Фото- и автограф-сессия для зрителей прошли параллельно с выступлением Боярского на сцене. Пока Михаил Сергеевич пел, рядом подстраивались поклонники и фотографировались. А он продолжал петь. И улыбаться. А в паузах к нему слетались охочие до автографов девушки, разгоряченные танцами.
Боярский исполнил все свои известные песни – и эстрадные, и к фильмам. Только из “Возвращения мушкетеров” не спел. Поэтому, конечно, захотелось спросить его о фильме.
Свой фильм закончил бы по-другому
– Вы говорили, что недовольны последним фильмом о трех мушкетерах, что вы хотели бы сделать финал другим, где все бы красиво умерли. Фильм с таким финалом еще возможен?
– Теперь уже невозможен. Сегодня для этого нужны деньги. Если бы мне принесли миллионов тридцать, думаю, мне хватило бы, чтобы воплотить те задумки, которые были у меня. Тогда я очень рассчитывал на Гришу Горина. Но его уже нет, он не успел воплотить в жизнь мои мечты. А тогда он сказал: “Ну, конечно, Мишка, сделаем тебе картину!”.
– А почему не написали собственный сценарий?
– Я не драматург, не сценарист, я могу наговорить, могу принять какое-то участие, но главное, чтобы был идеолог, умеющий это делать профессионально. А я бы мог подсказывать свое видение. Когда режиссер ставит спектакль, артисты дают ему подсказки, не являясь авторами спектакля и драматургии. Но они создают спектакль.
У меня были любопытные мысли, я даже нашел место, где мы будем снимать наш фильм, – старую разрушенную крепость. Много думал над этим все эти годы. Когда начал размышлять, то много любопытных исторических и драматургических нюансов сошлось воедино. Такой довольно плотный материал в моей голове сложился. Но поскольку я не умею писать сценарии, а Юнгвальд-Хилькевич умеет, он решил вот так. И снял. Пока я думал, он уже написал, деньги достал, нашел спонсоров, потом артистов пригласил. Я согласился последним. Очень не хотел.
Учебник мужества
– Вы не пытались вносить свои коррективы, свое видение в сюжет картины?
– Конечно, какие-то нюансы были. На площадке всегда что-то меняется.
– А почему вы хотели “похоронить” мушкетеров? Устали от длинной истории?
– По большому счету, Дюма ведь тоже похоронил их всех. Но как-то уж больно незаметно. Если спросить у молодого человека сегодня, что он читал, он скажет: “Три мушкетера”. А как они погибли? Не знают. Даже сейчас версий есть масса. По историческим сведениям, мушкетеры погибли в Голландии при взятии крепости.
– Вы глубоко копнули в историю. Судьба д’Артаньяна так или иначе осталась вам интересна?
– Знаете, я читал даже записки настоящего шевалье д’Артаньяна. Там он совсем другой человек. Хитрый, себе на уме, никогда в жизни первый вперед не пойдет. Пятнадцать человек сторожат его, пока он к женщине забирается. Такой придворный хитрец. Но Дюма сделал из мушкетеров героев на все времена. Поэтому фильмы о мушкетерах будут сниматься всегда. Начиная с немого кино играли трех мушкетеров и кончая мюзиклами. Мушкетеров играли женщины, ставился балет и кукольный спектакль. Потому что это один из учебников мужества. Одна из первых книг, которую нужно прочесть в школе. В ней есть понимание дружбы, верности, любви, предательства. Мне кажется, это хороший учебник. Мне хотелось финала не хуже, чем у Сирано, где монолог прекрасный и есть за что умереть… Но… Увы…
Ап! И тигры у ног моих сели
– В прошлом году у нас были с гастролями братья Запашные. Они мне сказали по секрету, что ждут вас инкогнито в Алматы, чтобы вместе снять у нас клип на песню “Ап! И тигры у ног моих сели”.
– Да, они мне звонили тогда. Я дал согласие. Но что-то у нас не совпало по времени для съемок. Но с ними мы вместе пели песню. О тиграх, естественно.
– Значит, такой клип еще возможен?
– Думаю, да. Это зависит от них. Не я ведь был инициатором проекта.
– И вы сможете войти в клетку к хищникам?
– Если в зале будут женщины – войду!
