Я никому не подражал
– Георгий, как на тебя вышли устроители мастер-класса?
– Мне позвонили на мобильный, представились и рассказали о возникшей идее. Почему остановились на моей кандидатуре, честно говоря, не уточнял. Но предложение было неожиданным: мне очень понравилась идея, потому что я в принципе не думал, что такое бывает.
– Когда ты готовил лекцию, то суммировал свои знания или, может быть, советовался с кем-то из коллег?
– Нет, лекцию я писал сам, это мой копирайт, и позже я подумаю, какую для себя пользу из этого извлечь. Ведь, думаю, никаких методических материалов по спортивному комментированию не существует. Конечно, в первую очередь я суммировал свой опыт: помню, как начинал, какие были проблемы, какие сложности и как я через них проходил. Плюс основывался на возможности анализировать работу огромного количества коллег, отмечая те достоинства и недостатки, что присутствуют в их репортажах. Не могу сказать, что я что-то выдумывал: то, что было озвучено во время лекции, по идее должно присутствовать в репортаже любого комментатора.
– Ты сказал, что учителей у тебя не было. Тогда кто оказал наибольшее влияние на тебя как на комментатора и на формирование твоего стиля?
– Стиль, мне кажется, формировался сам… Сложный, честно говоря, вопрос. Скажем так: я никому не подражал. Не было какого-то комментатора из прошлого, который был бы для меня моделью для подражания. Я пытался использовать те качества, что у меня есть, как свои козыри, в частности, определенное понимание игры. Я все-таки играл в футбол, конечно, не на уровне сборных, но все-таки чемпион Москвы.
С речью тоже изначально все было в порядке в силу филологического образования. Еще один козырь, который я использовал с самого начала, – владение языками и возможность дать зрителю ту информацию, которую он нигде не получит. Потому что 10 лет назад про итальянскую “Серию А” мало кто что знал, на этом я и выезжал.
Человек с улицы
– Когда ты понял, что хочешь стать футбольным комментатором?
– Это была мечта, путей к реализации которой не было. Я был далек от журналистского и телевизионного мира, работая после университета в банке в юридическом отделе – с 9 до 6, в костюме, за столом, переводя документы и понимая, что мне это совершенно неинтересно. Меня спрашивали: ну а чем бы ты хотел заниматься? Я чесал голову и отвечал, что теоретически мне было бы интересно попробовать себя спортивным журналистом. И в 1996 году я пришел на недавно созданный “НТВ-плюс”.
В отличие от Леши Андронова я в школьном возрасте не писал каких-то заметок, не посещал школу юного журналиста, как Игорь Рабинер, и даже не участвовал в первом конкурсе комментаторов, из которого вышли Юра Розанов и Влад Батурин. Я реально попал на телевидение с улицы. Мне повезло в том смысле, что я оказался в нужное время в нужном месте и не упустил свой шанс.
Начал писать тексты – Вася выбрасывал их в мусорное ведро, потом Дима Федоров выбрасывал их в ведро. Потом их перестали выбрасывать, потому что тексты начали получаться удачными. Потом я начал снимать сюжеты, а в 1998-м уже поехал на чемпионат мира как один из ведущих корреспондентов программы “Футбольный клуб”. Следующий шаг – мне доверили озвучивать обзоры чемпионата Англии. Потом пошли итальянские трансляции. Вот так – потихонечку-потихонечку.
Не учи их играть в футбол!
– А когда тебя первый раз посадили в эфир?
– Это замечательная история о том, как я мог не стать комментатором. Директором канала тогда был Алексей Иванович Бурков, к сожалению, рано ушедший из жизни. Они с Анной Владимировной Дмитриевой, по сути, были основателями спортивного телевидения в России. Бурков был очень жестким руководителем, но и пряником, помимо кнута, владел прилично. В 1999 году ЦСКА играл отборочные матчи Лиги чемпионов с “Мольде”. Меня вызвал Бурков и сказал: “Хочу поставить тебя на первую игру, иди работай”. Причем на большом НТВ. Я дико мандражировал, но кое-как справился, ЦСКА выиграл 2:0, и, естественно, ответный матч уже не я должен был работать.
Но за день до игры мне позвонили: что-то там случилось и решили, что так как я этот “Мольде” знаю, то и второй матч поручить мне. Когда счет стал 2:0 в пользу “Мольде”, я начал понимать, что происходит что-то не то. Опыта практически не было, и в конце концов я растерялся, потому что не знал, что в такой ситуации надо говорить, как себя вести, начал блеять несуразное. Вдруг уже при счете 3:0 открывается дверь, входит редактор трансляции с черным лицом, в руках у него свернутый лист бумаги, который он сует мне. Я думаю, что в бумажке надпись “Ты уволен” или что-то в этом роде. А там крупными буквами написано: “Звонил Бурков и сказал, чтобы ты немедленно прекратил учить их играть в футбол!!!”.
Я с трудом довел репортаж до конца и поехал домой, понимая, что на этом моя комментаторская карьера завершилась, едва начавшись. На следующий день приезжаю в Останкино и у лифта лицо в лицо сталкиваюсь с Алексеем Ивановичем. Он… радостно протягивает руку со словами: “Молодец! Вчера отработал хорошо, только кто ты такой, чтобы объяснять профессиональным футболистам, как им играть? Ты что, по мячу можешь попасть?”. Я обиделся: “За сборную, конечно, не играл, но, например, провел шесть сезонов за “Спартак-2”, Игорь Нетто вручал мне приз лучшего игрока какого-то там турнира”. В ответ слышу удивленное: “Ты в футбол играл? А, ну тогда тем более молодец!”. После этого я оказался в обойме.
Будто сбежал из сумасшедшего дома
– Комментатор может спасти плохой матч отличным репортажем?
