Дело это далеко не простое, если учесть, какое повышенное внимание всего мира приковано к “делу Демьянюка”. Ажиотаж вокруг бывшего солдата советской армии, бывшего военнопленного и бывшего охранника лагеря смерти Собибор оказался настолько велик, что даже привыкшая к идеальному порядку немецкая судебная машина не выдержала и стала допускать сбои. К счастью, пока только чисто организационные.
Как у нас за колбасой в восьмидесятые!
Именно такая ассоциация пришла в голову автору данных строк при виде внушительной очереди перед баварским “Храмом правосудия” на Нимфенбургерштрассе, 16. Ведь в зале “А117” на две с лишним сотни аккредитованных журналистов пришлось только 68 стульев.
Как же стремительно рванули к ним мои коллеги из разных уголков планеты! Оставалось лишь последовать их примеру, энергично работая локтями.
Бедная Барбара Штокингер, представитель отдела по связям с прессой земельной прокуратуры, тщетно пыталась создать хотя бы видимость знаменитого “дойче орднунга”. Но собратья по перу, изрядно намерзшиеся перед входом, напоминали разъяренное стадо бизонов.
Ситуация усугублялась еще и тем пикантным моментом, что примерно столько же зевак с улицы желали приобщиться к истории и непременно пробиться в 147-местное, самое вместительное у местной юстиции, помещение.
Посмотреть в глаза палачу
Столь повышенное внимание за всю послевоенную историю немецкая юриспруденция испытывала, наверное, разве что при рассмотрении “дела двух Эрихов” – Хонеккера и Мильке. Только те воплощали собой символы рухнувшей химеры под названием “коммунистическая Германия”, а Демьянюк, обменявший голодную смерть в крымском лагере военнопленных на членство в СС и право на массовое убийство других узников, является, по убеждению юной Греты Розенталь, “последним символом нацистского зла”. Которое не искупается годами.
Почти весь многочисленный древний род Греты обитал в Будапеште. По подсчетам будущего историка, показавшего собкору “Каравана” сложенный в гармошку лист генеалогического древа Розенталей, Холокост уничтожил в газовых камерах, в том числе и собиборских, 94 близких и дальних родственников этой студентки Венского университета.
– Жаль, не протолкнуться, – грустно улыбнулась мне на прощание Грета. – Мне бы очень хотелось попасть вовнутрь и посмотреть в глаза этому палачу.
Слабое, конечно, утешение, но этого в первый день суда не удалось сделать практически никому. Подсудимый прибегнул к давнему и, судя по всему, хорошо отработанному трюку. 22 года назад, во время иерусалимского процесса, у Демьянюка, как и сейчас, в мюнхенской тюрьме “открылись невыносимые боли в спине”. Израильский конвой заносил Ивана в суд под душераздирающие вскрики и стоны.
Правда, когда был зачитан оправдательный вердикт (на который, кстати, особо повлияли документы, присланные из архивов КГБ СССР), приговоренный до того к повешению Демьянюк мгновенно забыл о своем позвоночнике и едва не пустился в пляс от счастья.
Ноябрьский фарс 2009 года повторился еще смешнее. На порожке в круглый судебный зал инвалидное кресло-каталка, на котором откинулся Демьянюк, зацепилось за какой-то выступ. И тот, не открывая глаз, несколько раз ойкнул и затем шепотком ругнулся по-английски.
Терпеливо переждав столпотворение операторов и фотографов вокруг самого скандального подсудимого сегодняшнего момента, судейская бригада из пяти человек попросила прорвавшихся сквозь все преграды журналистов занять завоеванные в “бою” места, а проигравших – очистить помещение.
Это почти археология
Такое сравнение одного моего английского коллеги вполне правомерно. По три часа в день (тюремные медики дольше присутствовать на заседаниях 89-летнему подсудимому не разрешают) юристы и свидетели извлекают из далекого прошлого мельчайшие детали. Только они способны подтвердить или опровергнуть 86-страничное заключение государственного обвинителя Ханса-Иоахима Лутца: “Джон (Иван) Демьянюк в период с апреля по октябрь 1943 года служил охранником… Соучаствовал в истреблении 29 579 евреев путем поэтапного их конвоирования в газовую камеру…”.
