***
В жаркий августовский вечер, в Москве по Арбату, размышляя о сочной поджарке из вепрева колена, прогуливался Швейк.
На его пути встретилась группа граждан горячо обсуждавших правительственные инициативы. Слившись с возбужденной толпой, Швейк не мог не поддаться её влиянию. Как рой встревоженных мух в его голове закружились мысли. Не в силах их удержать, неожиданно для самого себя, Швейк громко объявил: — «Переименование милиции в полицию вызвано растратой средств резервного фонда и списание недостачи на эти расходы».
Необычная версия заставила собравшихся замолчать и повернуться в сторону её автора. Пока они обдумывали, каким образом недостача резервного фонда связана с переименованием, воспользовавшись вниманием, Швейк продолжал. — «Полиция, это профессионально. Получаешь заслуженно дубинкой по мягкому месту и сразу понимаешь её качественное отличие от милицейской. Если, паспорт выдан отделением милиции, а милиции нет, значит, владелец с фальшивыми документами. Как нарушитель закона, он немедленно должен быть арестован и доставлен в отделение. Будьте любезны, исправить все документы. За лучшее надо хорошо платить, а бесплатный сыр, господа, бывает только в мышеловке».
Заметив, что его слушают, Швейка понесло.
— «Следующим шагом в цепочке модернизации переименований, следует изменить всем фамилии. Прибавить в конце твердый знак, как было при императоре всея Руси его величестве самодержце Николае-II. — Ивановъ, Петровъ, Сидоровъ, Михалковъ, Зильберманъ и так далее».
Не давая опомниться, Швейк повествовал: — «Если побьют в полицейском участке, можешь гордиться, что тебе сломали ребра не где-нибудь в захудалом трактире, а в приличном месте. Милиция и полиция, подобно, когда тебя на пешеходном переходе, насмерть раздавит не отечественный автомобиль «Лада», а дорогой немецкий «Майбах». Чувствуете разницу??? — После этих слов, в воздухе повисла вопросительная тишина. Но ожидания толпы не оправдались — объяснения в разнице не последовало.
Швейк, довольный произведенным впечатлением, собрался было уже торжественно покинуть собрание и сделал к тому движение, но тут один из присутствующих, сухонький интеллигентного вида господин, напоминавший маленького нервно дрожащего с выпученными глазами тойтерьера, желая уязвить самолюбие Швейка, задал провокационный вопрос: — «А, что вы скажете, по поводу предложения правительства принудительно установить всем за личный счет счетчики на газ и воду»?
Швейк об этом ничего не слышал. Но, чтобы «не ударить лицом в грязь», не моргнув глазом, соврал: — «Предложение правительства совершенно правильное. Скажу больше. Одно высокопоставленное лицо»… При этом Швейк поднял указательный палец правой руки вверх. Толпа, словно завороженная дружно подняли головы, в направлении, куда указывал палец. Но ничего там не обнаружив, обратила взоры обратно на вытянутый палец Швейка. — «Одно лицо, предложило установить не два, а четыре счетчика. Разумеется, чтобы никто не увильнул, установка будет производиться под наблюдением видеокамер, и, конечно, за личный счёт. Всем следует установить четыре счетчика — на воздух, на воду, на канализацию и на водоотвод. Соответственно — на нос, рот, ну и два другие ниже, сами понимаете куда». При этом Швейк повернул указательный палец вниз. Следуя его магическому приему, собравшиеся, посмотрели вниз. Но опять, т там ничего не обнаружив, вернулись к указующему персту Швейка.
— «Счетчики лучше всего ставить с младенчества. Рыночная экономика, это тебе не разгильдяйство и не социализм. Строго — учет и контроль. Без копеечки не будет рубля. Назвался груздем — полезай в кузовок»…
Толпа недоуменно безмолвствовала.
Согнув палец в кулак, засунув руку в карман, насвистывая бравый солдатский марш, Швейк, сквозь расступившуюся перед ним живую стихию, словно Моисей, пред водными валами Красного моря, вышел из круга. Через некоторое время, народ пришёл в себя.
Один, не смело спросил: — «Кто это был? Кашпировский? Ему, также робко ответили: — «Не похож». Другой: — «Надо было ещё про Химкинский лес спросить». Третий: — А, как же растрата резервного фонда на переименование»? Но их уже никто не слушал.
За монологом Швейка присутствовавшие забыли тему предыдущего своего спора, и как не напрягались, не могли ничего вспомнить.
Август в России роковой месяц. Каких только бед не случается в августе, каких бредовых мыслей в жару, в пьянящем дымном угаре не приходит в разные головы.
Вдоль Арбата подул слабый освежающий ветерок. Жара спала, дурманящий сизый дым торфяников, словно ночной сон, рассеялся. Сознание просветлело.
Не находя причины и смысла дальнейшего обсуждения, толпа тихо разошлась.
Владимир Гарматюк, Россия, г. Вологда.
(По мотивам произведений Ярослава Гашека).