– Я в это не верю. Я думаю, что комментарий, как правило, соответствует матчу. Я убежден, что футбол первичен, и удивляюсь тем зрителям, которые смотрят футбол ради комментатора. Зритель смотрит футбол ради футбола. Если матч плохой, зритель должен выключить телевизор и пойти почитать книгу, например, или заняться каким-то более полезным делом.
– Что может вывести из себя во время репортажа?
– Нерадивость коллег. Телевидение – это командный вид спорта, и успех зависит от огромного количества людей. Если кто-то, что называется, отбывает на поле номер, то будет плохая трансляция. А комментатор фактически конечное звено этой цепочки, и при этом он оказывается в дурацком положении, так как зритель винит его.
А комментатор точно такой же живой человек. Если у него в личной жизни произошли неприятные события, он комментирует плохо. Или, наоборот, если произошло что-то хорошее, получаешь дополнительную мотивацию и работаешь – фееришь!
– Первый твой репортаж после рождения сына прошел в эйфории?
– Да, безусловно, я комментировал как никогда воодушевленно!
– После Евро-2008 тебя в первую очередь ассоциируют с комментарием четвертьфинала Россия – Голландия. Можно сказать, что это самый запоминающийся твой репортаж?
– Я этот комментарий, честно говоря, ненавижу! Когда мне присылают нарезку моих выкриков, все это выглядит, как вопли человека, сбежавшего из сумасшедшего дома. Но я думаю, вся страна себя чувствовала сбежавшей из сумасшедшего дома на два-три часа. И моя задача, как комментатора, в этом матче была – дать людям то, чего они хотели. Они хотели эйфории – они ее получили. И на поле, и от комментатора.
Футбол не женствен
– Ты не только комментатор, но и ведущий двух телепрограмм – “Футбольная ночь” и “90 минут”. До ухода одной из соведущих “90 минут” Евгении Хохольковой в декрет у передачи долгое время была четкая структура, которая теперь потерялась.
– Уже 7 сентября мы вернемся в большую студию с новой ведущей.
– А можешь сказать, кто ею будет?
– Мы держали эту информацию в тайне, но теперь, пожалуй, скажу. Новой ведущей утверждена Юля Еременко. Фамилия в футбольном мире известная. Отчество у нее Константиновна (Константин Еременко – лучший игрок в мини-футбол XX века. – Прим. авт.). Сейчас она третьекурсница факультета журналистики МГУ.
– Ты можешь себе представить такое время, когда появятся женщины, комментирующие мужской футбол?
– Не нужно женщине комментировать мужской футбол. Мне, во-первых, не нравится женский футбол, потому что этот вид спорта не женствен, во-вторых, я не считаю, что женщина-комментатор нужна. Зачем? Что она нового привнесет в репортаж, в рассказ о футболе? Чем она привлечет аудиторию, тем более что ее не видно. Кстати, то ли в Бразилии, то ли в Аргентине есть женщина-комментатор – такой уникум. Но в Латинской Америке все что угодно может быть.
Жена служит громоотводом
– Твоя жена смотрит все трансляции с твоим комментарием?
– Мама смотрит все, включая “Футбольную ночь” и “90 минут”. И бабушка – ей 85 лет, мы редко видимся, и для нее это возможность услышать и увидеть внука. Жена смотрит большие матчи, остальные – только в качестве фона.
На самом деле я считаю, что я замечательный муж – пойди такого поищи! Первые полгода по утрам с сыном только я и гулял, потому что в это время почти всегда свободен. И когда я выходил в парк, то был единственным отцом с коляской – на меня смотрели как на городского сумасшедшего.
Другой вопрос, что с моей работой мы с женой практически лишены возможности ведения совместного досуга, потому что спектакли, концерты и так далее начинаются вечером, как и футбольные матчи. Когда моя жена работает, мы можем не видеться неделями, зато 10 лет дружно живем, так как много отдыхаем друг от друга.
– Тебе важно, чтобы жена интересовалась, как у тебя дела на работе, или работа остается за дверьми, а здесь – дом, семья?
– Так не получается, потому что жена служит громоотводом, в который уходят все негативные эмоции, связанные с работой. У публичных людей есть комплекс, переживания по поводу того, что недооценили, не пригласили. И работа очень эмоциональная, поэтому, мне кажется, тяжело жить с мужем-комментатором.
Чтобы папа не грустил
– На “Плюсе” есть комментаторы-друзья или только коллеги-приятели?
– Не могу говорить за других людей, но все мы общаемся друг с другом и с удовольствием. Например, вдруг выяснилось, что у нас с Сашей Шмурновым дачи в одном поселке, причем на соседних улицах.
– А с Ташем Саркисяном вы подружились на почве футбола?
– Он пришел как-то в гости на одну из программ, так и познакомились, стали общаться.
– А ты в Comedy Club у него был?
– Зовет уже третий год – так ни разу и не был. Потому что, когда у них запись, у меня то Лига чемпионов, то еще что-то. Неудобно перед ним ужасно.
– В отличие от многих комментаторов ты не скрываешь, за какой клуб болеешь – за “Спартак”. Помнишь, с чего началось боление?
– Конечно. Это был 1977 год, когда “Спартак”, вылетев из высшей лиги, играл в первой. Я не помню точно день, но помню мизансцену. В одном из матчей “Спартак” проигрывал. Я подошел к грустному папе, а он от меня отмахнулся, мол, не мешай, и я очень расстроился. Пошел к маме: “Что с папой?”. Она говорит: дело в том, что “Спартак” проигрывает. Из этого я заключил: чтобы у папы было хорошее настроение, нужно, чтобы “Спартак” выигрывал!
Сергей РАЙЛЯН, Дмитрий МОСТОВОЙ