Нервным клеткам нужен кислород
– Почему одни дети рождаются с полноценной нервной системой, а у других случаются задержки и всевозможные отклонения в развитии?
– У новорожденных детей головной мозг очень чувствителен, и он страдает в первую очередь. Как правило, это происходит из-за кислородного голодания (гипоксия), недостатка питания клеток мозга как при внутриутробном развитии плода во время беременности матери, так и во время родов и после рождения ребенка. К гипоксии могут присоединяться инфекционные заболевания, травмы, наследственные и экологические факторы.
– Существуют ли какие-то стандарты в развитии ребенка?
– Прежние, советские стандарты предписывали, что в 6 месяцев все дети должны сидеть, в 9 месяцев – ползать, а в год – ходить. Сейчас от этого отказались и у нас, и за рубежом. До года ребенок может садиться, но не ползать, или ползать, но не сидеть. Главное, чтобы начиная с года в течение двух-трех месяцев он начинал ходить. И параллельно чтобы прорезывались зубы и равномерно протекали все обменные процессы. Ну и, естественно, чтобы с двух-трех месяцев он держал голову. Ведь если он голову не будет держать, то ни сидеть, ни ползать, ни тем более ходить он не сможет.
– А если он не может держать голову?
– Значит, есть неврологическая двигательная патология. Мы называем ее синдромом двигательных нарушений. И, если параллельно идет снижение гемоглобина в крови, кислородное голодание мозга усиливается. Нервная система реагирует на все: и на анемию, и на все патологические состояния организма. Например, если не хватает кальция, тот же самый рахит, кальциевая недостаточность, или эндокринные проблемы со щитовидной железой, это тоже дает мышечную слабость. И все это мы обследуем параллельно.
Вот привели к нам ребеночка с бронхиальной астмой. Это инфекционное аллергическое нарушение проходимости дыхательных путей. И оно тоже дает постоянное кислородное голодание мозга. Но фишка в том, что детский мозг очень пластичный. Если рано обнаружить эти патологии, рано начать ими заниматься, то у детей открываются очень большие способности. Допустим, из 1 000 новорожденных у ста обнаружили перинатальную патологию, к примеру, слабость мозга. Если вовремя поставить правильный диагноз и начать лечение, то за время от 6 месяцев и до полутора лет можно эти нарушения скорректировать. И такой малыш начнет ходить, говорить, и все у него нормализуется. Из этой 1 000 малышей лишь у 2–3 может сформироваться одна из тяжелых форм детского церебрального паралича (ДЦП), гидроцефалия (водянка головного мозга), микроцефалия (патологическое уменьшение массы мозга) или другие тяжелые заболевания центральной нервной системы. Но остальных-то детей можно и нужно вывести из патологического состояния.
Голодный мозг не разумеет
– То есть ДЦП – это самое тяжелое осложнение вследствие кислородного голодания мозга?
– ДЦП – это двигательные нарушения. А они могут еще осложняться и низкой умственной способностью. Основное в любом неврологическом заболевании – это кислородное голодание нервных клеток мозга. А к нему ведет большое количество факторов: мамина анемия во время беременности, плацентарная недостаточность, частые простудные заболевания мамы, внутриутробные инфекции, такие как герпес, токсоплазмоз, хламидиоз, цитомегаловирус. Они дают основные пороки развития мозга. Эти внутриутробные инфекции – очень коварная вещь. Сама мама вроде бы ими не болеет. Она, может, просто во время беременности чуть-чуть как будто простыла, как будто такое легкое течение гриппа или ОРЗ у нее. А плод, мозг которого в это время формируется, может на эту инфекцию реагировать. И врожденные пороки мозга с внутриутробных инфекций и начинаются.
Реабилитация возможна
– Есть ли выход из таких неприятных ситуаций?
– Да. Последствиями таких нарушений центральной нервной системы мы и занимаемся в нашем центре. У нас в городе три медико-педагогические консультации. Из поликлиник к нам на консультацию направляют детей с патологиями развития. Для определения программ обучения, лечения и неврологической коррекции либо на дому, либо в специнтернатах, либо в логопедических и коррекционных кабинетах, которых в городе четыре. Там, сменяя друг друга каждые три месяца, занимаются около 300 детей в год. Направление обучения в них в основном педагогическое. Работают логопеды-дефектологи, инструкторы лечебной физкультуры, сурдопедагоги, поскольку у нас много детей с тугоухостью, есть сенсорные комнаты для расслабления, есть кабинеты Монтессори, где дети учатся быть самостоятельными. И задача невролога – параллельно с педагогической коррекцией назначить реабилитационное лечение: массаж, ЛФК, физиопроцедуры и медикаментозное лечение этим детям.
– Могли бы вы рассказать о принципах работы с такими детьми на конкретных примерах?
