Получается, что встречу открыто проигнорировали центрально-азиатские государства за исключением киргизского президента Курманбека Бакиева. Среди экспертного сообщества стали популярны споры: мол, СНГ стало никому не интересно и в ближайшее время может быть распущено.
В принципе, ничего нелогичного в такой точке зрения нет. Содружество сыграло свою роль в период, когда бывшие советские республики занимались дележкой общего хозяйства, оставшегося от СССР. На следующем этапе своего развития СНГ выполняло и другую функцию: именно благодаря общей переговорной площадке были преодолены потенциальные региональные и межрегиональные конфликты, которые не переросли в открытое противостояние.
Казахстанский след
Площадку СНГ казахстанский президент Нурсултан Назарбаев в основном использовал для лоббирования интеграционных инициатив.
Именно здесь впервые прозвучали инициативы по созданию Союза центрально-азиатских государств, Таможенного союза, ЕврАзЭС. При этом первая инициатива оказалась в плену извечного спора между казахстанским и узбекским президентами, а перспективы его создания в обозримом будущем туманны.
Что же касается Таможенного союза, то сегодня его внешние очертания известны. Сроки, вроде бы, озвучены. Но непонятным остается лишь одно обстоятельство: насколько эффективным будет данное интеграционное образование в нынешних рамках трех стран. И насколько необходимо участие в нем, к примеру, Узбекистана на юге, а Украины — на западе.
ЕврАзЭС существует, и именно на данной переговорной площадке были рождены идеи Таможенного союза. Но одно лишь то обстоятельство, что объединение было создано в угоду конъюнктурным устремлениям — интеграции Узбекистана в 2005 году — свидетельствует о слабости организации и отсутствии ключевой идеи.
Быть может, именно для Назарбаева СНГ и стал главным на сегодняшний день разочарованием. Содружество не выполнило главной задачи — не сумело склеить ту мозаику, которая появилась после развала СССР. В погоне за амбициями президенты забыли об основной миссии — налаживании интеграционных схем.
Туркменский гамбит
Ни ныне покойный Сапармурат Ниязов, ни нынешний Гурбангулы Бердымухаммедов так и не предложили СНГ корректный формат участия своей страны.
Время, проведенное в Содружестве Туркменистаном, никак нельзя зачислить в актив. Ашхабад сразу после развала СССР взял на вооружение политику нейтралитета, и все интеграционные инициативы в рамках бывшего СССР воспринимал исключительно как восстановление СССР. Причем, с одной стороны попытки обособить Туркменистан вполне понятны — это небольшое государство и небольшой этнос. Его не особо замечали в советское время, а после развала СССР Ашхабад опасался быть растворенным уже в рамках любого другого постсоветского объединения.
Вместе с тем политика национального самосохранения, начатая Сапармуратом Ниязовым, имеет место быть. Ее можно принять хотя бы потому, что объективно в такой политике есть логика.
Этим комплексом можно объяснить и пассивность Ашхабада в обсуждении интеграционных инициатив. Как правило, площадку СНГ Туркменистан использовал для обсуждения ключевой проблемы — закупки туркменского газа Россией.
При этом Бердымухаммедов практически полностью обособляется от своих коллег, когда речь заходит о межрегиональной интеграции. Правда, и он не может не понимать очевидной истины: Туркменистану рано или поздно придется делать выбор между Западом и Востоком.
Рахмон на распутье
Логика работы таджикского президента в рамках СНГ ясна: ему нужно использовать инструменты Содружества для того, чтобы влиять на узбекского президента Ислама Каримова и вывести Таджикистан из изоляции.
Именно в руках Каримова находится ключ к разрешению самой большой таджикской проблемы: изоляции Душанбе от других стран СНГ. Не случайно Эмомали Рахмон не перестает надеяться на Москву в надежде, что она сможет оказать давление на Узбекистан.
С другой стороны Рахмона нервирует политика России, которая запуталась в своей нечетко сформулированной внешнеполитической доктрине. Москва ни при Путине, ни при Медведеве пока не способна успешно лавировать между Каримовым и Рахмоном. Время от времени предпринимаемые попытки воздействовать на Ташкент оборачиваются невнятной риторикой российских президентов. А заявления, сделанные Дмитрием Медведевым в ходе его визита в Узбекистан, похожи на действия загнанного в угол. Выступив на стороне Узбекистана по вопросу строительства гидросооружений в Таджикистане и Киргизии, российский президент вновь оказался меж двух огней.
Рахмону нужен безвизовый режим пересечения узбекской-таджикской государственной границы и четкая поддержка Москвой его энергетических проектов. Других целей перед собой Душанбе не ставит.
Что же касается интеграции, то здесь и так все понятно: до тех пор, пока Узбекистан будет блокировать Таджикистан, все разговоры об интеграции не больше, чем разговоры.
Ключ от интеграции — в Ташкенте?
Чем дальше в лес, тем больше дров. С течением времени становится понятным, почему Узбекистан играет ключевую роль в интеграции регионального и межрегионального характера.
Когда речь заходит о Таможенном союзе, на ум приходят опасения Москвы, Минска и Астаны о роли Киргизии. Да, как член Всемирной торговой организации и как государство, вошедшее в ВТО на правах беднейшей страны, Бишкек может представлять для Таможенного союза очевидную экономическую угрозу. По мнению аналитиков, именно через киргизско-казахстанскую границу в таможенную зону трех государств может хлынуть поток товаров, крайне нежелательный для России, Казахстана и Беларуси.
Конечно, в этих опасениях есть здравое зерно. Но не настолько большое, чтобы вызывать крайнюю озабоченность.
Крайнюю озабоченность должна вызывать позиция Ташкента. В особенности это касается экономических (ЕврАзЭС и Таможенный союз) и военно-политических (ОДКБ, КСОР при ОДКБ) проектов.
Отношение Ислама Каримова к экономическим союзам стало очевидным в рамках его визита в Казахстан, когда в Астане он сказал категорическое «нет» интеграционной инициативе своего казахстанского коллеги Нурсултана Назарбаева. Союз центрально-азиатских государств, предполагающий уменьшение влияния России в регионе и попытки стран региона выстроить собственную интеграционную схему, стал практически историей. Назарбаев понял, что пока в Ташкенте сидит Каримов, любая интеграция в рамках региона невозможна.
Многие аналитики задаются закономерным вопросом, почему Каримов столь категоричен по вопросу интеграции. Некоторые из них склоняются к версии о том, что Каримову не нравится роль второго интегратора. Первый — Назарбаев, и только второй — Каримов. Мол, вопрос будет решен в том случае, если лидеры двух ключевых стран региона смогут найти компромисс.
Однако столь примитивное объяснение неприятия Каримовым интеграционных схем не может в полной мере объяснить мотивы его поступков и заявлений.
Насколько Каримов непредсказуемый лидер, настолько же он прагматичен. Он не видит будущего региональной интеграции лишь потому, что не хочет терять те инструменты влияния на соседей, которые у него пока имеются. Ключевое звено национальной безопасности Узбекистана Каримов видит как раз в зависимом положении Бакиева и Рахмона. Каримов хочет диктовать свою волю этим двум президентам, считая такой формат отношений единственно верным.
Понятно, что на определенной стадии интеграции в регионе, ему придется признать равноправными своих коллег из Киргизии и Таджикистана. А это Каримова никак не устраивает.
Продолжение следует