Родителей я практически не помню, потому что они рано умерли. Сейчас, когда все по-другому я часто задаю себе вопрос — кто должен воспитывать чувство долга у современного поколения? Общество далеко от идеалов, а школа не успевает решать даже общие проблемы образования».
Но, несмотря на свои пессимистичные рассуждения о долге Кудайберген Суроганов -оптимист. Он совершенно спокойно относится даже к современному пересмотру казалось бы очевидных и неоспоримых фактов войны.
«Сейчас часто говорят о неожиданно всплывших фактах войны, которые принижают наших ветеранов. Пересматривают историю и подвиги солдат. Замечу, что чаще всего делают это те люди, которые сами очень далеки от истории. В любом случае тема войны достойна того, чтобы о ней вспоминали не только накануне дня Победы.
Я верю на все сто процентов только тому, что видел своими собственными глазами и вполне могу свидетельствовать об этом историкам. С каждым годом ветеранов все меньше и меньше и следующее поколение будет узнавать о войне только из фильмов и книг. Скажу честно, я обеспокоен этим фактом, но уже ничего сделать не могу».
За время войны Суроганов получил 15 боевых ранений и часто оказывался на волоске от смерти. По мнению сослуживцев он выживал благодаря чуду, хотя сам герой уверен что ему помогал ангел-хранитель.
«За эти 60 лет с начала войны многое изменилось, но неизменным остались общечеловеческие ценности. Солдаты верили, надеялись, любили и это им помогало сражаться и выживать. Для меня в годы войны самым сильным аргументом в пользу выживания стало самое сильное и светлое чувство — любовь. Со мной мысленно, в образах и фантазиях прошла через весь фронт моя первая любовь — девушка Катча. Ее я до сих пор называю своим ангелом-хранителем. Так получилось, что мы так и не оказались вместе, хотя очень любили друг друга. Она больше всего ждала меня с войны, и я ежесекундно помнил, что должен цепляться за жизнь только ради нее. Я не нашел Катчу после войны, и только через много лет, будучи уже женатым узнал, что у нее тоже своя семья. Мы встретились, поговорили и разошлись как в море корабли — в разные стороны. Никаких обид, а только сожаление что война и обстоятельства бесповоротно помешали нам. Теперь, спустя несколько десятков лет, я смотрю на многие вещи по-другому. Я понял и осознал, что нужно быть благодарным за прошлый опыт, каким бы суровым он ни был. Ведь без учета ошибок прошлого не возможно настоящее и будущее».
Прошла целая жизнь. Теперь за плечами Кудайбергена Суроганова огромный жизненный опыт. О чем может сожалеть герой своего времени и за что благодарить судьбу?
«О чем я мечтал во время войны? Скажу честно — как остаться в живых! В моей жизни было много ошибок, о который я сейчас сожалею и за которые только я один в ответе. Герои моего времени — простые люди из народа, отважные защитники Отечества. Кто герои сейчас — ответить трудно. Политики, бизнесмены, авторитетные персоны или просто патриоты своей Родины? Я часто слышу от других ветеранов слова сожаления о том, что им довелось родиться в такое сложное время. Война поломала им молодость и всю жизнь, а вот родились бы они сейчас…Лично я ничуть не сожалею о том, что прошел и пережил войну. Она — важная часть, которая дала мне школу жизни. Я отказался использовать возможность не проходить войну «от и до». После серьезного ранения и 5 месяцев в госпитале меня комиссовали домой. Оказывается, было указание, что раненых учителей отправляют домой для работы в школах. Но я отказался, потому что знал, что нужен на фронте. Война закончилась бы и без меня, но с какой совестью я рассказывал бы о войне своим внукам? Я доволен нынешним поколением, которое стремится к знаниям. На их долю выпадет немало испытаний, и чтобы противостоять им важно быть во всеоружии. И еще нужно любить свою Родину! »
Победная высота «Нормандия-Неман»
О летчиках франко-российского боевого подразделения, легендарного истребительного авиационного полка «Нормандия-Неман» и заслугах этой эскадрильи в годы войны — знают все. Даже сейчас, спустя 60 лет о них пишут книги и снимают фильмы. В рядах знаменитой эскадрильи воевал и наш соотечественник, алматинский летчик-истребитель — Василий Жовтый.
Призыв о защите отечества и начале Войны Василий Жовтый услышал, когда ему было всего 20 лет. Тогда он уже закончил по ускоренной программе Борисоглебовскую военную авиационную школу летчиков им. Чкалова и мастерски управлял истребителем И-16.
Именно поэтому без колебаний с первых дней войны был зачислен в 42-й истребительный авиаполк и отправлен на Брянский фронт. В состав истребительного авиационного полка Сражающейся Франции «Нормандия-Неман» летчик попал в марте 1944 года. Именно тогда французы понесли наибольшие потери и нуждались в обновлении состава. Решением французской военной миссии в Москве 16 лучших летчиков Советского Союза были переведены в «Нормандию-Неман».
