В огненном фонтане высотой с пятиэтажку погибли 64 пассажира. Только через четыре года мытарств по киргизским судам родным погибших казахстанцев частично выплатили компенсацию. Что же погубило самолет и людей? “КАРАВАН” пытался разобраться в этой забытой всеми трагедии в очередную ее годовщину.
Это был регулярный пассажирский рейс № 6895 по маршруту Бишкек – Тегеран. За два часа до вылета из аэропорта самолет киргизской авиакомпании “Итэк эйр” вернулся из Москвы. Он прошел предполетную подготовку и с новым, киргизским, экипажем готовился вылететь в Тегеран. Самолет был арендован иранской компанией “Iran Aseman Airlines”. Впоследствии эти обстоятельства внесли неразбериху в вопросе выплаты компенсации семьям погибших. На борт поднялись 83 пассажира: 52 гражданина Ирана, 24 – Киргизии, 3 – Казахстана, 1 – Турции, 2 – Канады, 1 – Китая, а также члены экипажа и представители иранских авиалиний.
Сожалел, что не мог спасти остальных….
Для 25-летней Евгении Цой из города Капшагая Алматинской области это был первый в жизни полет на самолете. Она, как Гаухар и Мухтар, очень ждали поездку в Иран. В 2008 году Иранский культурный центр проводил конкурс на знание языка фарси среди учащихся казахстанских вузов. Отличники Мухтар и Гаухар заняли призовые места. Им предложили пройти языковую практику в Тегеране.
– Мухтар был одним из ярких студентов, – вспоминает заведующий кафедрой Ближнего Востока и Южной Азии КазНУ им. Аль-Фараби Мухидин САЛКЫНБАЕВ. – Тогда этот активный паренек учился на другой кафедре, но я его хорошо запомнил – он участвовал во всех конференциях, с интересом изучал персидский язык. Мечтал стать экспертом-аналитиком. Он своим трудом заработал этот грант. Мы были в шоке, когда узнали об авиакатастрофе. Не могли поверить…
Евгения Цой уже работала в посольстве Ирана и, по словам родных, целиком посвятила себя изучению языка, мечтала отправиться на родину фарси…
Этим злополучным рейсом бывший директор гимназии № 29 города Бишкека, а ныне заместитель председателя комитета жогорку кенеша КР Бахтияр КАДЫРОВ вез юношескую сборную Киргизии по баскетболу на международные соревнования в Иран. Позже он вспоминал: ребята ждали поездку, не жалели сил на тренировках и мечтали о наградах. Из 17 баскетболистов выжили только 7. Их учитель вытащил из горящего самолета, хотя сам задыхался от дыма, а его руки сильно обгорели. Пацаны помогали ему спасать своих друзей. Педагог не скрывал слез и сожалел только об одном – что не смог спасти остальных…
Роковые ошибки экипажа
Ничего не предвещало беды. В 19 часов 02 минуты экипаж “боинга” прошел медицинский контроль в медпункте аэропорта “Манас”. Как свидетельствует запись в документации, предполетная подготовка экипажа проведена в полном объеме под контролем командира воздушного судна, замечаний по работе авиационной техники не было. По данным метеослужбы, погода в районе аэропорта на момент вылета не препятствовала выполнению полета.
В 20 часов 30 минут экипаж приступил к взлету. Как следует из материалов расследования Межгосударственного авиационного комитета (МАК), после набора высоты 3 500 метров в кабине загорелось желтое табло “Air stair”. Это сигнал о том, что крышки люка технического трапа находится в незакрытом положении. Бортпроводница доложила экипажу о возникшем шуме около левой передней входной двери. Позже комиссия выяснила: произошло “закусывание” уплотнения левой передней двери. В тот момент самолету ничего не угрожало, но командир принял правильное решение вернуться в аэропорт “Манас”, о чем доложил диспетчеру. Удаление от аэропорта составляло около 35 километров. Но дальше экипаж решил зайти на посадку не по “правилам приборов посадки”, а визуально, проще говоря, на глаз. И это решение оказалось роковым.
“Экипаж был недостаточно подготовлен к визуальному заходу на посадку, – читаем выводы комиссии. – При выполнении левого разворота экипажем действительно был потерян визуальный контакт с взлетно-посадочной полосой и ее ориентирами. Экипаж не доложил об этом диспетчеру”. Как установило следствие, командир принял неверное решение по выбору точки начала выполнения маневра для захода на посадку.
В 20 часов 43 минуты 44 секунды борт продолжал снижение и при развороте пересек минимально допустимую высоту. Мы специально указывает секунды – в авиации это имеет огромное значение.
Диспетчер, под управлением которого находился “боинг”, не мог наблюдать его визуально и по приборам. Система предупреждения столкновения с землей TAWS в кабине срабатывала постоянно, но пилоты ее как будто не замечали… Выполни они тогда необходимый набор процедур, возможно, катастрофы удалось бы избежать.
