Алматинка Асель Салтыкова (имя изменено по просьбе собседницы) пять лет назад чудом смогла вернуться из Сирии в Казахстан.
Корреспонденту медиа-портала Caravan.kz она рассказала об увиденном в Сирии, об обмане, возвращении домой и заключении супруга под стражу.
Асель перебралась с мужем в Сирию через Турцию в 2013 году. Всех подробностей сейчас она не помнит. По ее словам, муж связывался с какими-то людьми, чтобы узнать, через кого и как там проходить. Они поселились на границе с Турцией.
— Сомнения у меня, естественно, были. Не было такого, что вот сказала: «Хочу и все». Я была в позиции ожидания. То есть какое муж примет решение, я так и сделаю. Конечно, я видела, что он читал и смотрел, все эти призывы уехать туда, помочь людям. Там действительно были очень страшные картины, это все эмоции. И в порыве эмоций так сложилось. У нас положено: жена слушается мужа. Не только в религиозном плане, но и в национальном и традиционном.
По приезде в Сирию, вспоминает Асель, многого там не видела, так как жили они не в зоне боевых действий.
— Мы приехали на территорию, где не было никаких военных действий. Я не видела, как он стреляет, не видела армию, только слышала, что летали истребители. Мы жили в таком месте, где были такие же, как мы. Супруг не успел присоединиться к группировке и принять участие в боевых действиях .
Проходил процесс адаптации.
Первые впечатления
Асель вспоминает, что, посетив базарчик в городе, увидела: жизнь шла полным ходом.
— Если честно, первое впечатление было, что жизнь кипит. Ну, как и везде. Конечно, были разрушенные дома, разбитые дороги, но люди жили так, как будто это ну было и было, забыли… Много мы там не разъезжали. Там, где мы жили, это все, что я заметила. Потом я в основном была дома, мы могли во дворе прогуляться, но дальше не выходили.
По словам женщины, в той области, где они поселились, было достаточно много русскоязычных. Но основное население – арабы. Женщины общались с женщинами, а мужчины с мужчинами.
— Мужчины с женщинами там не пересекаются практически. Мы говорили о своем, о женском: семья, дети, пеленки, кухня, казан — все на этом уровне. Питались местной продукцией, страна очень богатая на самом деле и фруктами, и овощами. Там в этом плане бедности, как таковой, нет. Жили мы на свои средства, небольшие запасы у нас были.
Асель утверждает, что у ее супруга разум не был затуманенным.
— На мой взгляд, это были больше эмоции, что люди страдают, людям нужна помощь, а кто, если не мы, им поможет? Я откажусь, другой откажется, третий откажется, то есть им никто не поможет, так он размышлял, — говорит она.
— А если каждый будет считать, что его помощь посильна, и каждый будет туда приезжать и помогать, тогда все изменится. Изначально было такое вот понимание. Он хотел помочь людям, которых притесняют. Там не были замешаны политические взгляды, или захват власти, или вступление в запрещенное Исламское государство. Зачем это все нам?
В помощь, естественно, входили и вооруженные действия. Там по-другому помощь не окажешь. Но помощь на стороне мирного населения, на стороне притесненных людей. Изначально мы не присоединялись ни к каким группировкам.
Алматинка вспоминает, что, как таковой, террористической организации Исламское государство, в Сирии тогда не было.
— Когда мы там были, там не было Исламского государства, были предпосылки. Но эти предпосылки осуждались как мужем, так и мной, и теми, с кем мы там жили.
А к тем, кто присоединился к ним, с нашей стороны поддержки и понимания не было.
Асель помнит, что люди, оказавшиеся рядом, были там из-за такой же ошибки, какую совершили и они.
— Действительно, тогда было такое время, очень сильно шла пропаганда. Сейчас люди, которые хотят туда уехать, более осознанные. Теперь все эти группировки объединились, они объявлены, у них свои названия, движения и направления. И люди едут туда, присягая группировкам. Мы же ехали, можно сказать, наобум. И таких, как мы, было очень много.
Женщина рассказывает, что они все выезжали в Сирию нелегально, через специальных проводников.
Возвращение домой
В Сирии никто не говорил друг с другом о планах и желанияи вернуться.
— Мы об этом не говорили ни с кем. И когда мы возвращались, возвращались очень тихо, никто в округе не знал. Возвращались несколько семей. Это было подобно побегу, если честно. Темной ночью, по непонятно каким разбитым дорогам нас везли неизвестно как. Помню, что мы ночью переходили границу, перелезая с детьми где-то под забором. Возвращались осознанно, поняв, как и что там, в Сирии…
Потом мы слышали, что у приехавших в Сирию отбирали и сжигали паспорта, чтобы никто не мог уехать. А еще были слухи, что людей, которых возвращали обратно, просто казнили за отступничество.
Уже будучи в Турции, мы слышали, что были ситуации, когда женщин брали в плен. Нам непосредственно оттуда информация приходила.
Асель с супругом вернулись в Казахстан по собственной воле, поняв, что им о Сирии говорили неправду, поняв, что совершили роковую ошибку.
— Мы возвращались сами, нас не поймали. Мы приехали, действительно все поняв и осознав, без намерений здесь что-то устраивать.
Асель уверена, что тот, кто едет из Сирии, чтобы устраивать беспорядки в стране, не будет брать с собой семью и подставлять ее под удар.
— Мы вернулись с миром, не для того, чтобы все рушить. Мы видели еще в Сирии, что многие возвращаются, читали об этом в Интернете. Мы слышали истории, как люди возвращались в Европу, какой там огромный поток европейцев, полностью коренного населения. Конечно, в надежде, что все будет нормально, мы тоже вернулись, зная, что мы на территории Казахстана ничего не нарушали.
Но, услышав приговор супругу в Казахстане, которого обвинили в террористических действиях, Асель впала в глубокую депрессию.
— Мы не ожидали, что вот так повернутся наши дела, мы надеялись на другое.
По словам Асель, сейчас муж полностью исправился и имеет максимально положительные характеристики.
— В первую очередь мы поняли, что там все совсем не так, как преподносится, что там беда и война, это так, но внутри все совсем другое. Очень много заблуждений у людей. Когда они идут в группировки, они не понимают сути этих группировок, не осознают последствий. Не только со стороны нашего права, но и религиозной точки зрения это не приносит ничего хорошего.
— Мы оба поняли ценности семьи, ценности времени, ценности друг друга, ценность быть рядом и мирного сосуществования. Это все понимается в тяжелых ситуациях, но, к сожалению, не всеми, — заключила Асель.
Правда, сегодняшнее положение дел заставляет Асель переживать. По ее словам, мужа после срока ожидает туманное будущее, он будет занесен в запретный список. Попадание в него грозит неудачами при устройстве на работу, блокировкой любых счетов и финансовых операций. Как следствие, такие люди зарабатывают нелегальным способом, для них исключены социальные услуги. Их просто, можно сказать, лишают нормальной жизни, когда, казалось бы, человек уже получил свое наказание по закону.
— Сегодня ему опять угрожали, и это не единичный случай, — говорит Асель. – Но я верю, что еще есть хоть маленькая доля справедливых людей, кто сможет всю эту грязь вытащить. Сделать систему исправительной, а не карательной.