Несмотря на то, что несколько пилотов-французов знали русский язык, первое время новички общались исключительно языком жестов или через переводчика. Но, несмотря на языковой барьер, пилоты быстро сдружились и стали устраивать совместные творческие вечера. Они пели, танцевали, разыгрывали сценки, отбивали чечетку, устраивали спортивные состязания. У каждого были свои способности, ну а пилот Жовтый славился великолепной игрой на гитаре. Еще одним увлечением казахстанского пилота была на удивление меткая стрельба из пистолета «ТТ». Из 10 его выстрелов, все десять были в яблочко! Это умение не раз пригождалось Василию в бою.
Война не щадила летчиков эскадрильи, они несли потери. Но гораздо большие потери нес враг. Особенно трудно дался штурм немецкого города-крепости Кенигсберг. Он длился 10 дней и был признан одним из самых сложных боев для всего летного состава фронта.
Враг обстреливал аэродром эскадрильи ядовитыми снарядами, даже легкое ранение от которых становилось смертельным, однако тактика и мастерство пилотов-«норманнов» помогли одержать победу и в этом бою. Кстати, именно за боевые действия по штурму и взятию Кенигсберга Василий Жовтый получил орден «Красная звезда».
Летчики «Нормандия-Неман» заметно отличались от других летных полков. Они летали уверенно, рискованно и изящно. Они не просто летали, а творили в воздухе. После каждого успешно проведенного воздушного боя летчики в свое удовольствие выполняли комплекс фигур высшего пилотажа. Это было логическим и дерзким завершением их полета, своеобразным выражением творческого «Я». А еще именно так они поддерживали летную форму и совершенствовали свое мастерство. По мнению Жовтого, между летчиками французами и нашими пилотами были так же существенные отличия.
«Например, пилоты-французы даже на войне не забывали о своем внешнем виде», — вспоминает Жовтый. Они были всегда гладко выбриты, причесаны и элегантно одеты. У них всегда с собой были туалетные принадлежности: зубная щетка, паста, свежее полотенце. Мы, советские пилоты об этом вспоминали от случая к случаю. Каждое утро французы начинали с утренней пробежки или зарядки, тогда как мы даже думать не хотели об этом».
Даже свободное время французы и наши пилоты проводили по-разному. Наши любили поиграть в карты, а французы предпочитали крокет и пинг-понг. Для этого они, оказывается, с собой в самолете всегда возили небольшой раскладной столик и пару ракеток.
В легендарной эскадрилье воевали французы благородных кровей. К примеру, один из них, Роллан де ля Пуап был маркизом. Сын владельца нескольких крупных обувных синдикатов во Франции после войны планировал присоединиться к бизнесу отца.
«Он часто вечерами рассказывал нам о рыночных отношениях и частном бизнесе», — говорит Жовтый. Мы только успевали удивляться, что такое возможно и отшучивались: «Ладно, маркиз после войны будешь сапожником!». Тогда, когда каждый день мы сталкивались со смертью, было очень важно поднимать общее настроение эскадрильи».
Великая дружба с летчиками полка «Нормандия-Неман» проявлялась в каждом боевом вылете. Так, например, на вторые сутки штурма того же Кенигсберга, с аэродрома Хайлигенбайль при входе в зону поражения немцы подбили сразу 2 самолета эскадрильи. Первый летчик продолжал атаковать живую силу противника на горящем самолете, и дотянул до аэродрома, а второй — грузин Абрамашвили, был вынужден покинуть самолет на парашюте. Он приземлился в самом центре города, среди густо расположенных немецких войск и укрылся в воронке от взрыва. Увидев происходящее, летчики «Нормандии» замкнули над ним круг и беспрерывной пулеметной очередью не подпускали к нему немцев. У врага создалось впечатление, что они подбили крупного летчика, которого прикрывает целая дивизия. А ведь именно так, все вместе они отстаивали каждого своего пилота.
Победу летчик-истребитель Жовтый встретил в городе Эльбинг, в устье реки Висла. Именно там распалась ставшая за годы войны легендарной, летная эскадрилья «Нормандия-Неман». Дальше судьба бывшего Нормана — Василия Жовтого складывалась в войсках противовоздушной обороны Средней Азии и Казахстана.
В конце 70-х он стал начальником республиканского Аэроклуба ДОСААФ в Алматы, и по сей день продолжает там работу. Он один из немногих ветеранов, который до сих пор непосредственно передает свое летное мастерство новому поколению пилотов.
Снайпер — профессия женская
Трагический опыт первых месяцев войны показал, что в Красной Армии катастрофически не хватало снайперов. Поэтому, ЦК ВЛКСМ СССР в 1941 году принял решение об организации в Подмосковье сразу двух снайперских школ — женской и мужской.
