в цветах, стоит памятник последнему в этой местности пастуху.
Местное население несколько десятилетий подряд доверяло своих коров Фритцу Кортебушу. Он не допустил ни одной потравы, не потерял ни одной рогатой головы, не сделал ни одного глотка спиртного на работе.
Работяга Фритц вызывал огромное уважение даже у горняков. Хотя свою угольную индустрию они продолжали развивать, покончив с остатками пастбищ к 1870 году.
Оставшись без привычного дела, потомственный пастух затосковал и умер. Собака его Вольф, умнющая, умело поддерживавшая порядок в коровьем стаде, через пару суток тоже умерла. От разрыва преданного собачьего сердца.
Потрясенные горожане скинулись. Скульптор Эрих Шмиман отлил фигуру Кортебуша с его четверолапым помощником в натуральную величину.
Но в начале 1945-го американцы бомбили Бохум так яростно, что бронзовый памятник расплавился.
Во второй раз деньги собирали труднее и дольше. Аж до начала шестидесятых. Зато Вальтеру Крузе удалось по фотографиям искусно восстановить оригинал.
Таких примеров народной признательности “маленькому” человеку по всей Западной Европе – тысячи.
Памятник носильщику и полиглоту при гейдельбергском вокзале. Барельеф лучшему сапожнику, а заодно и поэту-любителю в Шпайере, на Рейне. Или барельеф на стене у входа на главную рыночную площадь в Нюрнберге.
– Просто торговка, рыночная торговка с большим, добрым и отзывчивым сердцем, – сложил балладу в честь Маргаретт Энгельхардт местный бард Руди Карелль.
C 1948 по 1997 год с рассвета и до заката „совесть рынка“, как прозвали Маргарет горожане, продавала овощи, ни разу за полвека никому не нахамив, никого не обсчитав, находя для всех доброе слово, улыбку и в случае необходимости совет.
Оказывается, этого уже достаточно для того, чтобы обрести бессмертие в памяти народа. Однажды президент германского ПЕН-центра, маститый писатель, публицист, политик и так далее, прервал на полуслове нашу беседу, перебежал на противоположную сторону улицы и уважительно пожал руку пожилого дворника в оранжевом комбинезоне.
Уловив мой удивленный взгляд, герр Штрассер с великой гордостью объяснил:
– Такого второго, может, и в мире больше нет! Еще его пра-пра-пра… наводил в нашем городе чистоту. Мусорщик в пятом поколении!
Сергей ЗОЛОВКИН, Эмма ЧАЗОВА-ЗОЛОВКИНА (фото), Бохум – Гейдельберг – Нюрнберг