"Проснувшийся" гиперпроект

Начало весны ознаменовалось в нефтяной сфере страны реанимацией идеи, которая казалась списанной в архив по крайней мере на ближайшие лет десять.
Как известно, правительство вернулось к проекту строительства нефтепровода из Казахстана на Китай, который существует с 1996 года и с тех пор практически не сдвинулся в реализации.
В свое время обращение Казахстана и Китая к этой идее стало международной сенсацией. В политическом плане тогда заговорили о сближении двух стран, даже с далеко идущими геополитическими выводами.
В экономическом же единственным обоснованием было то, что Китай все больше нуждается в импорте нефти и эта потребность будет только нарастать. Факт, что от основных месторождений углеводородов в Казахстане до главных районов-потребителей в КНР слишком большое расстояние, что неизбежно негативно отразится на себестоимости нефти тогда вообще не учитывался.
Во всяком случае в официальных заявлениях. Позже появились оценки, что для экономически эффективной работы нефтепровода необходимо минимум 20 млн. тонн «свободной», то есть не связанной традиционными поставками на другие рынки, нефти. И если некоторые другие сомнительные вопросы в отношении китайского маршрута экспорта местной нефти за прошедшие годы разрядились, то с этим вопросом сложнее. Необходимых объемов нефти в Казахстане как не было, так и нет. Кстати сказать, некоторые эксперты говорят даже не о 20 млн., а о 30.
Все планы масштабного роста нефтедобычи в республике связаны только с морскими проектами — на суше все, что можно было, уже открыто и разрабатывается. За последние пятнадцать лет ни одного нового месторождения в Казахстане на сухопутной территории не открыто, кроме одного, пока до конца не исследованного в районе Аральского моря.
В силу этого к китайскому направлению неангажированные наблюдатели относились скептически. Объемов добычи на разрабатываемых китайской компанией месторождениях в Актюбинской области явно недостаточно для такого масштабного проекта. А ждать когда начнет в промышленных масштабах добываться нефть с шельфа еще довольно долго. Да и не факт, что владельцы этой нефти захотят поставлять ее на восток, а не в западную Европу. Им куда как интереснее будет нефтепровод Баку — Джейхан или Новороссийское направление.
Здесь определенный пример для Казахстана представляет ситуация в России с нефтепроводом на Дальнем Востоке: уже более двух лет государство и крупные нефтедобывающие компании не могут определиться какой из двух огромных рынков сбыта нефти предпочтительнее, китайский или американский и стало быть куда строить нефтепровод — на порт Находка или на Китай. То есть возможность выхода на перспективный рынок еще не все в осуществлении таких глобальных проектов, даже когда нефть в общем есть и зарубежные партнеры готовы проект финансировать. Вот на таком «историческом» фоне правительство вдруг вернулось к рассмотрению проекта китайского нефтепровода.
Учитывая, что до сих пор нет ответа на главные вопросы — как будет осуществляться финансирование проекта и, главное, откуда взяться необходимой нефти, это выглядит странным. Казалось бы, сам факт обсуждения вопроса на таком высоком уровне говорит о неких серьезных подвижках в разрешении непростых вопросов.
Но если бы они были, их невозможно было бы не заметить и «простой», не обремененной «государственными тайнами», публике, во всяком случае в том, что касается появления дополнительных объемов нефти, которые можно было бы пустить в «китайскую трубу».
Очевидно, что в этой ситуации политические резоны доминируют над экономическими.
Как было в этом проекте с самого начала. Вспоминается, как руководство тогда еще «КазахОйла» комментировало вопрос о том, что будет с проектом китайского нефтепровода примерно через пару лет после того, как он впервые был обнародован. Тогда крупный чиновник публично заявил, что ТЭО проекта готово, но без экономической составляющей. То, что такое ТЭО — вовсе не ТЭО, тогда никого не смущало.
В то время, во второй половине 1990-х, подоплека всей этой истории была очевидна. Страна остро нуждалась в упрочении своего имиджа как нового «нефтяного Клондайка», стратегически значимого для мира, пыталась позиционировать себя как одного из мировых лидеров по запасам углеводородов и как потенциально одного из ведущих их экспортеров.
Сейчас очевидно, что такие представления о самих себе оказались сильно преувеличенными, но тогда все это было нужно для стимулирования иностранных капиталов в их желании скорее прийти в Казахстан, усилении политической значимости страны в регионе.
В этой связи инициирование обсуждения любых проектов с громким международным звучанием было полезно. Даже если они были в принципе нереализуемы, но само обсуждение их в прессе и на высоком политическом уровне становилось эффективным пиаром для казахстанских амбиций.
Очевидно, эти моменты и лежали в основе заявлений о проекте нефтепровода на Китай в середине 1990-х годов. Для иллюстрации можно вспомнить, что тогда, задолго до ввода американских войск в Афганистан, один из руководителей нефтяной отрасли Казахстана публично и всерьез говорил и об афганском направлении нефтепровода.
Вопрос в том, что же реанимировало эту идею сейчас. Ведь с началом осуществления проекта кавказско-турецкого нефтепровода Баку — Джейхан исходные условия для китайского направления стали хуже; многие западные компании, участвующие в турецком проекте, одновременно и добывают нефть на Каспии, стало быть рассчитывать на поставки в Китай с их стороны уже в принципе не приходится: компаниям надо будет возвращать капиталы, вложенные в турецкий маршрут.
Теоретически можно предположить, что есть некие договоренности с Россией о транзите ее нефти из Западной Сибири через территорию Казахстана в Западный Китай, для чего казахстанское правительство и озаботилось строительством нефтепровода от станции Атасу к китайской границе. О такой возможности гипотетически говорили некоторые крупные российские эксперты. Для Казахстана это было бы очень хорошо, фактически была бы реализована пресловутая идея использования «транзитного потенциала» страны с помощью российской нефти и китайских, видимо, капиталов для строительства нефтепровода. Но сомнение вызывает следующий момент: нужно ли это России? Ведь строительство нефтепровода на Дальнем Востоке это многомиллиардный проект, огромные подряды, рабочие места, освоение новых ресурсов на пути прокладки трубопровода. И все это в стратегически важном для России регионе.
Можно представить, какие мощные интересы и лоббистские силы стоят за дальневосточным проектом. Даже дискуссия о том, куда его вести, на Китай или на Находку, заморозила сам проект на длительный срок. Вряд ли заинтересованные силы «отдадут» эту идею тем, кто предпочел бы продавать нефть в Китай через Казахстан.
Тогда что же стоит за попытками возродить «спящий» столько лет проект? Может быть все те же пиар-соображения, только теперь не на государственном, а на правительственном уровне?
Ведь эффективность работы любого правительства определяется успешно реализованными экономическими проектами, но коль скоро реализация крупных идей всегда растянута во времени, зачастую дольше, чем срок жизни среднестатистического «кабинета», то можно просто инициировать обсуждение, а там — как сложится.