События в Андижане. Крайней назначена Киргизия

Изначально документ должен был вызвать бурную реакцию одной из стран Центральной Азии. После прошлогодних взрывов в Ташкенте, на всех постах Госавтоинспекции вывесили фотографии и данные на трех граждан Казахстана, которых подозревали как активных участников терактов.
Однако тот межгосударственный конфликт погасили довольно быстро: узбекская сторона особо не настаивала, казахская ограничилась официальными заверениями, что в южных районах страны нет никаких лагерей по подготовке террористов.
На этот раз история иная. И упирается в предысторию конфликта. Если проследить хронологию, то недовольство узбекских властей поначалу вызвала ситуация с теми, кто после андижанских событий по воле судьбы оказался на территории соседней Киргизии. Усилия узбекских спецслужб во что бы то ни стало вернуть соотечественников на родину, переговоры на дипломатическом уровне должны были дать положительный итог. Под ним официальный Ташкент понимал одно: возвращение беженцев.
Киргизия поступила в подобной ситуации максимально осторожно. Дав возможность оказать на нее давление со стороны Управления по делам беженцев Организации Объединенных Наций, США, Евросоюза, президент Киргизии Курманбек Бакиев в конечном счете дал добро на вывоз беженцев в страны, которые согласились предоставить им убежище.
Тем самым киргизское руководство добилось сразу нескольких целей: сохранила доброжелательность США (согласившись также на сохранение американской базы в Манасе — прим. А.А.), европейцев и всего остального мирового сообщества, выдержав все международные юридические тонкости, оно еще раз продемонстрировало свою приверженность общечеловеческим ценностям, вкупе добившись материальных выгод от присутствия на своей территории американских солдат. Главное, повторимся, весь процесс вывоза узбекских беженцев был осуществлен в юридическом плане безукоризненно. Тем самым Киргизия как бы подчеркивала — мы здесь не при чем. Существует международное право, которое нарушать нельзя.
Узбекскую сторону такой расклад не устраивал ни в коем случае. Версию, что, мол, Киргизия была вынуждена подчиниться международному давлению и соблюсти международное право, официальный Ташкент так и не принял.
Несмотря на утверждения узбекской стороны о том, что в лагерях беженцев на территории Киргизии окопались террористы, ни одна страна мира не осмелилась в открытую поддержать узбекские власти.
Россия, несмотря на свои реверансы в сторону официального Ташкента, лишь косвенно подтверждала, что в андижанских событиях имеется террористический след. В такой ситуации другого решения, кроме предоставления убежища узбекским беженцам, ожидать не приходилось.
14 и 17 мая 2005 года во время пресс-конференций, устроенных президентом Узбекистана Исламом Каримовым, журналистов несколько раз просили подождать итогов расследования, которое было поручено Генпрокуратуре РУ. В конце первой декады сентября оперативно-следственная группа наконец отчиталась перед независимой парламентской комиссией.
В документе названы три организации, которые по версии узбекской прокуратуры, являются организаторами майских событий в Андижане: «в августе 2004 года деструктивные силы с привлечением международно-террористических и религиозно-экстремистских организаций «Исламское движение Туркестана» с базами в Афганистане и Пакистане, «Хизб-Ут-Тахрир» со штаб-квартирой в Лондоне и одного из ее ответвлений — «Акрамия» запланировали совершение в Узбекистане террористических акций в мае 2005 года с целью захвата власти и свержения конституционного строя».
В данной связи легко объяснимо упорство узбекского президента, который во время недавней встречи в своей резиденции Оксарой со специальным представителем Евросоюза по Центральной Азии Яном Кубышем поднял вопрос о признании европейцами движения Хизб-Ут-Тахрир — террористической организацией. Этот ход узбекских прокуроров можно было предсказать. В связи с вышесказанным следующий опус также не выглядит неожиданностью. «В качестве плацдарма для подготовки к терактам «сценаристами» была выбрана территория южных областей Киргизии, — говорилось в отчете, — где в период с января по апрель этого года иностранными инструкторами были обучены диверсионно-террористическим навыкам 70 религиозных экстремистов». Другими словами, крайней в трагических событиях в Андижане назначена Киргизия. Конкретнее, южные области этой центральноазиатской страны.
Реакция Бишкека не заставила себя ждать. Служба национальной безопасности Киргизии заявила, что «на территории Киргизии диверсионно-террористических баз по подготовке боевиков нет, тем более с иностранными инструкторами. Из каких источников черпают такие измышления представители Генпрокуратуры Узбекистана, нам не понятно». Внешнеполитическое ведомство Киргизии, в частности, заместитель его главы Эркин Мамкулов высказались еще более откровенно: «Киргизия никогда не предоставляла никаким террористам никакой помощи, никаких баз, информации или убежища. Более того, наша страна никакого отношения к трагедии в Андижане не имеет. От себя добавлю, что первопричины, истоки андижанских событий все-таки надо искать не где-то на стороне, а у себя дома».
По сравнению со сдержанной реакцией Казахстана по поводу терактов в 2004 году, ответ Киргизии прозвучал резче. Видимо, в Бишкеке еще не отошли от бурной истории с узбекскими беженцами и любые кивки в свою сторону воспринимают как прямые обвинения.
Теперь приведем еще один факт из отчета узбекской Генпрокуратуры. В документе говорилось о том, что подготовка к терактам проводилась в заброшенном военно-учебном центре неподалеку от села Теке на юге Киргизии. Оборонное ведомство Киргизии в лице его и.о. министра Исмаила Исакова опровергло эту информацию, заверив, что «военно-учебный центр в Теке не является заброшенным и находится на балансе Минобороны, охраняется подразделениями Минобороны и используется для обучения студентов военных кафедр. Заявление о том, что там могли проводить свои учения экстремисты, просто смехотворно».
Какие цели преследовала оперативно-следственная группа Генпрокуратуры, обвиняя Киргизию во всех грехах и перекладывая на нее ответственность за Андижан? Если данные по югу Киргизии подтвердятся, ситуация поворачивается на 180 градусов: раз корни событий находятся вне границ Узбекистана, значит есть веский повод говорить о вмешательстве во внутренние дела суверенного государства, а это по всем международным нормам — преступление.
И потом снимается с повестки дня ответственность узбекских властей за трагедию в Андижане, а вместе с нею исчезает также почва для международной кампании за проведение независимого расследования.
Еще одним вопросом нельзя не задаться: почему в качестве жертвенного ягненка избрана именно Киргизия? Тому есть несколько причин. Во-первых, географическая близость Киргизии к эпицентру событий, во-вторых, прочные связи между Киргизией и Узбекистаном именно на этом участке границы, в-третьих, этническая общность киргизских и узбекских территорий в структуре Ферганской долины, в-четвертых, острая необходимость узбекских властей переложить ответственность за трагедию в Андижане на некие деструктивные силы извне.
Киргизия всем этим требованиям в полной мере отвечает. Киргизия имеет в своих южных регионах большую узбекскую диаспору. И Киргизия по большому счету не способна на адекватные действия в отношении официального Ташкента. Слишком велика энергетическая зависимость, и столь же непрочен союз с США. Все эти нюансы узбекскими стратегами, по всей видимости, были учтены, прежде чем Киргизия была громогласно объявлена виновницей андижанских событий.
Но теми же стратегами не учтен главный козырь, который оказался в руках стран, требующих независимого международного расследования — узбекские беженцы. Оказавшиеся сейчас в далеких от Узбекистана странах и чувствующие себя в безопасности. Мир и внутренний покой предрасполагают к задушевным разговорам. Смысл, которых, кстати, вряд ли соответствует версии официального Ташкента…