Тайны закулисья, или Что скрывают в себе катакомбы старого театра

Окунувшись в актерский мир, я узнала, сколько загадок, недоступных зрителю, таит в себе арена театра.
Театралка выпустила студентов
… В который раз вхожу в ТЮЗ. И каждый раз — по телу дрожь от прикосновения к историческому памятнику города. Здесь все будто дышит духом старины, оставшейся еще со времен Немецкого драматического театра. Стелы, колонны, резные и мощные лестничные перила, потолочные фрески, расписанные художниками еще в прошлом столетии — важные и такие знакомые атрибуты темиртауского театра, его неотделимая часть.
В аудитории полным ходом шла репетиция детской сказки. Во время актерского «перекура» ко мне вышел Михаил Николаевич Москалюк — актер, режиссер-постановщик, заведующий актерской частью ТЮЗа. По профессии он — актер театра и кино и режиссер драматического коллектива. В обоих дипломах о высшем образовании Михаила Николаевича есть пометка: «с разрешением преподавать».
— Именно поэтому сейчас я преподаю актерское мастерство в темиртауском филиале колледжа искусств имени Таттимбета, — говорит театральных дел мастер.- Но уроки со студентами проходят именно в театре, здесь же директор ТЮЗа Дроздецкий Владимир Владимирович и по совместительству тоже педагог, учит их сценическому движению, это настоящие уроки с отметками о посещении лекций и практических занятий, оценками и экзаменами. Остальные дисциплины, такие как зарубежная литература и театр, русская литература и театр, история Казахстана, мировая история и многие другие ученики изучают в стенах колледжа.
В прошлом году мы выпустили 5 человек, однако на начало обучения группа состояла из 13 ребят — за три года учебы многие молодые люди и девушки понимают, что им не по душе актерское мастерство или это слишком трудная для них профессия. Самые стойкие выпускники колледжа искусств получили специальность актер или актриса драматического театра, некоторые из них остались работать в ТЮЗе, многие продолжили образование в Свердловском театральном училище.
В этом году мы набрали еще 12 человек, но за несколько месяцев уже «отсеялось» 4 несостоявшихся Гамлета и Офелии.
Нынешней молодежи, как и всякой другой — я никогда не отличал прошлую и теперешнюю молодежь — хочется гулять, пропуская лекции, но получать хорошие оценки. Поменялись только требования к студентам театрального факультета, ведь сегодняшний театр, это театр, где актер должен быть унифицирован, он должен и двигаться и танцевать, петь и владеть своей психофизикой.
Заплачьте ни с того, ни с сего!
Одного желания, по словам Михаила Николаевича, в актерском деле мало. Нужны еще и способности, пусть даже не великие — их можно развить. На мой вопрос — а в чем же сложность профессии- актер вдруг вспыхнул:
— Ну, заплачьте! Вот так — ни с того, ни с сего, заплачьте!!! Или поговорим о любви. Вы меня любите?
Он говорил так откровенно, я едва не поверила, что мужчина, которого вот так близко вижу всего второй раз в жизни, влюблен в меня. Я засмеялась:
— Очень!
— Вот видите — я вам не верю! Очень трудно человеку управлять своими эмоциями.
Еще бы — ведь я не оканчивала специальных актерских образовательных учреждений. Я не обиделась. А Михаил Николаевич продолжил:
— Есть еще профессиональный язык. Это как рецепт врача — он написан по латыни, и если вы не знаете языка, никогда не поймете, о чем «нацарапано» на кусочке бумаги. Значение театральных выражений типа «сквозное действие», «задачи», «сверхзадачи», «конфликт», «событие» разберет только актер. И в этом смысле с профессионалами работать проще, чем со студентами, хотя со временем они втягиваются в сценическую жизнь и понимают не только язык режиссера, но и его полувзгляд. По моему мнению, 3 года обучения актерскому мастерству — это не срок. На то, чтобы воспитать полностью готового к работе актера уходит 10-12 лет. Вот, музыканты, например, сначала учатся в музыкальной школе, затем в училище, а потом оканчивают консерваторию. Только тогда они могут стать признанными.
Клей и одеколон — друзья постижера
Федя, так называют богемные друзья актера и гримера-постижера Федора Гермеса — замечательный человек. Веет от него теплотой. Он проводил меня по всем «закоулкам» ветхого здания ТЮЗа. Я увидела, как работают звукооператоры и светоинженеры — их маленькая коморка находится за спиной зрителя. Там, наверху, за темными шторками скрываются лампы, с которых падают на сцену лучи, и пульты со звуковыми дорожками, регулирующие музыку во время спектакля. Пока мы бродили по запасным выходам и входам и парадным лестницам театра, Федор рассказывал о себе:
— Совместно с художником-постановщиком я работаю над гримом. Он необходим для того, чтобы подчеркнуть индивидуальность персонажа, выразить совместимость героя с его костюмом. С помощью грима артист входит в контекст спектакля, его роль звучит более «выпукло», интересно, ярко.
Мы прошли по темному коридору. Постижер открыл старую, шелушившуюся белой краской, дверь. Я очутилась в комнате, где тут и там — в шкафчиках и на растянутых веревках — были расставлены и развешаны парики, шиньоны, бороды и усы. Я не могла удержаться, чтобы не примерить все по чуть-чуть. Действительно, как изменяется человек, надевая парик или усы — буквально до неузнаваемости!
— Усы и бороды на резиночках быстро снимаются, поэтому используются зачастую в детских сказках, когда актер должен стремительно перевоплощаться с одной роли в другую, — говорит специалист. — А вот заготовка крипе требуется для создания небритости на лице мужчин. Крипе стрижется из натуральных волос и наклеивается на щеки актеров.
