А “поживают” они на цокольном этаже жилого дома на улице Валиханова в Астане. Ни сцены, ни зрительного зала. Есть десять комнат-клетушек, одна, которая побольше, – репетиционный зал. Еще есть пошивочный цех. И реставрационная мастерская художника со скудным набором вспомогательных средств: бумагой, красками, ножницами. Узкий, темный коридор…
В контрасте с обстановкой – довольные лица актеров. Еще недавно у них и этого не было, как не радоваться! Узнаю, что это самый молодой кукольный театр в стране – начал работать с 2010 года, до этого три года был при ТЮЗе. Свои спектакли актеры отыгрывают на разных городских площадках: в “Жастаре”, Конгресс-холле, во Дворце школьников, в школах и детских садах. В репертуаре театра – 12 спектаклей, поставленных в разных жанрах. Есть мюзиклы – “Мифы древнего города”, “Маугли”, романтические легенды – “Кыз-Жибек”, “Легенда о любви” и пр. Основала Театр кукол единственная в Казахстане ученица Сергея Образцова первого выпуска Куралай Ешмуратова, а возглавила его Тогжан Хасангалиева, чье детство прошло в алматинском Театре кукол.
Коллектив театра очень отзывчив – куда зовут, туда и идут, чтобы быть постоянно в контакте с детьми. Летом их можно увидеть в жилых кварталах столицы. Они приходят и работают. В год театр “обслуживает” более 20 тысяч зрителей. Все молодые, талантливые, горят желанием работать. Слушаю я рассказ про актерское счастье, а сама горькую думу думаю. Единственный кукольный театр в столице и не имеет своего здания? Больше того, оказывается, семь лет пробивали руководители само его появление в Астане. Какое равнодушие к подрастающему поколению!
…В одной из комнат идет репетиция спектакля “Тоба” Еркина Жуасбекова. Но теснота невообразимая – не развернуться.
Сплошная мистика
Тогжан Ескендировна говорит, что куклы даже внешне становятся похожи на актеров, которые с ними долго работают.
– Буквально недавно все заметили, что Тагдыр, герой спектакля “Поэма о любви”, стал похож на своего актера-кукловода – Досынхана Бейсенбаева.
Я не верю, это из мира фантастики. Тогда Тогжан показывает мне куклу. Действительно, похожа.
– Есть духовная связь с куклой, с которой долго играешь, – говорит она. Мои мысли вертятся как юла: верить – не верить? Мистика какая-то. Тогда получается, что не только актер воздействует на куклу, но и кукла – на жизнь актера?
– Я вам расскажу случаи, которые покажутся невероятными, – отвечает Тогжан. – Но они были в реальности. Как-то вечером перед сном я глянула на свою куклу, с которой давно работала. Она смотрела на меня как-то тревожно, будто пыталась от чего-то предостеречь. Даже ночью я проснулась и увидела те же тревожные глаза. Измучилась вся. Потом уснула. Снится мне сон, и во сне эта кукла меня сильно пнула. Я вскочила. Пошла на кухню и ахнула – окно горит! Это сосед бросил окурок на сетку с продуктами, висевшую за окном. Так кукла спасла наши семью и жилье. Еще пример? В алматинском Театре кукол актер был. В тот день все ходил, приговаривал: “Никак она меня сегодня не слушается. Что-то обидел я ее”. А он действительно “виноват” был перед куклой: случайно наступил на руку и сломал. Ее “лечили”, восстанавливали, но она, видно, обиделась, не хотела играть, – Тогжан Ескендировна рассказывает о кукле, словно о живом человеке. – Может, мы бы и забыли об этом случае. Но буквально через день произошла трагедия: актер погиб. В троллейбус въехала машина и прямо в его сиденье, в руку… Разве это не мистика?
Мечты, мечты. Какая сладость!
С трудом вытягиваю себя из параллельного в реальный мир. Идем в реставрационную мастерскую. Когда-нибудь в театре будет свой цех по пошиву кукол, а пока их заказывают ташкентским или алматинским художникам. Создание кукол, особенно автоматических, – сложный процесс. Куклы дорогие, средняя цена – 80–85 тысяч тенге. Совершенно недосягаемые по цене – это пультовые куклы нового поколения. Свой цех – это мечта, а пока театр обходится скромной реставрационной мастерской. К сожалению, в республике ощущается нехватка художников-кукольников, как, впрочем, и актеров-кукольников.
И все-таки. Именно здесь, в этом плачевном помещении, сотворил коллектив спектакль “Это я нарисовал”, который завоевал Гран-при.
– Нам помогли зрители – дети, – говорит директор. – Они смотрели спектакль, замерев, на одном дыхании. Приблизительно так же вели себя и члены жюри. Один критик нам сказал, что сорок лет не видел ничего подобного. Нас попросили сыграть его еще раз, уже в присутствии министра культуры Таджикистана. Спектакль “Это я нарисовал” экспериментальный, подготовлен в синтезе нескольких жанров с использованием техники “черного кабинета”. Актеры работают в черном, их не видно, и создается впечатление, что куклы двигаются и летают сами по себе. Получился такой своеобразный объемный мультик. А создан он на основе детских рисунков школьников Астаны.
За разговором замечаю, что скудная обстановка уже и не напрягает, ее просто не замечаешь.
– Это феноменально, – всплескивает руками Тогжан, – но актеры Театра кукол не стареют. У нас все очень молодо выглядят, начиная с нашего художественного руководителя. Никто не поверит, что ей 68 лет. Мы на всю жизнь подключены к энергетике детства. Знаете, как наши актеры обижаются? Обычные люди ругаются, злятся, а наши – плачут. Сядут в уголок и плачут… как дети. Кстати, в семьях кукольников всегда много детей и очень мало разводов.
Ухожу из театра окрыленная, с чувством, что он в надежных руках, с верой, что столичный акимат подарит театру свое здание. А оно есть – это здание Казахского музыкально-драматического театра, которое будет освобождаться. Аким обещал, актеры запомнили. И ждут обещанного.Фот
Астана