Супертусовка
Певец встречает нас у служебного входа, бодро ведет по коридорам мимо столовой, успевает перекинуться шуткой с сотрудницами. Почти взбегаем по лестнице, делаем несколько поворотов и оказываемся в фойе театра. В жизни не скажешь, что Байсултанов недавно перенес сложную операцию и временно не принимает участия в спектаклях. Сейчас он сосредоточен на своей должности заместителя директора по творческой части. А как человек, который работает в ГАТОБе тридцать с лишним лет, многое может рассказать о старейшем оперном театре страны.
Первый спектакль, вспоминает Султан Магомедович, в этом здании состоялся 7 ноября 1941 года. Затем речь заходит о том, что с 1996 по 2000 год в театре шел капитальный ремонт. В этот сложный период труппа вынуждена была кочевать по разным площадкам, теряя сотрудников и публику.
– Честно скажу, раньше театр был очень совковым, что ли, – говорит наш “экскурсовод”. – Но для своего времени здание выглядело шикарным. Кстати, ты знаешь, что перед театром был свой Бродвей, или Брод? По улице Калинина закрывали движение транспорта, люди ходили туда-сюда. Я не застал то время, но рассказывали, что это была супертусовка. В театр тогда невозможно было купить билет. Люди стояли с ночи… После ремонта театр преобразился. Оформление, приобретено очень дорогое английское оборудование. Новые свет, звук…
Будто лягушку проглотил
За разговором поднимаемся в фойе на второй этаж. На стенах – портреты тех, кто работал в театре: композиторы Мукан ТУЛЕБАЕВ, Евгений БРУСИЛОВСКИЙ, дирижеры Тургут ОСМАНОВ, Толепберген АБДРАШЕВ, вокалисты братья Ришат и Муслим АБДУЛЛИНЫ, а также те звезды, с кем Байсултанову довелось работать лично:
– Когда я пришел в театр, сразу стал петь с ними ведущие партии. С Розой ДЖАМАНОВОЙ – в “Иоланте” и “Евгении Онегине”. С Бибигуль ТУЛЕГЕНОВОЙ – в “Риголетто” и “Травиате”. С Ермеком СЕРКЕБАЕВЫМ – в “Севильском цирюльнике” – других Альмавив он плохо переносил.
Как-то мой сын в четыре года впервые пришел на “Евгения Онегина”, где мы с Ермеком Бекмухамедовичем стреляемся на дуэли. После спектакля он нашел за кулисами Серкебаева и грозно так спросил: “Ты почему моего папу застрелил?!”. Серкебаев: “Уберите его! Он же меня сейчас зарежет!”. Потом еще долго вспоминал: “Где этот твой бандит?”.
…На первом этаже – портреты современных артистов:
– Вот мой коллега Алибек ДНИШЕВ. Мы много лет исполняли одни и те же партии – Ленского, Альфреда…
…Проходим мимо портрета, на котором изображен кто-то, отдаленно похожий на нашего героя.
– Неужели это вы?
– Да (смеется). Такое впечатление, что я проглотил холодную лягушку. Видимо, с какой-то фотографии наспех сняли. Ну и бог с ним…
Горячие дамы
…Входим за сцену. Вокруг нее на первом и втором этажах располагаются гримерки солистов, на третьем – хор, на четвертом – костюмеры, на пятом – балет.
– Сколько занимает грим?
– От трех часов. Смотря какой сложности грим. Женщины вообще рано приходят, им еще нужно делать сложные прически… Мы даем 140–150 спектаклей в год, где задействовано по 300–400 человек. Как-то я пришел на спектакль в драматический театр. А там весь вечер на сцене два человека. Стало так скучно! (Смеется.)
…Еще несколько лестничных пролетов – и мы во владениях костюмеров.
– Здесь хранятся костюмы на все спектакли, для хора, солистов, балета, – рассказывает Байсултанов. – Все комнаты забиты под завязку. Это итальянцы на Новый год вещи выбрасывают, а у нас все скапливается.
Прямо по коридору попадаем в швейный цех. За машинками – с десяток швей.
– Сейчас шьем костюмы на “Травиату”, – объясняет артист, показывая эскизы. – Фраки сшиты. Теперь платья… А у вас не холодно, – обращается он с улыбкой к хозяйкам помещения.
– У нас тепло. Мы горячие, – находятся с ответом не менее веселые дамы.
Как звучит Султан
На самом последнем этаже – два балетных зала. Посреди рассказа о том, как ему, студенту Ленинградской консерватории, приходилось тянуть носок на обязательных балетных занятиях, он вдруг проходит мимо рояля, нажимает на клавишах ми-ля и неожиданно начинает петь на итальянском. Что говорить, звучит!
– Почему у кого-то голос звучит, у кого-то нет?
– Зависит от природы, это первое. Второе – от умения петь. И третье – от школы. Обычно результата добиваются фанаты, трудоголики.
– А у вас как было?
– У меня вообще ничего не было.
– Как?! Вас почему-то оставили учиться в Питере.
– Мне это очень трудно далось. Помню, в студенческие годы мы регулярно давали концерты, и, когда я выходил петь, всем было неинтересно, народ из зала выходил. Но однажды летом я открыл рот и почувствовал, что у меня получается. И когда пришел после каникул в консерваторию на четвертый курс и стал петь, педагог посмотрел на меня, я на него… Когда в октябре на концерте я вышел петь, все, по обыкновению, разбежались. Но кто не успел, тот услышал. А когда через месяц состоялось еще одно выступление, зал был битком, всем было интересно, как звучит Султан.
…Признаться, всегда было интересно, как звучит Султан. При очевидном кризисе с мужскими голосами в нашем театре он сейчас чуть ли не единственный солист, слушать которого – в удовольствие. Попрощавшись с нами, он пошел составлять “производственно-творческие планы”. И пообещал вернуться на сцену уже к будущему сезону!