“Не дождетесь”
– Не сомневаюсь, что и сейчас, отойдя от спорта, выиграла бы чемпионат Казахстана на своей коронной дистанции – 50 м вольным стилем, – говорит Евгения Ермакова. – Мне ведь еще в позапрошлом году хотели устроить официальные проводы из спорта. Но я, смеясь, сказала: “Не дождетесь! Пусть я и не буду плавать, но вы каждые соревнования бойтесь моего возвращения”.
– Но формуто вы поддерживаете?
– Конечно. И плавательную, и физическую. После рождения второго ребенка тяжело было выкроить время на посещение бассейна или фитнесцентра. Но сейчас я возобновляю тренировки. Хочу своим примером увлечь плаванием старшую дочь, пятилетнюю Женю.
– Как вы думаете, из вас тренер получился бы хороший?
– Думаю, да. У меня был полезный пятилетний тренерский опыт в Новой Зеландии, где моими учениками были как маленькие дети, так и вполне взрослые люди. Считаю, что в работе с каждым из них я добилась определенного успеха. Для меня эта работа была своего рода хобби, которому я посвящала выходные дни.
“Английский выучила по… счастливой случайности”
– А свои первые плавательные тренировки помните?
– Конечно. В плавание я пришла лет в 8–9 из фехтования. Мне всегда нравилось купаться, ради этого я даже посещала группу здоровья. Свое решение поменять фехтование на плавание мне пришлось отстаивать на семейном совете. Особенно противился отец (заслуженный тренер СССР по борьбе. – Прим. авт.), считавший, что нельзя метаться из одного вида спорта в другой. Полгода я совмещала плавание с фехтованием. Когда появились первые успехи, полностью сосредоточилась на плавании. Лет в 13–14 нас из спортивного класса при общеобразовательной школе перевели в училище олимпийского резерва. Там уже учителя подстраивались под наши тренировки. Помню даже, как преподаватели приезжали на сборы на “Медеу” для индивидуальных занятий.
– Вы были в то время одной из очень немногих спортсменок, кто отлично знал английский язык. Это все результат занятий в школе?
– Нет. Все произошло по счастливой случайности. Так получилось, что мне пришлось участвовать в Эдмонтоне в двух соревнованиях, разделенных парой месяцев. Чтобы не ездить тудаобратно, меня решили оставить в Канаде в семье тренера местной команды. Тогдато я стала понимать английский язык и худобедно разговаривать. В дальнейшем в зарубежных поездках мой иностранный язык совершенствовался.
“Я принципиально осталась в Казахстане”
– От постоянного плавания не устаете?
– Нет. Мне никогда не было скучно плавать. Для меня каждые новые сто метров отличаются от предыдущих. До сих пор нет ощущения, будто наплавалась до чертиков. С удовольствием езжу в отпуск на море. Только всегда плаваю в бассейнах при отелях. В море боюсь всякой живности – рыб, водорослей. Поэтому глубже, чем по щиколотку, в море не захожу.
– В 16 лет вы поехали на первую свою Олимпиаду в Барселону. Какие впечатления от нее остались?
– Не очень хорошие. Я тогда была в отличной форме, но в объединенной сборной СНГ преобладали российские спортсменки. Представляете, меня, первый номер сборной в кроле, ставят на полуфинал эстафеты 4х100 м, а на решающий заплыв выпускают россиянку, чей результат на порядок ниже моего. В результате и меня, и всю команду тренерский штаб лишает медали (сборная СНГ заняла четвертое место, проиграв бронзовым призерам, немкам, всего две секунды. – Прим. авт.). На следующее утро я со своим юношеским максимализмом высказала все, что думаю по этому поводу. На что российские тренеры ехидно мне возразили, чтобы я “не хлопала дверью, еще придется в нее стучать”. Они почемуто думали, что я захочу выступать за сборную России. Но через год, когда вся моя семья переехала в Россию, я принципиально осталась в Казахстане.
“Перед глазами были примеры неудачной жизни после спорта”
– Чем для вас Олимпиада 1996 года отличалась от предыдущей?
– Прежде всего тем, что к ней я уже не готовилась так сильно. У меня был длительный перерыв в выступлениях, года на два я уходила из спорта, работала в американской компании. В разговорах я несколько раз упоминала о своем спортивном прошлом, и мои новые друзья захотели посмотреть, как я плаваю. Выступив на чемпионате Казахстана, я выполнила олимпийский норматив и поехала в Атланту.
– Какието задачи перед собой на Олимпиаде ставили?
– Да. Попасть в финал на 50 м вольным стилем и преодолеть психологический барьер в 26 секунд. И то и другое мне почти удалось (13е место, 26,06 секунды. – Прим. авт.).
– Почему у вас был перерыв в карьере?
– У меня перед глазами было немало примеров неудачной жизни после спорта. Бытует мнение, что хороший спортсмен не может стать классным специалистом в какойлибо другой области. Я хотела разрушить для себя этот стереотип.
