Французская ривьера привыкла плакать над творчеством латиноамериканцев. В костюмах Бриони, под блеском карат, она в очередной раз аплодирует теме великой нищеты. Премьера фильма «Сара», показанная вне конкурсной программы Каннского фестиваля, подкупила искренностью. Фильм о трех подростках, идущих в никуда, заставил проснуться весь фестивальный гламур. На лазурном берегу среди променада мировых имен и светом софит как нигде ощущается контраст между мирами разделенным экраном зала Дебусси. Финальный эпизод фильма, показывающий мясную фабрику Соединенных Штатов, мясорубкой проводит аллегорию мыслей автора. После премьеры юные актеры, переживая каждый свое, отвечали слезами на аплодисменты зрителей.
Фестиваль – это десятки показов в день. Имея аккредитационный бейдж, каждый может смотреть фильмы бесконечно. Но главные показы – это гранд-премьеры конкурсных фильмов. Каждый вечер две официальных больших премьеры. Гранд-премьера – это красная ковровая дорожка, сотни фотографов и Тимберлейк с Кидман в метре от тебя. Вне зависимости от того, кто ты и откуда, если у тебя есть билет на гранд-премьеру, то проход со звездами по красной ковровой дорожке тебе обеспечен. А если духи братьев Льюмер будут к тебе благосклонны, ты даже можешь оказаться в одном ряду со звездами на показе. Так, в один из дней впереди меня сидел Эдриан Броуди. Сюжет фильма для меня остался загадкой, зато образ затылка Броуди не забуду никогда. Самые ожидаемые показы проходят в большом зале Льюмер. К слову, получить заветный билет на такие премьеры вполне реальная возможность. Для этого с 6 утра начинается регулярный ритуал возле Дворца фестивалей с различными надписями на плакатах, коробках и на телах, люди расхаживают в поисках «дарителя» билет. Порой надписи доходят до абсурда: «Подарите билет – подарю почку!».
На набережной Круазет такое счастье улыбнулось мне дважды. Эффектная японка в зеленом платье, долго рассматривая меня, улыбнулась. Гибрид французского с английским в симбиозе азиатского акцента донесла до меня приятную весть. Мне хотят подарить билет! Мерси боку, моя ответная улыбка и мысли о цвете предстоящей красной дорожки были прелюдией моего знакомства с шедевром Паоло Соррентино.
Признаюсь, «Великую красоту» посмотрела дважды. Мэтру Соррентино мысленно вручила свою «Золотую пальму». Великолепные по красоте кадры, абсурдно живые эпизоды. Герой фильма – это альтер-эго самого автора в поисках смысла, счастья и великой красоты. Даже на языке оригинала фильм заставил меня заплакать. В нем нет ни одного трагичного эпизода, душещипательных сцен и прочих атрибутов по выпытыванию слез. Причины необъяснимы, оттого невероятен эффект от самого фильма. Слезы мои «по красоте» обратили внимание одного французского месье, который стал источником моего второго пригласительного.
Вечер премьеры фильма «Иммигрант» был одним из самых обсуждаемых. Это была уже вторая картина, представленная в Каннах Марион Котийяр. В холле зала, увидев Уму, которая Турман, прямо перед собой, долго не могла вспомнить, где у меня спрятан фотоаппарат. Так же забыла о существовании мобильного, и вообще обо всем забыла. Турман была одна, вокруг были люди, никакого ажиотажа и телохранителей. В этот день она меньше всего была похожа не на звезду, а на обычного человека, который просто пришел посмотреть фильм. Как и я, как и все.
«Иммигрант» многих разочаровал, хотя актерская игра превосходная, и больше всего фильм, представленный в официальной программе от самих французов. «Молодая и красивая» – фильм о несовершеннолетней проститутке Изабель, на мой взгляд, самый слабый в конкурсе. Единственно – все откровенные сцены, которых в фильме немало, сняты очень гармонично, без намека на пошлость.
Конец дня премьеры фильма ознаменовался для меня важным событием. Готовилась премьера другого фильма, на которую пригласительного у меня не было. В лаундж-зоне среди толпы появилась афроамериканская пара. Мужчина лет 60–70 и упитанная женщина лет 40. Мужчина был весел, и, пританцовывая, чуть не упал на меня. Извинившись, он поцеловал мне руку. Через некоторое время их начали окружать люди, следом и репортеры. Во Франции много местных звезд, не известных миру. Не особо удивившись, спрашиваю у стоящей рядом мадемуазель: Who is this man? («Кто этот человек?»). Та шепотом отвечает: Michael Jackson’s father («Отец Майкла Джексона»). Без комментариев. Медленно достаю камеру из правого кармана.
Элеонора ТАМПИЛОВА, Канны
Фото с сайта tatler.ru