– Вот пришел к нам в три годика мальчик Алибек. Поведение неадекватное, кричит, никакие инструкции не выполняет, никакой реакции ни на что у него нет. Это синдром дефицита внимания и гиперактивности. Также у него вследствие повреждения речевых центров головного мозга возникла задержка психоречевого развития. Он у мамы третий ребеночек, она родила его в 43 года. Всю беременность была постоянно сама за рулем или сидела за компьютером. Она работает бухгалтером. Естественно, у нее низкий гемоглобин, были проблемы с почками и токсикозы во время беременности. Все это повлияло на ребенка. Он пошел только в 1 год и 3 месяца, мышцы слабенькие, но гиперактивный. Ничего не говорил, только издавал непонятные звуки. Психолог с ним занимался два года с перерывами по три месяца, применял специальные пособия, вырабатывал усидчивость и способность концентрировать внимание. Социальный педагог обучал бытовым навыкам – как держать ложку, тарелку, как сидеть. Дефектолог (это логопед и психолог в одном лице), занимался речевым и психическим развитием, учил правильно произносить слова, фразы, выполнять инструкции, обслуживать себя. Ну и я, как невролог, назначала препараты для улучшения поведения и физиолечение. Например, дыхательные процедуры с увлажненным кислородом, токи Бернара и массаж шеи для улучшения мозгового кровообращения и доступа кислорода в мозг. На лечебной физкультуре его обучали, как надо бегать, прыгать, разрабатывали мелкую моторику. Кроме того, для улучшения слуха с ребенком музыкой занимался специальный педагог по ритмике. На таких занятиях обычно дети танцуют, играют на инструментах, поют, чтобы развивался слух.
– И какие изменения в результате?
– На следующий год поведение Алибека улучшилось. Он научился сидеть, произносить слоги и единичные фразы. Если до этого он вообще не говорил, то к четырем годам стал произносить уже целые предложения, успокоился. В результате в 6 лет пошел в обычную массовую школу. Сейчас учится там во 2-м классе и даже получает пятерки. Мама, естественно, очень хорошо обо всем этом заботилась. И надо сказать, что упорство мамы – это самое главное в такой практике. Плюс еще она водила его на бокс, в бассейн и на танцы. Делала все, что мы рекомендовали.
– А если родителям недостает такого упорства и настойчивости?
– Еще таких детей можно определять в коррекционные классы для детей с задержкой психоречевого развития. В городе такие есть во всех школах. Это те же обычные классы, и там учатся по той же программе. Только в одном классе не 30–40, а 5–6 детей. И они могут обучаться там до 9-го класса и получают такой же аттестат. А потом могут хоть и не в институт, не в университет попасть, но в колледжах обучаться каким-то специальностям, чтобы иметь хорошее качество жизни в будущем.
Истории с удачным окончанием
– Как мальчик себя чувствует сейчас?
– Раз в 3–6 месяцев он приходит к нам, наблюдается, когда весна, осень, витамины прописываем для укрепления организма. Наблюдаться он должен обязательно, ведь даже если он и вышел из этого состояния, то есть еще переходный возраст, в котором происходят резкий рост ребенка, гормональная перестройка. И могут возникать головные боли, повышаться утомляемость. Любое неврологическое заболевание – хроническое. Это не грипп, который подлечил – и пошел. Их надо наблюдать и лечить долго и контролировать всю жизнь. Потому что, вот он в школу пошел, а мышцы слабенькие, позвоночник не держит, какой-то сосуд шейного отдела закрылся. Опять кислородная недостаточность возникла. Быстро настают слабость, утомляемость, снижается качество учебы. Поэтому такие дети ходят к нам в коррекционные кабинеты с нуля и до 18 лет.
Задержка развития – временное состояние
– А как они попадают, например, в коррекционные классы?
– По всем школам 2–3 раза в год работают наши комиссии. Мы проводим профилактические осмотры, находим детей с психическими задержками. Не так, как в советское время: и двоечники, и троечники в одном классе учились, и никто на это внимания не обращал. Сейчас такого нет. Если он двоечник, ведем его на комиссию, а оттуда – в коррекционный класс. И эти дети, которые идут в коррекционные классы, совсем другими потом становятся.
Там, где по 30 детей, он может быть последним, знания получает хаотически, психологически подавлен, за 45 минут каждому ребенку учитель лишь 1–2 минуты внимания уделить может. А здесь в классе 5, максимум 9 учеников. За 45 минут урока преподаватель каждому ребенку может уделить намного больше времени и внимания. И тут он уже лидер.
Эти дети прекрасно себя чувствуют в таких коррекционных классах и меняются в лучшую сторону. Мамы вначале пугаются: ой, там умственно отсталые, мы не хотим в спецкласс! Вроде это ущемляет их самолюбие. Но задержка развития – временное состояние, наоборот, надо стремиться в такие классы. А потом, когда их дети туда уже попали и они видят, как там с ними занимаются учителя, говорят: а можно, мы до 9-го класса останемся и там же школу окончим? Хотя к 4–5-му классу их дети уже смогли подняться на качественно новый уровень, и мы должны отправлять их уже в массовую школу.