Годовалая Василиса, наша гостья из Санкт-Петербурга, была в полном восторге. Не только ей, но и маме не доводилось еще бывать в таких вот ухоженных двориках: краснеет земляника под ногами, орехи, яблоки и груши осыпаются на траву, но никто, кроме птиц, ими не интересуется.
– А я ведь помню, как именно на этом месте стоял конвейер, где собирали танки “Леопард”, – не без гордости сообщил наш “хаусмайтер” – управляющий типичным немецким жилым комплексом. – Берешься утром за ручку машины – и ладонь черна от пыли! Теперь же я балую свою “Ауди” автомойкой только пару раз в году. А бывшая заводская зона считается экологическим заповедником нашего города.
Из грязи – в… рекультивацию
Для того чтобы увидеть столь отрадные перемены в германской природе, вовсе не обязательно прожить так долго, как наш 75-летний управляющий. Оттилия Шольц моложе герра Блюма лет на двадцать. Вторую пятилетку подряд она возглавляет мэрию бывшей “горняцкой столицы” ФРГ. Сегодняшний Бохум с его повсеместно закрытыми шахтами просто утопает в зелени. В отличие от нашей Караганды, к примеру, здесь не чадят терриконы. Вместо них остались только украшенные растительностью холмы.
Точно так же в свое время строилась зона отдыха в баварской столице. Там миллионы тонн битого кирпича и штукатурки – все, что осталось от разбомбленного вчистую Мюнхена, свалили на месте будущей Олимпийской деревни. Этот жутковатый техногенный ландшафт прикрыли дерном и прочими плодородными породами. Продуманно засадили деревьями, среди коих множество фруктовых. Не поскупились и на прочую зелень.
– Но у нас не хуже, – патриотично подчеркивает обер-бюргомайстерин Бохума, согласившаяся на короткое эксклюзивное интервью для читателей нашей газеты. – Хочу напомнить, что именно бохумские угледобытчики первыми в истории человечества начали рекультивацию.
Действительно, еще в 1784 году по приказу короля Фридриха на отвалах шахт стали высаживать ольху. А теперь как в центре города, так и на его окраинах разбито множество садоводческих товариществ, в которых блаженствуют, иного слова и не подберешь, бывшие германские горняки.
Ведь никакая фотография не передаст аромата цветов и щебетания птиц в оазисах, поражающих своей продуманностью, уютом.
О былой шахтерской специализации “вместилища футбольной страсти и поэтического воодушевления”, как характеризует теперь Бохум известный здесь музыкант Герберт Грёнемайер, напоминают только крупнейший в мире Музей горного дела да все еще действующий копер, исправно поднимающий туристов на 68-метровую высоту.
Столь же идиллически выглядит сегодня такой промышленный восточногерманский регион, как Вольфен – Дессау – Виттенберге. С 1839 по 1992 год это был центр химической и угольной промышленности. Превращенный в запыленный “лунный ландшафт”. Но после исчезновения ГДР из пятисот экологически неблагополучных предприятий четыреста пришлось закрыть. Оставшаяся сотня подверглась кардинальной модернизации, избавившей атмосферу и почву от вредоносных выбросов.
Этот длительный, занявший полтора десятка лет процесс сопровождался множеством проблем. Ведь только добытчиков бурого угля, производителей цемента, удобрений и всякого рода токсичных реактивов было в трех городах сокращено около 60 тысяч человек. Сказать, что все они после перепрофилирования получили такие же оплачиваемые должности – значит слукавить. Людских трагедий хватало. Но в итоге выиграло большинство. Население Биттерфельда, к примеру, вовлечено теперь в обслуживание туристов. Потому что громадные карьеры, оставшиеся после добычи бурого угля, один за другим превращаются в живописные озера со своим парусным флотом и пляжами.
