Школа жизни – мужская мясорубка
– Первой моей командой мастеров стал семипалатинский “Цементник”, куда меня в 1963 году пригласил Владимир Алексеевич Котляров, – рассказывает Владислав Александрович. – Ранее я у него занимался в спортивной роте “Динамо”. С “Цементником” я прошел хорошую мужскую футбольную мясорубку. Вторая союзная лига помогла возмужать, обрести спортивный характер, научиться играть через “не могу”.
– Лучший футбольный клуб Казахстана “Кайрат” обратил на вас внимание по матчам за “Цементник”?
– Нет. В те годы была хорошая традиция: лучшие молодые футболисты со всей республики объединялись в сборную команду, которая на Центральном стадионе Алма-Аты проводила контрольные матчи с основным составом “Кайрата”. После таких игр из нашей молодой команды 1945–1946 годов рождения в “Кайрат” попали я, мой друг Валентин Дышленко, Владимир Смолеев, Валентин Гойкалов и другие.
– Играть в футболке “Кайрата” было вашей мечтой?
– Конечно. Я мальчишкой ходил смотреть тренировки “Кайрата”, не говоря уже об играх чемпионата. Тогда даже матчи дублеров собирали по 10–13 тысяч зрителей. Глазенки горели, когда видел, как играют Владимир Лисицын, Вадим Степанов, Анатолий Ченцов, Сергей Квочкин и другие кайратовские звезды.
Степанов сказал: “Сейчас как стукну”
– А кто был вашим кумиром?
– Полузащитник Анатолий Ченцов. Если Владимир Скулкин был мозгом команды, то Ченцов – ее мотором. Он отрабатывал от и до всю левую бровку, был высокотехничным футболистом, хорошо читал игру. Кстати, с легкой руки Ченцова я попал в основной состав. Именно он обратил внимание тренерского штаба “Кайрата” на меня, подсказывал на тренировках.
– Вы в конце концов и заняли его место в составе…
– В конце чемпионата 1965 года Ченцов получил травму в игре со свердловским “Уралмашем” (1:1), и в следующем туре в Челябинске против “Локомотива” я дебютировал за “Кайрат”. Помню, играли мы в дождь со снегом. Получили право на штрафной удар. Как раз моя точка, под левую ногу! Но Степанов меня подвинул, сказал: “Сейчас как стукну!” И забил. Мы победили – 1:0. А я свой первый гол за “Кайрат” провел в следующей игре с харьковским “Авангардом” (2:0) в Алма-Ате.
– Вы всю карьеру провели в полузащите?
– Нет, довелось поиграть и в атаке, и в обороне: держал в Киеве и Олега Блохина с Владимиром Онищенко. Доверяли играть против легендарного торпедовца Валерия Воронина, знаменитого ростовчанина Алексея Еськова, других созидателей. А затем я уже сам стал созидателем. Нравилось играть ближе к атаке, отдавать острые передачи.
Остроушко не терпел конкуренции
– 1967 год начался в “Кайрате” со скандала. Молодой полузащитник Владислав Маркин в одном из предсезонных матчей нанес сопернику тяжелейшую травму, а команда дисквалифицировала своего игрока на один круг.
– Мы играли контрольный матч с одной таджикской командой. Вели 3:0, играть оставалось еще минут десять. Я отдал пас назад своему вратарю и неожиданно получил сильнейший удар сзади по ногам. Несколько минут приходил в себя, на ноге остались две кровавые полосы да рваная рана. А соперник еще говорит: “Молчи, пока я тебя совсем не убил!” Я не выдержал и в одном из игровых моментов тоже ему въехал!
– В команде за вас не заступились?
– Были у нас такие активисты, как Леонид Остроушко, Юрий Акимов, которые не терпели конкуренции в составе. Они инициировали собрание в коллективе, на котором заявили, что такому грязному футболисту, как Маркин, не место в команде. Их поддержал начальник “Кайрата” Борис Никитич Еркович. И хотя ветераны Лисицын, Степанов и другие предлагали ограничиться строгим выговором, но оставить меня в команде, Еркович настоял на дисквалификации в один круг.
– После первого круга вас со Степановым отчислили из команды за нарушение спортивного режима…
– Здесь тоже не все так просто. На 8 Марта женатым кайратовцам разрешили слетать домой, к семьям, чтобы отметить праздник. Позволено было выпить немного шампанского. Степанов позволил себе чуть больше. Ерковичу это не понравилось, и он сделал из Вадима Николаевича “пьяницу”. Хотя Степанов выпивал не больше других футболистов. В “Кайрате” он был как отец. Все его боялись и уважали. Мог и прикрикнуть, когда видел, что ребята опускали руки. Отчислив из “Кайрата”, Степанова, по сути, выбросили на улицу.
К Бескову отвезли на зеленой “Победе”
– Где вы провели 1967 год?
– После того как закончилась дисквалификация, играл за чимкентский “Металлург”. А в конце сезона москвич Петр Григорьевич Зенкин, тренировавший одно время “Кайрат”, порекомендовал меня возглавлявшему столичный “Локомотив” Валентину Борисовичу Бубукину. Так я и встретил 1968 год в Москве.
– За два сезона в московском “Локомотиве” вы забили только один гол – в ворота “Кайрата”. Совпадение или закономерность?
