Возможно, это и определяет причину, по которой человек-легенда, альпинист Казбек ВАЛИЕВ два десятилетия подряд покорял с друзьями высочайшие вершины Земли, а теперь, будучи бизнесменом солидного возраста, предоставляет такую возможность молодым смельчакам.
– У меня был такой эпизод во время работы на одном из телеканалов, – начинаю разговор со своим именитым собеседником. – Нам, репортерам новостей, сообщили, что на высоте около 5 тысяч метров в горах Заилийского Алатау упал и покалечился итальянский турист-экстремал, из тех, что любят в мае подниматься на вертолете на большую высоту и "лететь" с нее вниз на сноуборде "самоходом" по девственным заснеженным склонам. К счастью, тогда наши врачи иностранца откачали. Но оправдан ли такой риск?
– Это называется хели-ски – отвечает Казбек Шакимович. – Свободный спуск на горных лыжах или сноубордах. Раз люди этого хотят, значит, в этом что-то есть. И когда мне заказывают такую программу, тоже предоставляю ее желающим. Впервые я запустил подобную в Казахстане в 1991 году.
Вы спрашиваете, насколько это оправданно? Но в горах повсюду риск! Без риска людям было бы неинтересно туда ходить. Это адреналин, вызов, челлендж, то, что влечет, манит, как и рафтинг, горные лыжи. Это – приключения и полная перезагрузка! Поэтому люди тратят на них свое время, деньги. Вообще, если говорить об экстремальных интересах, которые передаются из поколения в поколение, то об этом спорить можно до конца своей жизни. Может, оттого и был альпинизм в прошлом году включен в список ЮНЕСКО, как нематериальное культурное наследие человечества. Наряду с великими произведениями искусства: литературы, живописи, музыки…
История возникновения "Хан Тенгри"
– Вашему Международному альпинистскому лагерю "Хан Тенгри" уже больше 30 лет. Как всё начиналось?
– Первый сезон мы провели в 1989 году. Я занимался разработкой этой идеи, поскольку в то время был на виду, как спортсмен, альпинист, вице-президент Федерации альпинизма и спортивного скалолазания Казахстана. Потом предложил этот проект председателю спорткомитета и президенту Национального олимпийского комитета Казахстана Аманче Сейсеновичу Акпаеву. Пришел и сказал: "Мы бы хотели создать свой альпинистский лагерь "Хан Тенгри" по примеру международных лагерей "Кавказ" и "Памир". "Памир" кстати, открылся под пиком Ленина в Киргизии на границе с Таджикистаном еще в 1974 году.
Спорткомитет вышел на Нурсултана Абишевича НАЗАРБАЕВА, тогда председателя Совета министров Казахстана. Он согласовал это с Москвой, поскольку было союзное подчинение, и мы получили добро.
К нам стали приезжать иностранные альпинисты. Тем самым отдел спорткомитета стал зарабатывать валюту, которой тогда не было в свободном обращении.
И эти деньги мы решили тратить на поездки наших спортсменов за рубеж.
До того, в 1982 году, мы с Валерием Хрищатым уже совершили свою Первую советскую гималайскую экспедицию – восхождение на Эверест. Потом в 1988 году была международная экспедиция на Дхаулагири. Мы видели, как всё это организуют, как должно быть, какие там каноны. И решили: маршрут Хан Тенгри тоже актуален, тем более что об этом нам говорили и зарубежные коллеги. В 1989 году мы открыли альпинистский лагерь "Хан Тенгри". И вот уже 30 с лишним лет занимаемся этим делом.
Сейчас альпинизм у нас – это верхушка айсберга, а его тело состоит из других программ, на которые тоже стремятся попасть как иностранные, так и местные туристы. С каждым годом люди всё больше начинают ценить природу. Мы организуем многодневные походы в горы, катания на горных велосипедах, что сейчас стало модным. Есть еще две рыболовные базы в дельте реки Или. И сейчас будем достраивать альплагерь Туюк-Су.
"Мне нужно было остановиться…"
– Можете поделиться воспоминаниями о вашем лучшем друге Валерии Хрищатом?
– Он был для меня, как брат, самый любимый из немногих моих друзей. Мы познакомились в 1972 году, сделали первое восхождение и потом около 20 лет ходили в одной связке. В 1982 году взошли на Эверест. Вообще говоря – это исторический момент, потому, что так долго ни одна связка в мире не существовала! Мы разделяли одно понятие альпинизма, любили горы. Он учился в сельхозинституте, я – в политехе. Он стал инженером-почвоведом, а я – геофизиком. И, уже работая каждый по своей специальности, вместе ходили на вершины. У нас была очень напряженная жизнь: быть хорошими инженерами и высококлассными альпинистами – это очень азартно!
– А что вы почувствовали, когда пришло известие о его гибели?
– Я лично его искал… Он погиб под пиком Хан Тенгри на высоте 5 200 метров в большой снежной лавине.
– Как получилось, что тогда, в 1993 году, вы были не вместе?
– Просто в 1990-м году я перестал делать спортивные восхождения и вообще ходить в горы, как альпинист. Мне было уже 38 лет, несколько спало желание каждый день тренироваться, как лошадь. У меня уже были великолепные восхождения, друзья, правительственные награды, общественное признание. Нужно было остановиться и что-то изменить. К тому же у меня на глазах сорвались со скальной стены и погибли три наших друга. И я сказал себе: "Ухожу!". Есть семья, дети, родители. Есть другая жизнь, в которую надо войти, в том числе и начать зарабатывать деньги.
90-й год – это перестройка, профессиональный инженер-сейсмолог никому не нужен. Нет никаких программ. СССР тогда развалился, денег не платили. А в альпинизме деньги только тратишь. И мне нужно было думать, что со всем этим делать.