Всего же государственной программой ФРГ предусмотрена рекультивация почти пятисот объектов. Из казны компенсируется треть расходов. Остальное – по принципу “чучхе”, полагаясь на собственные силы. А они у провинциальных коммун очень даже не хилые. Достаточно вспомнить уже описывавшийся в нашем еженедельнике случай с запретом сверхскоростного поезда на магнитной подушке в Мюнхене. Или – вынужденный отказ от многих амбициозных, но экологически сомнительных проектов в других регионах страны (“В Германии почти все решает местная власть”, №25 от 20.06.08 г.).
Любой германский гражданин знает: экология для его государства – это святое. Немцы тратят на охрану окружающей среды чуть ли не больше всех в мире. Свыше 20 процентов экспортируемой современной Германией продукции – это технологии, оборудование и средства для поддержания здорового равновесия в природе. Даже такая держава, как США, отдает на охрану природы только 1,3 процента своего ВВП в год. Вторая по экономическому могуществу страна, Япония, – один процент. Германия же, замыкавшая до прошлого года тройку ведущих государств планеты, но теперь вот пропустившая вперед Китай, “отстегивает” на сохранение своих лесов, полей и рек без малого 2 процента валового внутреннего продукта. В среднем это от 20 до 25 миллиардов евро в год!
Осетрина первой свежести
Только на производстве очистного оборудования в ФРГ занято более миллиона специалистов высокого класса. Это очень престижное в глазах общества занятие с неплохой, до 3 тысяч евро в месяц, зарплатой и весьма впечатляющей отдачей. Достаточно хотя бы вспомнить главные немецкие реки сорокалетней давности. Буро-коричневая вода в них смахивала на вязкое содержимое выработок в глиняном карьере села Бестерек Урджарского района Семипалатинской области. Там-то, рискуя нахвататься всяческой заразы, и плескалась после дождя местная ребятня начала шестидесятых. Включая автора этих строк.
Муть из Рейна и Майна давно исчезла. В них снова полно рыбы. Да какой! Осенью этого года, к примеру, в природные водоемы Германии в который уж раз были выпущены сотни тысяч мальков осетра. Еще несколько сотен, куда более взрослых и с вживленными мини-передатчиками, помогут тщательнее изучить ареал обитания таких рек, как Эльба и Шпрее.
Автору этих строк доводилось не однажды наблюдать за рыбалкой в центре таких промышленных мегаполисов, как Гамбург или Мюнхен. И если на севере обладатели лицензий вытягивают из каналов плотву или окуней, то жители Мюнхена, получившие после сложного экзамена специальное “рыбацкое” удостоверение, могут в городской черте вываживать увесистых форелин. Предпочитающих, как известно, только безупречную воду.
На этот счет весьма уместным будет еще один поучительный эпизодик, запечатленный этой осенью вашим корреспондентом.
Началось же все с того, что Андрей Гейнц, сменивший прокопченный Темиртау на хрустальный воздух крошечного баварского городка, повел нас с женой к журчавшей близ его особняка речушке. Там бывший прокатчик и нынешний водитель автобуса по выходным подкармливает диких уток, собирающихся в приальпийских водоемах внушительными стаями.
Похоже, что этот факт вызывает большое неудовольствие у некоторых местных обитателей. Вот и на этот раз непуганая обитательница глубин показала нахалке, норовившей перехватить корочку, кто в этих водах истинный хозяин. Форель набросилась на утку и обратила ее в бегство!
– Поначалу я не мог за такими сценами наблюдать спокойно, – смущенно признался 39-летний “казахендойче”. – Первая мысль всегда была одной: эх, сюда бы ружьишко, бредешок да толовую шашку!
– А теперь?
– Теперь – стыдно. Теперь начинаю понимать, что вся эта красота вокруг – результат кропотливой, многолетней работы. А также – неукоснительного соблюдения законов…
Каких именно законов? Отчего же они здесь работают так эффективно? Об этом и пойдет речь в завершающей части нашего исследования.
(Окончание следует)
Гамбург – Бохум – Берлин – Виттенберге – Мюнхен
Сергей Золовкин, наш собственный корреспондент в Германии