Работу сидящим!

Отношение к труду заключенных в мире, и в нашей стране в частности (включая историю СССР) характеризуется несколькими знаковыми моментами, вполне соответствующими уровню демократизации общества.
Еще до середины прошлого века, практически во всех странах Запада, (не говоря уже о прочем мире), эксплуатация труда заключенных, рассматривалась как обязательная и необходимая мера, сопутствующая наказанию. С развитием демократических и правовых институтов, (а также с ростом экономического благосостояния и неизбежной жесткой конкуренцией в производственном секторе государств Европы и Америки), труд лиц, отбывающих наказание, перешел из категории принудительно-карательных мер, в разряд неукоснительных гражданских прав осужденного.
В советском государстве, особенно в эпоху знаменитых сталинских строек, добрая часть трудовых достижений советского народа была обеспечена ценой беспощадной эксплуатации подневольного труда заключенных. Пожалуй, трудно вспомнить такую социалистическую стройку века, где бы наряду с добровольцами, комсомольцами, коммунистами и вольнонаемными, к делу не были бы насильно привлечены еще и тысячи бессловесных и практически дармовых «зека». Правда, в то время даже самая прогрессивная международная общественность проявляла довольно скромную озабоченность подобным нарушением прав человека в Советском Союзе. Тоталитарная система в изобилии давала куда более «яркие» примеры попрания прав и свобод граждан. К тому же, как уже говорилось, труд заключенных практически повсеместно рассматривался именно как обязанность, сопутствующая наказанию.
Однако уже к 60-м годам практика массового принудительного привлечения заключенных к народным стройкам в Советском Союзе очень сильно сократилась.
В дальнейшем, производство в советских лагерях и зонах перешло в средство самоокупаемости учреждения и трудового исправления осужденных. В этом отношении примечателен опыт Южно-Казахстанской области. Ведь именно в шымкентских зонах, в 80-90 годах, начался всесоюзный эксперимент по экономической перестройки пенитенциарных учреждений.
Тогда, впервые в Советском Союзе, было принято решение оплачивать труд заключенных в полном объеме в соответствии с гражданскими расценками на выполненную работу. А также, и это было ключевым моментом эксперимента, пенитенциарным учреждениям разрешалась организовывать собственные предприятия и подрядные организации и брать гражданские заказы.
В результате, в считанные месяцы, в Шымкентских колониях, (особенно в знаменитой «31-й»), очень бурно развилась монтажно-строительная отрасль, был организован собственный завод по металлообработки, ряд других производств. Так, «зоновское» строительство в ЮКО в 1986 году закрывало до 10 % всех промышленных и народных строек Шымкента. Примечательно, что расход материалов на этих стройках, (и об этом постоянно рапортовали все наблюдающие и контролирующие органы) сокращался до 20 %, а качество и скорость выполнения работ превосходили все рекорды «гражданских» строителей.
Шымкентский эксперимент (который сами заключенные негласно окрестили девизом — «Плати «зеку» как человеку, и коммунизм будет построен в указанный срок») полностью удался, и с 1987 года начал повсеместно внедряться во всех учреждениях СССР. Однако с развалом Союза ситуация кардинально поменялась.
Проблемы эксплуатации труда заключенных в уголовно-исполнительных учреждениях суверенного Казахстана не возникало уже в принципе. Тоталитарный постулат: заключенный обязан трудиться и приносить пользу обществу и государству, в условиях переходного периода и рыночных преобразований, оказался напрочь лишен экономического базиса.
Ушла в прошлое и плановая социалистическая экономика, всегда с лихвой обеспечивающая работой и заказами любое производство. В результате, производственная деятельность в казахстанских учреждениях уголовно-исполнительной системы к 1995 году практически сошла на нет.
Заключенным в зонах в буквальном смысле слова осталось только отсиживать свой срок.
Волна бунтов и неповиновения, прокатившаяся по казахстанским зонам в прошлом и этом годах — это конечно не прямое следствие отсутствия регулярной трудотерапии в местах лишения свободы. Прямо скажем, ни в одной зоне еще не было забастовки, проходящей под девизом — «Дайте работу!». Однако не приходиться сомневаться, что в условиях постоянной бездеятельности, особенно в подобной среде, контингенту будут приходить на ум самые разнообразные способы развлечения.
Но что совершенно точно констатируют все заинтересованные ведомства, от правоохранительных органов до общественных организаций, так это то, что во время отсидки, заключенные практически лишены возможности подготовиться к выходу на свободу. Большинство из освободившихся оказываются совершенно не адаптированы к гражданской жизни, не имеют или утрачивают необходимые профессиональные навыки, не могут устроиться на работу, не способны содержать не только свои семьи, но и самих себя.
А это уже прямой путь если не к росту рецидивной преступности, то, во всяком случае, к увеличению социальной напряженности. Заметим, что еще до 1998 года, Казахстан занимал 3-е место в мире по количеству заключенных на душу населения (540 заключенных на 100 тысяч населения), уступая лишь России и США. (Правда, в то время Китай держал в секрете количество своих заключенных).
На начало 2004 года, согласно информации Международного центра тюремных исследований, Казахстан с «тюремным населением» в 58 тысяч человек, перешел на 19-е место в мире. И хотя гуманизация уголовной политики РК ведет к дальнейшему сокращению «тюремного населения» Республики, тем не менее показатель остается еще очень велик.
По международным стандартам, уголовно-исполнительная система формально не имеет права принуждать заключенного работать. Однако если сам заключенный изъявляет желание трудиться, администрация тюрьмы или лагеря обязана предоставить ему такую возможность. Правда, в той же Европе и Америке, в большинстве случаев «трудоустройство» заключенных ограничивается хозяйственно-бытовыми нуждами внутри самого учреждения.
Но получить профессиональное базовое образование либо профессиональную подготовку во время отбытия наказания, (скажем, пройти курсы компьютерной грамотности или уроки менеджмента в американских и европейских тюрьмах) — это уже целиком право заключенного и обязанность тюремной администрации.
Аналогичные требования ныне предъявляются и казахстанской пенитенциарной системе.
В Южно-Казахстанской области начался мониторинг пенитенциарных учреждений по соблюдению прав осужденных на труд и профессиональное образование в условиях заключения. Реализует проект Южно-Казахстанский филиал общественного объединения «Казахстанского международного бюро по правам человека и соблюдению законности» при поддержке Penal Reform International (PRI) в центральной Азии и министерства юстиции РК.
До конца июня сотрудники филиала проведут изучение условий в учреждении ИЧ 167/3.
Как сообщила директор филиала Резеда Глущенко, в настоящих условиях, когда и на свободе поиск работы представляется достаточно проблематичным делом, обеспечить право заключенных на труд достаточно сложно.
Наверняка для каждого конкретного учреждения будет необходима разработка совершенно индивидуальных рекомендаций и метод. Однако самый главный результат мониторинга получен уже с первых же дней изучения, — а именно, что сами заключенные активно поддерживают идею труда и профессионального образования в местах отбытия наказания.