Здоровый мужик в 38 лет не должен просто так ходить в горы с рюкзаком. Он должен повернуться лицом к реальности и стать крутым в бизнесе.
Кстати, тогда я уже достиг хороших высот в своей профессии. Был кандидатом геолого-минералогических наук. И решил свести в единое целое бизнес и альпинизм. Мои знания, мастерство, кругозор позволили организовать эту компанию и зарабатывать деньги. В 1991–1992 годах мы зарабатывали валюту. Тогда 1 доллар стоил целый мешок рублей. Вот это был бизнес, куда я мог приложить свои возможности. Это было не так уж богато, но достаточно благополучно и интересно. Когда другие инженеры торговали китайскими товарами на рынке, я занимался своим любимым делом, которое приносило мне материальный достаток. И в этом нет корысти – есть просто работа, которую я хорошо знаю. К нам стали прибывать люди из Западной Европы: Англии, Франции, Германии, Австрии, Испании, Польши, из Северной и Южной Америки, из Юго-Восточной Азии: Японии, Малайзии, Сингапура, Гонконга. Средний возраст клиентов – от 40 до 70 лет. Блеск и коварство заоблачных вершин
Из Японии в Каркару
– Что интересует в этом экстриме человека в 70 лет?
– Некоторые в 70 лет заходят на Хан Тенгри. Еще есть орнитология, бёрдвотчинг – это наблюдение за птицами. Японцы приезжают смотреть, наслаждаться альпийскими цветами и растениями, фотографировать их. Одна японка, лет семидесяти, каждый год в отпуск приезжает на месяц пожить у нас в Каркаре, просто потому, что ей нравится это место. Спит в палатке, юрте или под звездами, ест местную пищу, гуляет, фотографирует, дышит свежим воздухом.
– И всё же не совсем понятно, как альпинизм может быть коммерческим?
– На мой взгляд, он и в СССР был коммерческим. Никто же бесплатно там ничего не делал. Когда мы были еще зелеными студентами и приобретали путевки в альплагерь для обучения альпинизму (мне тогда было лет 18), за путевку мы платили по 33 рубля. Это с большой скидкой для членов студенческого профсоюза. На самом деле она стоила 110 рублей за 20-дневный курс обучения, с питанием, размещением, инструктором, снаряжением. Но такой тогда была целая зарплата за месяц у начинающего инженера! Понимаете! То есть если сейчас взять более-менее достойную зарплату менеджера, допустим, 300–500 тысяч тенге, то человек за такую программу должен заплатить эти деньги. Или даже две таких зарплаты, если это особо дорогие программы.
Альпинизм – это недешевое удовольствие: купить снаряжение, получить обеспечение от организаторов восхождения, заплатить инструктору за курс обучения. У него тоже семья, которую надо кормить. Вот вы поехали на Алаколь, заплатили 20 тысяч тенге в сутки: вас там встретили, разместили, накормили, проводили, за вами прибрали. И эти люди получают там зарплату. В горах то же самое, когда человек хочет зайти на вершину, он платит определенные деньги за то, что ему всё это предоставят. А еще и спасут, если потребуется. Это нормально. Это и есть коммерческий альпинизм.
Чудо Гималаев
– Меня мучит вопрос: знаю, что ночью в горах опасно. Почему ваше главное восхождение на Эверест состоялось ночью?
– Ну ночью и в городе опасно, поэтому лучше спать дома. Почему поднимались именно в ночь с 7 на 8 мая 1982 года? Потому что днем не было погоды. Был ураган, который не давал нос из палатки высунуть. И мы пошли на штурм в 3 часа дня, когда он стал ослабевать. А в 1 час 48 минут ночи взошли на Эверест.
Это было непросто, потому, что фонарики там не светят, Луна была с другой стороны горы, мы находились в световой тени, поэтому немного блуждали, искали маршрут. Но в конце концов "сделали" гору! А утром, когда спускались, наслаждались великолепной панорамой пробуждающихся Гималаев. Это, наверное, была плата за все ночные мытарства. Захватывающее зрелище! Косой, сначала матовый, серовато-голубой свет, потом появляются голубизна, желтизна, потом розовое сияние. Горы освещаются всё глубже, солнце поднимается. Людям в городе, наверное, трудно представить, насколько это завораживает, потому что в это время они обычно спят.
За мгновением счастья
– А как вы относитесь к своему молодому коллеге, Максуту Жумаеву?
– Он замечательный парень, геройский человек, новое поколение альпинистов. Он совершил восхождения на все 14 восьмитысячников Земли! Один из немногих в мире, который сделал это без применения дополнительного кислорода. Это ему тяжело досталось.
– Почему тяжело?
– Потому, что альпинизм – это трудности, особенно на больших высотах. Требует огромных усилий, физических, моральных, психологических. И тот, кто этого добился, достоин большого уважения!
– Какими качествами должен обладать альпинист, если хочет увидеть все эти фантастические картины?
– Всеми. Иметь сильное сердце, сильные легкие, сильные ноги, руки, крепкую шею. У него должны быть развиты все группы мышц и работать голова, потому, что без этого там, наверху, можно просто-напросто убиться. Если гимнаст, выполняющий смертельно опасные трюки, падает, его поднимают и увозят в реанимацию. Во время марафона рядом с бегунами всегда идет реанимобиль. На океанских каких-то гонках вертолет, в принципе, может подойти и спасти. А у нас на 7-тысячной высоте, если человек падает и ломается, то там нет реанимации! Только друзья могут помочь спустить его с высоты. В этом отличие от других видов спорта. Поэтому человек, который решился идти, должен быть подготовлен ко всему. В этом смысл преодоления и восторга от мгновений счастья, следующего за ним!
АЛМАТЫ