“Фингал от Розенбаума носил бы с гордостью”
Когда-то в далекие 80-е был в нашем городе клуб любителей авторской песни с нежнейшим названием “Тоника”. Основал его большой энтузиаст этого жанра Феликс Портной. Крестным отцом алматинского клуба стал не кто иной, как сам Юрий Визбор.
Анатолий Александрин пришел в “Тонику” одним из первых. “Собирались в скромном помещении дворового клуба, пускали гитару по кругу, – вспоминает музыкант. – Участников зачастую собиралось больше, чем слушателей: да и кому, согласитесь, под силу выслушать какую-нибудь композицию из 18 куплетов, где перечислены переживания автора по поводу всего, что произошло с момента сотворения мира? Но для нас, до этого певших на тесных кухнях, это была счастливая возможность высказаться, показать песни”.
Авторская песня в те годы пользовалась большой популярностью. Город посещали с концертами известные российские авторы, такие как Никитины, Долина, Розенбаум. Небольшие залы, которые выделялись для выступлений бардов, были переполнены. Иногда после концертов ребятам из клуба “Тоника” удавалось пообщаться с мастерами в небольшой квартире Феликса. “Встреча с Розенбаумом чуть дракой не закончилась, – смеется Анатолий. – Спорили отчаянно, Александр еще и щелкнул по носу: мол, я на сцене, а где вы? Он, говорят, боксер. Фингал от самого Розенбаума носил бы, наверное, с гордостью”.
Атмосфера клубных встреч была удивительная. Пели. Завязывали крепкую, на всю жизнь, дружбу. Писали стихи… У Александрина песен на свои стихи совсем немного: “Песенные стихи – они же совсем особенные. Читаю, то, что нравится, цепляет, откладываю. Жду, когда вдруг появятся аккорд, тема: стихи оденутся, засияют каждым словом. Состояние это ни с чем не сравнимо”.
И вдруг… На этот раз музыка родилась сразу. Поэт Людвик Ашкенази. “Радио”. Это было, как вспышка:
На свете нет радиостанции,которая бы передавалаНадежды и страхи бессонной ночи,Голову, взметнувшуюся над подушкой,Босые ноги, опускающиеся на холодныйпол…
Вопросы, обращенные во мрак за окном
Прошли годы. Умер Феликс Портной. Давно закрылся клуб “Тоника”. Да и сами ряды бардов заметно поредели. Александрин гитаре и традициям городского романса остался верен.
Анатолий съездил в Россию на знаменитый Грушинский фестиваль. “Всегда мечтал там побывать, – рассказывает бард. – Да и ностальгия по клубным поездкам «за туманом” осталась”. Культура самодеятельной авторской песни в России еще жива, последователей у нее довольно много. Поэтому после переполненной электрички пришлось сразу же вступить в борьбу за место для палатки. Шел затяжной дождь, и люди, уставшие бороться с грязной обувью, просто стали ходить босиком. Но общего настроения это не испортило: песни, творческие дебаты, стихи не смолкали до самого закрытия. Фестивальный палаточный город огромен, заблудиться можно, сцена где-то очень далеко. Выступить, конечно, хотелось не только у костра, но и на сцене. Песню “Радио”, с которой приехал, на предварительном прослушивании не одобрили как слишком профессиональную: не место, говорят, ей на фестивале самодеятельной авторской песни”.
Анатолий считает, что бардовское течение умирает, потому что ему не хватает молодого пополнения. Слишком ревностно зубры авторской песни охраняют свой выстраданный кострово-походный стиль, а для молодых музыкантов как раз профессионализм важнее, чем романтика. Хотя отчасти Александрин тоже ратует за сохранение самобытности в авторской песне: “Это было здорово, когда я был студентом политехнического института и музыка была моим большим увлечением. После института окончил музыкальное училище по классу гитары, и что-то пропало: слух, что ли, чуть хуже стал…”
Всему свое время: уходит бардовская песня, ей на смену пришел более профессиональный акустический рок. Без влияния авторской песни не было бы и камерных композиций Макаревича, с которого этот самый акустический рок начинался.
Гусарская гитара
В его маленькой квартирке все связано с музыкой, с гитарой. Инструментов у него несколько. К одному из них Анатолий относится с особым трепетом:
– Я уже давно занимаюсь реставрацией инструментов. Как-то один из моих учеников рассказал, что у них в доме на чердаке завалялась с незапамятных времен старая бабушкина гитара. Как только я увидел инструмент, сразу понял, что передо мной редкая старинная вещь. Гитара была в ужасном состоянии. Я не верил, что с ней можно что-то сделать. Но обаяние старого инструмента было столь велико, что в обмен на него я предложил хозяину новую гитару. Постепенно, бережно я привел гитару в порядок. В благодарность она зазвучала, да еще как! Позже, изрядно покопавшись в каталогах, я узнал, что это гусарская гитара. В конце XIX столетия эту гитару сделал мастер Миллер.
Гитара действительно очень красивая: небольшая, чтобы легче приторочить к седлу, с перламутром. Словом, для тех, кто понимает. Гусарский мундир для выступлений тоже есть.
Очень много времени Анатолий Александрин уделяет преподаванию. Дает уроки игры на гитаре. Одну из самых искренних своих песен Александрин написал на стихи девочки-шестиклассницы Оли Тищенко. Стихи о птичке, попавшей в клетку, положенные на музыку, в мужском исполнении приобретают совершенно неожиданное звучание:
Года два пропела птичка –Триста лет живет ворона.Лишь любовь не умирает,В вечных сумерках природы…