Клей специальный — на маленькой бутылочке с жидкостью, внешне напоминающей растительное масло, красовалась почти советская тусклая этикетка — «Для грима. Употребляется для наклейки бород и усов». Он смывается с кожи с помощью одеколона — процесс довольно неприятный. Поэтому актеры, по словам Федора, пытаются всячески «отбиться» от процедур таких аппликаций. Усы вырезаются из кожи с мехом либо плетутся постижерным крючком — пряди волос набиваются на специальную сеточку. На изготовление самых маленьких усиков уходит один день.
Федор показал, как выглядит профессиональный грим. По консистенции он напоминает разгоряченный пластилин — густой и липкий. Оказалось, что сделать брови седыми — проще простого, нужно только нанести на них белую краску, а морщины становятся более глубокими и выразительными, благодаря черному карандашу, растушеванному в области мимических сгибов на лице.
— В зале зритель смотрит на актеров с большого расстояния, поэтому краски необходимо делать очень сочными, поэтому обычная косметика не соответствует требованиям театра. Человек, купивший билет на спектакль, устроившийся в 20 ряду, должен видеть выражения лиц актеров, поэтому приходится делать ужасающую «маску», измеряющуюся в сантиметрах и килограммах. Грим после выступления артисты с легкостью снимают косметическим молочком.
Театр начинается с вешалки
Выйдя из святая-святых каждого актера — гримерной комнаты, мы отправились дальше. Опять длинные коридоры, по которым «летали» актрисы, изображая птиц, и сновали озабоченные проблемам подсобные рабочие…
Наконец входим в костюмерную. Я чувствую себя путешественником, нашедшим клад. Сколько здесь шикарных пышных платьев с многочисленными подъюбниками и эпохальных фраков — они будто шепчут на ухо историю императорской России. Из актерских костюмов выглянула маленькая, усталая женщина. Федор Гермес называет ее Софочкой.
Софочка, София Маракаева — начальник костюмерно-реквизиторного цеха.
— Я глажу одежду, — рассказала она,- разношу в гримерки перед спектаклем, во время выездных постановок я всегда рядом с артистами — где-то подшить, где-то подгладить, помочь надеть костюм — вот чем я занимаюсь. Иногда бывает тяжело, но я справляюсь, вот уже пятый год, как работаю в ТЮЗе. Я знаю все костюмы наизусть — в костюмерной их несколько сотен, есть еще и склад с одеждой, которая уже не используется в спектаклях, но хранится на случай, если постановки станут вновь востребованы и их решат играть на сцене.
Защищать вещи от моли, солнечного света или кромешной темноты, начищать обувь — тоже мои обязанности. Кстати, за обувью — особый уход — за один спектакль актер может использовать по 2-3 пары, поэтому туфли и сапоги всегда «наготове». Здесь на полках можно найти и эксклюзивную обувь, сшитую на заказ у сапожников — подходящую для спектакля иногда просто невозможно подобрать в магазине.
Мини-сцены висят на стенах
Людмила Петровна Скокова — главный художник. 9 лет в этой должности она отработала в Немецком драматическом театре, а после — 20 в Театре юного зрителя. На стенах в ее кабинете развешаны маленькие эскизы театральных сцен, которые она оформила. На памяти художника около 80 разработок «лица сцены» к различным спектаклям.
— Ко мне приходит режиссер, — говорит Людмила Скокова, — рассказывает о том, какой запланирован спектакль, как будут выглядеть герои, каким он представляет себе пространство, в котором артисты будут играть. Учитывая пожелания постановщика, я придумываю несколько эскизных вариантов оформления сцены. Режиссер выбирает подходящий, художественный совет утверждает смету, и чертежи отправляются декоративно-художественно-бутафорский цех, где все детали для «облицовывания» театральной арены выполняются в натуральный размер из различных материалов.
Курица гриль… из пенопласта
Конечно, я не смогла удержаться от того, чтобы не попасть в этот самый цех, где из бумаги, поролона, пенопласта, ткани изготавливаются невиданного размера деревья, шляпы для старичков-боровичков, огромные цветы, осенние кленовые листья, исполинские чайники и многое другое — все эти предметы служат неотъемлемой частью постановок.
Больше всего в этой огромной комнате меня удивили золотые ангелочки, сидящие на полках. Они выглядят так, словно высечены из цельного золотого слитка, и только руки работников цеха помнят, как вырезали из пенопласта кудрявых младенцев, обклеивали их тканью и красили позолоченной краской.
Еще одна забавная вещь, обнаруженная мною среди многочисленных мелочей, в которых нуждаются сцена и актеры — курица-гриль. Можно было подумать, что сотрудники театра решили перекусить мясом копченой птицы — так аппетитно она выглядела, однако, приглядевшись, я поняла, что курица тоже из пенопласта.
В цехе суетились несколько человек. Среди них — заведующая, Людмила Ивановна Денисенко шуточно раздавала команды. Она и ее коллеги как раз готовили какие-то декорации для очередного спектакля.
— Работа здесь всегда кипит, — откровенничала женщина. — Мы постоянно что-то клеим, мастерим, разукрашиваем, вырезаем, лепим, реставрируем — готовим бутафорию и реквизиты для постановок, а так же расписываем уличные афиши текущего репертуара. Один мой трудовой день не похож на другой, и в этом прелесть занятия, которым я увлечена уже восемь лет.
… Впечатление было такое, как будто я разоблачила фокусника. Узнав, что находится по ту сторону кулис, я впервые вышла из театра, не как из сказки, а как из большого завода, предприятия с полным циклом производства, где все — от движения и речи актера, его грима и костюма до декора сцены делает множество людей — Работников Театра.