Наряду с другими девушками, женскую школу окончила и алматинка Лидия Ефимовна Бакиева. 22 июня 1941 года железный голос Левитана, вырвавшись из черной пасти репродуктора, грубо оборвал зажигательные ритмы «Риориты», заглушил веселое чирикание птиц и вдребезги разбил надежды 17-летней Лидочки на счастливую жизнь.
После того, как на фронт призвали ее отца, Лидия забросала военкомат заявлениями с требованиями отправить ее на фронт. Но так как девушка еще не достигла совершеннолетия и не имела военного и медицинского образования, то ей отказали.
В армию она попала лишь в 43-м, после шестимесячного обучения в снайперской школе. Кстати, эту же самую школу окончила Герой Советского Союза Алия Молдагулова.
По словам Лидии Ефимовны, обучение длилось по 14 часов в день, а учебный полигон находился в 8 км от школы. Поэтому девушкам каждый день приходилось проходить пешком по 16 км.
Инструкторами в школе служили исключительно мужчины, в должности от командира взвода и выше. Под их руководством курсанты осваивали винтовку Мосина образца 1898 года. Они должны были уметь собирать и разбирать это оружие, настраивать 2,5-кратный оптический прицел, пристреливать винтовку и устранять все возникающие неисправности.
Но самое главное, быстро и точно стрелять. Для этого требовалось учитывать все: ветер, осадки, температуру воздуха и освещение. Инструкторы показывали будущим снайперам как лучше всего обустроить позицию для стрельбы, замаскироваться на местности и лазить по деревьям.
Кроме винтовки, девушки осваивали станковые пулеметы, автоматы, противотанковые ружья и тренировались в метании гранат.
По свидетельству Лидии Ефимовны, руководство школы не использовало никаких особенных методов для того, чтобы психологически подготовить курсантов к физической ликвидации противника. После известия о гибели родных и близких, о тысячах сожженных сел и городов в пропагандистской работе не было никакой необходимости.
Лидия Ефимовна никогда не употребляет слово «убивать». Вместо него она говорит «уничтожать» или «снимать». И это абсолютно правильно. Ведь людей убивали фашистские оккупанты, а наши бойцы уничтожали противника, защищая свою родину.
Самый страшный экзамен для снайпера — это дуэль с вражеским коллегой.
Подобный поединок в январе 1945 года под Клайпедой пришлось принять Лидии Ефимовне и ее напарнице, уроженке Уральска Фриде Цыганковой. Когда в одном из секторов объявился вражеский снайпер, девушек направили туда с приказом уничтожить немца.
Напарницы оборудовали себе позицию на нейтральной полосе за толстым стволом поваленного дерева. Затем потянулись долгие часы ожидания, пока, наконец, они не засекли фашистского стрелка. Расстояние до него было более 500 метров. Улучив момент, Лидия выстрелила, но промахнулась.
Несмотря на требование снайперского устава о немедленной смене позиции после выстрела, девушки не ушли, решив любой ценой прикончить врага. Через пару часов Лидия выстрелила во второй раз и снова мимо. Они понимали, что немцы их уже засекли и могут выслать группу захвата. Однако полученный приказ и азарт поединка не позволял им оставить позицию. Спустя три часа немецкий снайпер предоставил Лидии еще один шанс, который она использовала на все сто процентов.
Но, когда напарницы поползли к своим позициям, фашистские минометчики открыли по ним ураганный огонь, отрезая девушкам путь к спасению. В этот момент осколок пробил Лидии правую ногу. Тяжелое ранение и по сей день, дает о себе знать.
Наряду с трагедиями, изредка случались и комические ситуации. Во время освобождения Восточной Пруссии, Лидия с другой своей напарницей Анной Шавец, облюбовали позицию на ветряной мельнице.
Осматривая окрестности, Анна заметила вылезшего из траншеи здоровенного гитлеровца. Собирая хворост, немец постоянно нагибался и его толстый зад, мелькая в оптическом прицеле, действовал Анне на нервы. Она предложила Лидии подстрелить немца, но та не согласилась. Так как этот солдат никакой ценности не представлял, то не стоило из-за него демаскировать удачную позицию. Спустя несколько минут, терпение Анны лопнуло, и она выстрелила в немца. Однако, в этот самый момент, тот снова нагнулся, и пуля угодила ему в пятую точку. Схватившись за раненое место, он быстро уполз в траншею. В итоге, позицию пришлось сменить.
Лидия Ефимовна прошла с боями Белоруссию, Литву, Восточную Пруссию и встретила победу в Кенигсберге. На ее личном счету 78 уничтоженных гитлеровцев. После возвращения в Алма-Ату она окончила Политехнический институт и долгое время трудилась на АЗТМ инженером-конструктором. Сегодня эта энергичная женщина работает в алматинской секции ветеранов Отечественной войны.
Они выстояли тогда и до сих пор продолжают активно участвовать в жизни общества. И никакими «спасибо» и земными поклонами не выразить той благодарности, которую мы должны испытывать по отношению к этим людям…
Материал подготовили: Олег Губайдуллин, Милена Ершова