Главная проблема прокуратуры в том, что очевидцев охрана концлагерей в живых старалась не оставлять. Да и послевоенные десятилетия сыграли на пользу обвиняемому. Свидетелей, способных опознать в Демьянюке надзирателя и конвоира, не осталось.
Не случайно он, надвинув на нос бейсболку, хотя и демонстрирует по ходу процесса дремоту, но поглядывает тем не менее на распятие над креслом председательствующего Ральфа Альта. И периодически крестится. Благодарит, наверное, время и обстоятельства за столь скудную доказательную базу.
Хотя следствие все равно что-то находит. На днях, к примеру, выступал эксперт Дитер Поль. Со ссылкой на конкретные архивные документы профессор Мюнхенского института современной истории поведал о тех условиях обучения и быта, в которых находился Иван Демьянюк при подготовке на должность охранника лагеря смерти: трехразовое питание, чистое белье, баня, казенное обмундирование, 45 ежемесячных рейхсмарок денежного довольствия, карабин с патронами, право на выход в город по выходным…
По заключению специалиста, несмотря на строгую дисциплину и жесткий контроль со стороны “арийского контингента СС”, Демьянюк, как и остальная сотня курсантов, “имел возможность в любое время отказаться от дальнейшего обучения”.
Понятно, что тогда бы ему пришлось возвращаться к остальным военнопленным вместо того, чтобы конвоировать колонны обреченных в газовые камеры.
Полмиллиона лет за решеткой
В перерывах между заседаниями подсудимый коротает время в местной тюрьме. У него камера-одиночка, напоминающая стерильно чистую больничную палату. Размер ее более 20 квадратных метров.
Врачи периодически проверяют состояние здоровья Демьянюка. Он же, обычно такой апатичный в храме правосудия, заметно оживляется перед очередной трапезой. Ведь меню у престарелого арестанта составлено с уклоном на сытную баварскую кухню. Это потому, наверное, что после войны, скрывая свою причастность к СС, Демьянюк некоторое время жил именно в Мюнхене. Здесь же – только за решеткой, он и закончит, скорее всего, свое биологическое существование. Ведь даже том случае, если экс-охранник все же доживет до окончания нынешнего разбирательства, но будет признан виновным по всем эпизодам, суммарный тюремный срок для него приблизится аж к… пятистам тысячам лет. По 15 лет за каждую загубленную с его помощью душу.
Аналогичная перспектива грозит и некоторым его “коллегам”. Недавно, к примеру, Центральное управление юстиции по расследованию нацистских преступлений, дислоцированное в Людвигсбурге, раскопало следы еще двух надзирателей. После чего прокуратура Дортмунда выдвинула обвинение против 88-летнего гражданина США и 89-летнего жителя Бонна.
Два этих бывших красноармейца тоже предпочли возможной голодной смерти в плену форму эсэсовцев. Оба они занимались массовыми убийствами узников в концлагере Белжец.
Всего же в данном управлении хранится 1 миллион 700 тысяч досье на тех, кто в пору третьего рейха в какой-нибудь степени оказался причастен к преступлениям против человечества. Полувековой итог работы людвигсбургского учреждения – 7401 возбужденное уголовное дело, 7377 доведенных до суда.
К числу самых громких процессов последнего времени относится обвинение, выдвинутое Йозефу Шваммбергеру. Он служил в годы Второй мировой комендантом одного из концлагерей. Изобличен только недавно. Теперь до конца жизни будет сидеть в штутгартской тюрьме.
А на территории Восточной Германии, в Гере, четыре года назад удалось наконец упрятать за решетку некую Розмари Альбрехт. Она была активнейшей исполнительницей принудительной эвтаназии, которую нацисты применяли против психически больных и обитателей домов престарелых. Розмари долгое время укрывала от западногерманского правосудия политическая полиции ГДР Штази. Но и после объединения страны Фрау Смерть разыскивали еще 15 лет. И все же нашли.
Сергей ЗОЛОВКИН, Мюнхен – Людвигсбург (Германия)