Так называемый “тест”, назначенный для приумножения знаний о СПИДе, показался мне туманно похожим на катехизис. В церковно-приходском образовании был (и есть) такой учебник, то есть свод вопросов, в каждом из которых сидит прозрачный ответ. Ну, к примеру, так: “Какой ты веры?” – “Христианской”. – “А кто есть христианин?” – “Тот, кто под Богом ходит, кто благочестив и благолюбив”. Этот пинг-понг (весьма обширный, кстати) следовало вызубрить наизусть, чтобы как от зубов отскакивало. Таким способом взращивалось много веков подряд религиозное сознание юной паствы.
Вопросник, предъявленный алматинским школярам, сходен с катехизисом по основному приему, однако весьма далек от богословия и теологии. Он, вероятно, был составлен под научным руководством Остапа Бендера, который, как известно, обожал то и дело восклицать: “Ближе к телу!”.
Тут все про тело и про “это дело”. И ответы испытуемых после череды таких тренировок будут, как пить дать, резво отскакивать от зубов. Бояться комара, укусившего хворающего СПИДом, нет нужды, а вот целоваться с таким больным можно. Хотя и не обязательно. И ежели он на вас чихнет невзначай и заплюет с ног до головы, то остерегаться тоже нечего. Хотя и противно. И вообще, СПИД опасен прежде всего для гомосексуалистов. А если случится у человека только один сексуальный контакт, то это не повод для благодушия. Можно и подцепить. Поэтому лучше пользоваться презервативом. Даже если секс, извините, оральный.
Вот этот-то пунктик о странностях любви, которую принято называть “французской”, и торпедировал терпимость некоторых родителей. Он там, в списке вопросов, под номером 15 значится.
Ну, подумал я, ознакомившись с этим делом, это еще цветочки. Вот у меня был случай. Послушайте.
Года три назад трудился я в берлинском, но вполне русскоязычном издательстве Вернера. И сотрудница редакции однажды принесла из дома контрольную работу, которую сдал в школе ее сын, тоже 12-летний пацан. Тест проводила пара добровольцев: он – открытый гей, она – лесбиянка в законе. Это был факультатив. Наставники заведомо заручились согласием родителей, поскольку тоже сеяли знания, долженствующие уберечь от СПИДа. И вот как это выглядело.
Левая часть страницы была залита черным. На этом поле отчаянно резвились белые силуэты обоего пола, выразительно изображая всевозможные виды и позы человеческих и нечеловеческих соитий. Гетеро- и гомосексуальных, орально-генитальных, коленно-локтевых, коленопреклоненных, миссионерских и прочая, прочая. Задача школяров сводилась к верной классификации этой черно-белой камасутры. Правая часть страницы была отведена для ответов. Сын этой сотрудницы тест сдал на “так себе”. Вероятно, перепутал какой-нибудь “петтинг” с “диппольдизмом”. Что есть “диппольдизм”? Ну, помилуйте, это же крайняя степень “флагелляции”. Вы и про нее спросите? Нет уж, увольте, меня и без того тошнит, слуга покорный. Кстати, родители берлинских учеников тоже слегка взбунтовались, и сладкая парочка волонтеров оскорбленно удалилась, горько сетуя на этическую заскорузлость бюргеров.
Внимание, вопрос: какой из тестов лучше – алматинский или берлинский? Правильный ответ у товарища Сталина, который в подобных случаях предпочитал говорить: оба хуже.
Один из довлатовских персонажей, вознамерившись повысить свою альковную квалификацию, выпросил у кого-то учебное пособие с манящим названием “Технология секса”, но через день вернул его со словами: “Скучная книга”. В ответ на недоумение хозяина пояснил: “Открываю первую страницу. Там заголовок – Введение…”. Согласен, юморок плоский и пошловатый, но, черт возьми…
Хотел бы я знать, кто придумал словосочетание “половое сношение”, от которого за версту несет затхлым исподним престарелого евнуха? Разве все эти “тренинги и тесты”, важно прикрытые плесневелой наробразовской графой “половое образование”, не представляют собой самую что ни на есть густопсовую пошлейшую пошлятину, смердящую давно не мытым бельём столетней монастырской девственницы?
Послушайте, оставьте детей в покое, не позволяйте растлевать их этими сукровичными выделениями высочайше дозволенного разврата. Не доверяйте наставникам, сочиняющим эти скотские тесты. У них оловянные глаза лагерных надзирателей и надзирательниц. Это они когда-то стояли у дверей вашей школы и метили линейками длину ваших юбок и волос. А сегодня они с тем же пылом рассказывают вашим детям и внукам, что такое клитор и где прячется точка “G”. И легко сведут все “тайны брачныя постели” к деловитым гигиеническим процедурам, которые мало чем отличаются от утренних испражнений и ежедневных мочеиспусканий. Вы этого хотите?
Я понимаю, ничего нового эти школьники, подвергшиеся бездарному тестированию, для себя не открыли. Все они знают и про педерастию, и про “французскую любовь” – не убережешь нынче. Но для чего грабить и опустошать их жизнь, узаконивая, переводя из черного поля в белое эту “горькую правду земли”? О которой сказал Есенин когда-то: “Подсмотрел я ребяческим оком, лижут в очереди кобели истекающую суку соком…”.
Послушайте, все это жулье оснастилось пуленепробиваемым утверждением: что естественно, то небезобразно. Это наглое вранье. В человеке, да, много “естественного”, то есть звериного, животного, страшного и, черт возьми, безобразного. И этого следует стесняться, а не болтать о нем “с ученым видом знатока”. Есть так называемые “проклятые вопросы”, на которые не сыщешь простого ответа. И не следует лезть фрейдовскими перстами, пусть даже одетыми в хирургические перчатки гинеколога, в сокровенные тайны человеческого естества. Там боль, там слезы, там жизнь, там любовь. Не лишайте своих детей этих темных аллей оборотной стороны жизни. Сами разберутся и найдут выход, если повезет. Найдите для них хоть какие-нибудь слова, пусть беспомощные, но свои.
И если вам мучительно неловко, когда на телеэкране интимная сцена, а ваши дети рядом, знайте, это – нормально.
Значит, ваш номер – 15-й.
Алматы