Знаковая встреча
– Что привело вас в театр?
– В семь лет, когда я гулял по парку с друзьями, к нам подошла женщина и предложила посетить ее кукольный кружок. Придя на спектакль и поразившись красоте актерской игры, я остался в нем уже в качестве маленького актера и начал постигать азы театрального искусства. В дальнейшем, когда мои друзья играли на улице в казаков-разбойников, я уже исполнял роли в театре (улыбается). Тогда я понял, что театр – это именно то место, где я хочу быть. Затем играл в самодеятельном театре, где каждый мог быть сценаристом, актером и режиссером. А после с ясным знанием того, кем я хочу стать, поехал в Иркутское театральное училище. В 1992-м окончил его с красным дипломом и приехал в Алматы по приглашению театра “Бенефис”.
– Какие трудности предстали перед молодым актером?
– Это были трудности, характерные для любого творческого человека после распада СССР. Катастрофически не хватало денег. Да и человеком я всегда был свободолюбивым, отсюда конфликты с режиссерами-постановщиками. Кстати, это, пожалуй, сыграло немаловажную роль в моем становлении как режиссера. Мне всегда хотелось делать что-то свое. Создавать миры, которые существовали бы только по моим правилам.
Энергетика эмоций
– Что значит для вас реакция людей, пришедших на спектакль, как вы чувствуете зрителя?
– Зрители – это те, ради кого актеры приходят на свет. Театр без зрителя – лишь обветшавший сарай с сырыми декорациями. Я считаю, что чувствовать энергетику зрителя – это самое главное, что должно присутствовать в актере. Только ощущая настроение и отношение зрителя к своей роли, я могу варьировать свое поведение на сцене, отдавая людям именно те эмоции, в поиске которых они пришли на спектакль.
– Какие театры вы бы выделили в современном мире?
– Мне очень нравятся театры Петербурга. Их там – около ста. Во времена своих режиссерских курсов я объездил все самые известные театры культурной столицы России, побывал на многих спектаклях с участием потрясающих актеров. Очень нравятся студенческие театры, ибо в этих залах стоит такая энергетика, что, кажется, она порой материализуется, летает по залу и ее можно схватить за хвост. Молодые актеры амбициозны, дерзки, горят изнутри, вылезают из кожи, чтобы сыграть свою роль. Мне нравится наблюдать за этим энергетическим хаосом, в такие моменты я вспоминаю себя.
Два дня решили все
– Какие ограничения и сложности дает актерская профессия?
– Мне сложно сравнивать, так как другой жизни я не знаю. Но порой смотрю на людей, которые с девяти до шести сидят в закрытых офисах перед экранами мониторов и выполняют одну и ту же работу на протяжении многих лет. Такая перспектива меня никогда не привлекала.
– Отбросив неуместную скромность, можете ли вы сказать, что теперь вам подвластно любого рода амплуа?
– Конечно, вопрос каверзный, но и я не лыком шит! Думаю, что, да, могу. Конечно, в силу возраста роль Ромео мне уже вряд ли кто-то додумается вручить, но с остальными – справлюсь.
– У каждого актера есть знаковые для него роли, дарующие ощущение подъема и профессиональной состоятельности. Какие роли вознесли вас на новые ступени?
– Такими для меня стали Гамлет, Евгений Онегин, Макбет и Зилов из “Утиной охоты”. Эти роли оказались для меня переломными. Именно после них я ощутил обострение чувств и духовное, творческое взросление.
В ТЮЗе стало тесно
– По-вашему, актер должен переживать судьбу героя, чтобы хорошо играть, или достаточно просто хорошо играть?
– Сложный вопрос. Сам мучаюсь над ним. Дело в том, что, когда вживаешься в роль, приятное послевкусие остается еще надолго. Но порой мне доставались очень тяжелые с эмоциональной точки зрения роли. Их судьбы просто нельзя было впитывать в себя, так как это могло закончиться весьма плачевно. Однако задача актера – заставить зрителя поверить в истинность чувств, испытываемых его героем. При этом, не ныряя с головой в омут эмоций, а лишь настолько, чтобы поверил зритель. Чтобы научиться чувствовать этот баланс, нужны годы практики.
– За период с 1994 по 2011 год вы отыграли около пятидесяти ролей в ТЮЗе им. Н. Сац, но затем “скоропостижно” покинули театр. Что произошло?
– В ТЮЗе мне стало тесно. Там появились режиссеры, мысли которых резко шли вразрез с моим видением театральной жизни. Мне просто не хотелось играть в их спектаклях. Мне сказали: “Свои спектакли можешь ставить где угодно, но играть роли ты должен только у нас”. Это и стало первопричиной моего ухода. Меня с радостью приняли Немецкий и Лермонтовский театры, и я нисколько не пожалел о своем решении. Границы и рамки были порушены, и я смог властвовать над своей актерской жизнью так, как считаю нужным.