В 20 часов 44 минуты 41 секунду самолет столкнулся с землей левой законцовкой крыла. А еще через 4 секунды начал разрушаться. Он рухнул в поле на территории Жаны-Жерского поселкового совета. По данным записи радиолокатора, последняя отметка о положении самолета зарегистрирована на высоте 640 метров. Истинная высота была всего… 20 метров.
Выжили те, кто сидел в хвосте и первом салоне
25 августа в 10 часов утра наша съемочная группа стояла возле останков сгоревшего “боинга”. Оцепления вокруг места катастрофы не было, лишь дежурила полицейская машина. Части самолета были разбросаны по всему полю и все еще дымились. Фрагменты тел уже были доставлены в городской морг. А в ожоговых отделениях врачи боролись за жизнь выживших, но сильно обгоревших людей. В авиакатастрофе погибли 64 человека. Смерть еще одного пассажира, перевезенного в тяжелом состоянии в отделение ожоговой реанимации московского института им. Н. В. Склифосовского, наступила спустя два месяца, от ожоговой болезни.
Почему же произошло мгновенное разрушение машины? И вновь заглядываем в материалы расследования. После первого удара самолет отскочил от земли, второй удар произошел о бруствер дренажного рва (его высота полтора метра).
По мере движения по рыхлой поверхности поля нижняя часть фюзеляжа и другие части самолета разрушались. В салоне была паника. Середина салона была охвачена огнем. Но покинуть “крематорий” люди не могли – заклинило аварийные люки. По заключению судмедэкспертов, в считанные секунды они получили не совместимые с жизнью ожоги гортани, легких. “Смерть наступила в результате ожогового шока, с последующим посмертным обугливанием тел”, – говорится в отчете.
Левую заднюю дверь пассажирского салона приоткрыли стюардессы и тут же закрыли – с наружной стороны полыхал огненный факел. Пассажиры смогли вытолкнуть заднюю правую дверь. Экипаж “боинга” покинул горящий самолет через открытую форточку: дверь в кабину пилотов деформировалась. Командир помог открыть с внешней стороны правую переднюю дверь. Люди прыгали на горящую землю, падали друг на друга и бежали подальше от огня.
Позже гражданин Ирана Али ХАЗЕМИ вспоминал, как накрылся рубашкой и бросился в самое пекло, где сидели его сестры. Девушки были без сознания, но он их смог вытащить из горящей машины. У одной сестры пострадала спина, у другой – глаза.
Первая машина скорой помощи аэропорта прибыла на место катастрофы в 21 час 20 минут. Пожарные приступили к тушению огня в 22 часа 11 минут (так написано в материалах расследования).
Никто не хотел платить
На расследование этой трагедии у международной комиссии ушло всего 8 месяцев. И хотя бортовые самописцы были повреждены огнем, частично запись удалось восстановить. Кроме того, у следствия имелись показания выживших членов экипажа, записи переговоров с диспетчером. А после были суды…
Причиной авиакатастрофы стали неправильные действия экипажа. Решением суда командир воздушного судна получил пять лет два месяца наказания с проживанием в колонии-поселении, второй пилот – пять лет наказания. Для родных погибших кошмар продолжался…
– Когда мы прибыли в морг Бишкека на опознание, туда приехали министр и вице-министр транспорта Киргизии, в присутствии журналистов они пообещали родным погибших выплатить положенную в таких случаях компенсацию в течение месяца, – вспоминает родственник Евгении Цой Сергей Ли, с которым мы созвонились в годовщину трагедии, 24 августа. – Родители Жени были убиты горем, мы серьезно опасались за их здоровье. Женя была поздним и очень желанным ребенком, единственной поддержкой и кормилицей. С пяти лет они вкладывали душу и средства в ее образование, развитие. Веселая жизнерадостная девушка, участвовала в городских праздниках, так как хорошо танцевала. Родители говорили, что они умерли вместе с дочерью… До сих пор эта боль не прошла. Я пообещал им: буду идти до конца и добьюсь выплаты. Я был на 22 судах в Бишкеке, часами ожидал встречи с представителями авиакомпании, страховщиками. Все “катили бочку” друг на друга, было много юридических загвоздок. Страховка входила в стоимость билета, а значит, ответственной за выплату компенсации являлась компания “Iran Aseman Airlines”.
Погибшим жителям других государств компенсацию выплатили. Но ситуацию усугубило и то, что в ходе беспорядков в Бишкеке 7 апреля 2010 года многие документы по этому делу сгорели в здании прокуратуры.
– На поездки в суды было затрачено очень много средств, – продолжает Сергей Ли. – Признаюсь, уже опускались руки. Спустя три с половиной года вместе с родными погибших мы провели пресс-конференцию в Алматы, вновь обратились в казахстанский МИД. И только через 4 года после авиакатастрофы родные Гаухар, Евгении и Мухтара получили от иранской стороны компенсацию, но не ту, что положена в таких случаях. Думаю, не обратись мы в СМИ, о нас просто бы забыли….
В прошлом году, спустя семь лет после трагедии, родственники погибших граждан Киргизии тоже встречались с журналистами: как оказалось, и они получили страховые выплаты не в полном объеме, а компания “Итэк Эйр” просто закрылась…
Алматы