Самые ценные вещи – просты и прекрасны
– Вы человек азартный, болеете за “Зенит”. Болельщики разные бывают, а какой вы?
– Болельщик? Спокойный. Я несколько раз срывал голос перед спектаклем, и теперь, уже умудренный опытом, болею спокойно.
– А как можно спокойно болеть?
Вместо ответа Михаил Сергеевич засунул два пальца в рот, засвистев так, что, боюсь, в гостинице подумали, что сработала пожарная сигнализация.
– Так голос не сорвешь. Меня сегодня спросили: “Почему вы без болельщицкого шарфика?”. Я же пообещал год носить этот шарфик, если “Зенит” выиграет чемпионат страны. И я честно все исполнил, все проверяли.
Я, к сожалению, понимаю, что спорт изменился. Ведь в нем теперь огромные деньги замешаны. В футболе гораздо больше, чем у артистов. Но мне кажется, кризис должен все расставить на свои места.
– Вас это пугает?
– Скорее, наоборот. Вещи перестали иметь истинную цену, это и есть кризис. Кризиса нет у птиц, у зверей, у природы. А если и есть, то это катаклизм – лавины, землетрясения, наводнения. А люди создают кризис сами, они глупы и недалеки, и живут они неправильно.
Под свечу, между прочим, гораздо симпатичнее посидеть с другом или с женщиной, чем под водопадом нефти. Все перестало иметь истинную цену. Один раз уже наводнение было, по воле Господней, когда все смыло. Оставили только каждой твари по паре, и больше ничего.
Значит, будет скоро какой-нибудь серьезный катаклизм, когда люди опять поймут, что самое дорогое у них прямо под носом – хлеб, соль, спички, родители, дети, здоровье. Вот самое ценное, а все остальное придумали и сделали из этого кризис. И мозги не в ту сторону повернуты, и фильмы снимают не про то, что хочется, а про то, что продается. И это, увы, так.
Человечество закрутилось в миллиардах, миллионах, в обилии всего. В обилии оружия, злости, бесстыдства, коварства, вероломства по отношению к детям, женщинам. Самые ценные вещи – они просты и прекрасны, и кто их умеет замечать, тот и прав. У меня такое ощущение.
Наблюдаю, что я натворил
– Тогда об этих ценностях. Вы являетесь продолжателем актерской династии. Как-то вы сказали, что из всех подарков, которые вам когда-либо подарили, для вас самым ценным остается подарок отца – театральный грим в металлической коробочке. Ваша дочь Лиза продолжает актерскую династию. Вы ей как-то помогаете? Может, советом?
– Она нечасто обращается ко мне. Скорее, я обращаюсь к своей дочке. Ведь иногда теряюсь в тех предложениях, которые поступают мне. Например, по поводу участия в рекламе. Я не знаю, как это все делается, и она рассказывает. А что касается каких-то творческих проблем, чем меньше я буду давать советов, тем быстрее дети набьют собственные шишки. Без ошибок ничего не получится. А Лиза работала, что называется, “как раб на галерах”. Она пять лет училась у Льва Додина, а это действительно огромная школа. И потом, у нее было огромное количество спектаклей и съемок. Я лично в ее возрасте только начинал карьеру, а она уже смело может заканчивать и со спокойной совестью писать мемуары, давать интервью.
– А вам приходилось работать вместе?
– У меня творческого контакта с дочкой никакого нет. Я смотрю все ее премьеры, пару раз снимался с ней в фильмах и один раз играл в спектакле. Она играет Роксану, а Безруков – Сирано. Но там вышло все шутливо-спонтанно. Просто, когда они гастролировали в Санкт-Петербурге, меня пригласил режиссер исполнить эпизодическую роль д’Артаньяна в этом спектакле. Так что я появился там неожиданно для всех. Основные актеры от удивления чуть спектакль не сорвали.
Да и на этом, собственно, наши взаимоотношения с ней и заканчиваются. “Где ты?” – “Я в Италии” – “А я в Алматы”. А если она дома, то шмыг в свою комнату – учить роль. Слушает только классическую музыку и много времени проводит в Интернете. Или общается со своими подругами. Вот сын воспитывает дочек, моих внучек, а я созерцательно-умиленно наблюдаю за тем, что я натворил.
Наталья БОЙКО, Руслан ПРЯНИКОВ (фото)