– Посчитали, что в плавании больше стремиться не к чему?
– Передо мной встал выбор: достичь новых высот в спорте или в жизни. Я выбрала второй путь. Для успеха в спорте надо полностью уйти в плавание, забыть о семье, потратить серьезную сумму денег на сборы, соревнования, но даже в этом случае результат не гарантирован. К тому же у меня наметился застой в результатах. Наверное, я не до конца верила, что могу завоевать олимпийскую медаль. Уйти в сторону было проще. Мой муж (Александр Русанов, сам в прошлом пловец. – Прим. авт.) поддержал мое решение развиваться как личности вне спорта.
“Пришлось расплачиваться за легкомыслие”
– Но после Игр96 вы остались в плавании…
– Это дело меня снова затянуло. Осознание того, что ты делаешь какието вещи лучше других, очень льстит. Особенно если это не требует колоссальных усилий.
– Олимпиада 2000 года должна была стать вершиной карьеры?
– К Сиднею мы с тренером готовились очень серьезно, весь план был продуман до мелочей. Мне было уже 24 года, я прекрасно понимала, что и для чего я делаю. Мы тренировались на высокогорье в Мексике, а когда спустились, я стала показывать такие результаты, которых у меня никогда не было.
– Тем неожиданнее стало известие о вашей положительной допингпробе. Что же произошло на самом деле?
– История такая. Старт одного из заплывов на соревнованиях в Азии задержали на полчаса. В ожидании его я сначала выпила колу, потом кофе. Вечером мне стало плохо, болели то голова, то живот, то поясница. Врачи все перепробовали, пока не измерили мне давление. Оно оказалось высоким. Дали препарат от давления, а он содержит мочегонные добавки. Я потом все сама указала в документах, так что анализ можно было и не делать. Я слишком легкомысленно отнеслась к этой ситуации, хотя для профессионала это не отговорка.
– Но ведь рядом с вами были и другие люди, специалисты…
– Были, но не стали разбираться, что к чему. Для меня это урок: сама должна думать, чем грозит прием неизвестных препаратов.
“Мне сказали: уезжай ночью и быстро”
– Получается, в вашем организме допинга не обнаружили, но нашли препарат, маскирующий его прием?
– Да. Люди, принимающие допинг, как правило, выводят его из организма с помощью мочегонного препарата – фуросемида. Отец говорил, что надо сделать еще один анализ, который показал бы отсутствие допинга в организме. Но в Олимпийской деревне была такая травля, что этим все равно никто бы не стал заниматься, никто не хотел брать на себя ответственность за какието действия. Мне посоветовали покинуть деревню как можно быстрее и ночью, чтобы никто не видел. А как я буду организовывать свой отъезд, никого не волновало. Мне запретили с кемлибо обсуждать сложившуюся ситуацию. Я находилась в команде, но как будто за стеклянной стеной.
– Что помогло вам пережить все это?
– Две недели я переживала очень сильно, а потом поняла, что пора открывать новую страницу в своей жизни. Возможно, я сейчас многих шокирую, но скажу: я рада, что со мной это произошло. Иначе я бы не стала той, которой вы видите меня сейчас. Я вышла из этой ситуации меньшей кровью еще и потому, что не ждала к себе доброго отношения со стороны казахстанской сборной.
“Понимала: умру, если не приплыву первой”
– Удивительно, но на этом вы не стали ставить точку в спортивной карьере и в 2004 году вновь могли участвовать в Олимпийских играх…
– Я вернулась домой из Новой Зеландии, где жила последние годы, и искала работу по специальности. Мой тренер предложил мне просто поплавать в бассейне, а потом и выступить на чемпионате Казахстана. Я выполнила олимпийский норматив, но за неделю до этого нашла работу, так что ехать в Афины не собиралась. Однако, когда узнала, что меня с моим результатом на Игры не берут, взыграло самолюбие. Я начала ходить, комуто чтото доказывать. Но проломить эту стену, естественно, не удалось. На Олимпиаду решили взять более молодых спортсменок.
– Олимпийских медалей в вашей коллекции нет, но есть большое количество других наград. Какая из них для вас самая памятная?
– Медаль чемпионки Европы в комбинированной эстафете 4х100 м, завоеванная в 1991 году в Афинах. В тот момент женское плавание в СССР не было настолько сильным, чтобы побеждать на чемпионатах Европы. Девчонкито были в хорошей форме, а у меня – единственной кролистки в команде – пик формы сошел. Я по этому поводу сильно переживала, ночь перед стартом не спала. Думала, передадут девчонки мне эстафету первой, а я плыть не могу. Что со мной произошло на этапе, не знаю: преодолела его так, как никогда в жизни. Понимала: умру, если приплыву не первой. Мне удалось не просто выиграть, а победить с запасом, и память о той победе останется навсегда.
Сергей РАЙЛЯН