– Скорее совпадение. Желания непременно забить “Кайрату” у меня не было.
– Вы оказались, наверное, одним из первых казахстанских футболистов, перешедших в московский клуб. Как столичная команда показалась изнутри?
– В “Локомотиве” была очень высокая конкуренция за место в составе. Хотя соблазнов в Москве хватало. Да и некоторые одноклубники пытались провоцировать, приглашая то пива попить, то на танцы сходить.
– Не пытались построить в Москве футбольную карьеру?
– В конце 1968 года у меня была прекрасная возможность перейти в московское “Динамо”. После матча с бело-голубыми ко мне подошел невзрачного вида человек, отвел в сторону и сказал, что меня хотел бы видеть старший тренер команды Константин Иванович Бесков. На следующий день за мной заехала зеленая “Победа” и отвезла на Маяковку, где жил Бесков. После разговора с Константином Ивановичем я попросил недельку на раздумья, а когда пришло время дать ответ, отказал “Динамо”. Посчитал, что не мог подвести Бубукина, который так много сделал для меня. Я не знал, что к тому времени судьба Валентина Борисовича в “Локомотиве” уже была решена.
В Алма-Ату вернула партия
– Играя в Москве, надеялись вернуться в “Кайрат”?
– Нет. Но в 1969 году пришлось приехать в Алма-Ату по семейным обстоятельствам. На одном из матчей “Кайрата” встретил секретаря обкома партии Бориса Елагина, который сильно удивился, узнав, что я играю не в Алма-Ате. В течение месяца он решил все бытовые вопросы, которые обычно тянутся годами. “Локомотив” к тому времени возглавил Виктор Марьенко, с которым у меня не сложились отношения. Он, к примеру, считал, что квартиру футболист может получить только в том случае, если команда добьется серьезного результата. В общем, поставил я руководство “Локомотива” перед фактом своих семейных проблем и вернулся в Алма-Ату.
– За те два года, что вас не было на родине, “Кайрат” сильно изменился?
– Да. Команда стала слабее в игровом плане. Не зря по итогам 1969 года она вылетела в первую лигу. Атмосфера в коллективе была удручающей, появились какие-то группировки.
– Приход в “Кайрат” известного советского тренера Александра Севидова изменил ситуацию?
– Бесспорно. Сан Саныч бы очень тонким психологом. Он сумел объединить команду, хотя в ней помимо казахстанцев были и москвичи. У “Кайрата” появились своя игра, свой стиль. Команду в Союзе стали уважать и бояться, а средняя линия команды в лице Олега Долматова, Сергея Рожкова, Евгения Михайлина и меня была одной из лучших в стране.
– К сожалению, Севидов отработал в Алма-Ате только один сезон…
– Я стал невольным свидетелем разговора Севидова с партийным и спортивным руководством республики. Сан Саныч честно признался, что его зовут в киевское “Динамо”. Тогда ему стали грозить, что не выплатят зарплату, напишут в партийную организацию. На что Севидов сказал: “А вы бы сами как поступили, получив приглашение в ЦК?”. На этом вопрос был исчерпан, а киевское “Динамо” с приходом Севидова сразу выиграло чемпионат СССР.
С трибун кричали: “Фашисты, оккупанты!”
– Особняком в вашей карьере наверняка стоит победа в международном Кубке железнодорожников…
– Как бы современное поколение ни относилось к этому турниру, Кубок железнодорожников был очень сильным соревнованием. В нем участвовали профессиональные клубы из Румынии, Болгарии, ФРГ, Франции и других европейских стран. В каждой команде было по два-три человека из национальных сборных. Попробуйте поиграть в Чехословакии после событий 1968 года, когда выходишь на поле, а с трибун кричат: “Фашисты, оккупанты!!!” В Румынии то же самое: плевали в лицо, бросали бутылками. А мы выходили и в прямом смысле слова сражались за себя, за Родину, за футбол.
– В том турнире вы забили гол в Софии, который вывел “Кайрат” в финал…
– Первый матч дома мы проиграли болгарскому “Локомотиву” – 1:3, но в Софии взяли реванш – 3:0. Я забил, как Роналдинью недавно: пробил со штрафного под выпрыгнувшей “стенкой”.
– Сезон 1974 года стал для вас последним в “Кайрате”…
– Мне снова не повезло с тренером. Артем Григорьевич Фальян считал, что игроки в возрасте 27–28 лет – это старики, которыми трудно управлять. Он многих ветеранов отчислил из команды. Всю вину за поражение в Кишиневе от “Нистру” (2:4) свалил на меня. Фальян разогнал многих играющих футболистов, сам занялся куплей-продажей машин. В результате “Кайрат” вылетел в первую лигу, а я оказался у Котлярова в целиноградском “Динамо”, где и завершил свою игровую карьеру.
– Чем занимались после этого?
– Тренировал детскую сборную Казахстана, с которой дважды выступал на Всесоюзной спартакиаде школьников. Затем поехал в Москву, окончил Высшую школу тренеров. Однако мой опыт оказался невостребованным в Казахстане – все места были заняты. Сейчас инспектирую матчи казахстанской суперлиги, но мечтаю вновь попробовать себя на тренерском поприще. Интерес к этой работе у меня не пропал.
Сергей РАЙЛЯН