– Это произошло в 1971 году, когда я только что пришел на службу в органы внутренних дел, – этими словами начал свой рассказ Сергей Михайлович. – Но все события я помню так хорошо, словно всё произошло вчера. В тот осенний день я в качестве стажера отдела уголовного розыска заступил вместе с моими старшими коллегами на суточное дежурство. Всё было относительно тихо, оперативный дежурный УВД нас не дергал. Я уже было подумал, что это дежурство пройдет вхолостую, но около 8 часов утра в наш кабинет примчался помощник оперативного дежурного.
– Выезжайте в Серебряково! – громко сказал он. – Там убийство.
Незваный гость
…Старый черный ворон сидел на сухом тополе над речкой. Но вот он насторожился: по узкой тропинке, бежавшей вдоль берега, шел человек. Ворон наклонил голову и с интересом принялся рассматривать раннего путника. Человек был среднего роста, худощавый, а его левую щеку пересекала длинная свежая рана, из нее сочилась кровь. Незнакомец был облачен в серую куртку с капюшоном, а в руках он что-то сжимал. Ворон, конечно, не мог знать, что это “что-то” являлось обрезом охотничьего ружья. Человек почувствовал на себе посторонний взгляд и, как-то по-волчьи оглянувшись, ускорил шаг. Он явно куда-то очень торопился. Поднявшись по крутому осыпавшемуся откосу, незнакомец оказался на окраине поселка. Оглядевшись по сторонам, он решительно толкнул калитку и, миновав заросший травой двор, постучал в окно.
Пару минут спустя послышались шаркающие шаги, дощатая дверь отворилась, и на пороге показался высокий черноволосый мужик лет 30. Увидев гостя, он криво усмехнулся и спросил:
– Ворон, чего тебе еще надо?!
Пришедший, пряча обрез под полой длинной куртки, ответил:
– Поговорить с тобой пришел.
Мужик на крыльце довольно ухмыльнулся:
– Видать, вчера мало показалось?! Пошел ты!.. А то я тебе сейчас не только морду попишу (порежу), а перо (нож) еще и в глотку воткну!
Утренний гость, усмехнувшись, ответил:
– Ну, положим, по физиономии мне чирканул не ты, а твой дружок. За это он тоже ответит.
– Да ты нам предъявы кидать (претензии высказывать) пришел, что ли? Здесь я хозяин! Что хочу, то и делаю! А Светка твоя сама ко мне пришла. Не дождалась, пока ты с кичи откинешься (из тюрьмы вернешься). Так что вали отсюда, пока живой!
Незнакомец покачал головой:
– То, что Светка к тебе ушла, это ее выбор. Я с ней даже говорить не стану. А вот тебе скажу, что за каждое слово надо отвечать.
С этими словами гость выхватил из-под полы обрез и навскидку выстрелил своему визави прямо в голову. Заряд картечи отбросил мужика назад, он ударился спиной об дверь, а затем медленно осел на пыльные ступени крыльца. Было странно и страшно смотреть, как человеческая фигура с кровавым месивом вместо лица медленно загребает ногами и корчится в предсмертной агонии.
Убийца же вытащил из патронника стреляную гильзу и бросил ее возле крыльца. Перезарядив обрез, плюнул под ноги и медленно пошел прочь. Он не заметил, как, доставая новый патрон, случайно выронил из кармана клочок бумаги.
Вскоре на звук выстрела прибежали соседи потерпевшего. И увидели страшную картину. На крыльце в луже крови лежал труп человека. То, что убитым оказался Михаил Сидорченко, выяснилось лишь после того, как его опознала мать. Лица у покойника не было.
Первое расследование стажера
– Наша опергруппа под руководством дежурного следователя УВД Уральского облисполкома майора милиции Евгения Самохина, прибыла на место через 2 часа, – продолжил свой жуткий рассказ Сергей Михайлович. – На месте преступления уже находились сотрудники райотдела милиции. Осмотрев двор и допросив соседей, майор попросил участкового Искакова подготовить список лиц, имеющих охотничьи ружья 12-го калибра. Дело в том, что брошенная убийцей гильза была именно такой. Но допрос соседей никаких особых результатов не принес. Удалось лишь выяснить, что убитый проживал в доме вместе со своей сожительницей Светланой Васильевой. Но в момент убийства женщина, по ее словам, спала. Разбудил ее выстрел. Однако, когда она выскочила на крыльцо, преступник уже скрылся.
Мать потерпевшего проживала отдельно. На вопрос следователя, были ли у ее сына враги, она ответила, что не знает.
Самой же интересной оказалась беседа с соседским мальчишкой. По его словам, покойный Михаил Сидорченко никому в поселке не давал проходу. От него страдали даже жители соседних сел.
Отсидев срок за хулиганство по малолетке, он возглавил компанию из местных парней. Тех же, кто пытался ему возражать, Михаил с приятелями жестоко избивал.
– Наверное, его убил кто-то из местных, – предположил пацан.
Проверка охотников не принесла никаких плодов. Их было всего трое, к тому же ружье 12-го калибра имелось только у одного. И даже беглый осмотр оружия показал, что хозяин давно не брал его в руки. Правда, ружье следователь на всякий случай изъял и направил на экспертизу. Заранее, впрочем, зная, что результат будет отрицательным. Жители поселка на контакт со следствием идти не желали, ограничиваясь в беседе дежурными: “Не знаю…”, “Не видел…”, “Не слышал…”.
Никто из опрошенных не опроверг показаний соседского мальчишки по поводу поведения убитого Сидорченко и его дружков. Но и подтверждать их тоже никто не торопился. По следам кровавого убийцы: история жестокого преступления
– Может, убийца не из местных? Может, какие-то старые счеты? – размышлял следователь. – Надо проверить, не приезжал ли кто в поселок до убийства и не уехал ли после.
Майор Самохин вновь отправился в Серебряково. Там его встретил участковый и вручил клочок бумаги:
– Вот, забыл вам тогда передать. Мать Сидорченко мне сказала, что нашла прямо возле крыльца.
Клочок оказался обрывком автобусного билета. Вскоре выяснилось, что накануне трагического убийства водитель Уральского автопарка, который работал на маршрутном автобусе, привез в поселок какого-то мрачного гражданина.
– Он был одет в серую куртку с капюшоном и расположился на заднем сиденье, – вспомнил водитель.
Составили фоторобот предполагаемого преступника. К сожалению, четких следов пальцев на брошенной убийцей гильзе не сохранилось. Имелись лишь размазанные.
Узнав, что в поселок приехал следователь, к нему пришла мать убитого Сидорченко. Она заявила, что ее сына мог убить бывший любовник Светланы. Но так как сама Светлана говорить на эту тему не пожелала, майор Самохин забрал ее с собой, в УВД. Там женщина, наконец, дала показания.
Выяснилось, что до того, как сойтись с Михаилом Сидорченко, она проживала в Уральске с неким Маратом Галяутдиновым. Тот был известен в криминальном мире под кличкой Ворон. Из колонии, где Галяутдинов отбывал срок за убийство, он освободился совсем недавно. Кстати, эта отсидка была уже 3-й по счету. Накануне трагедии Ворон приехал в Серебряково и хотел было поговорить со Светланой. Увидев бывшего любовника своей сожительницы, Михаил Сидорченко свистнул своего кореша. Вдвоем они не только избили незваного гостя, но и порезали ему лицо.
– Где Ворон сейчас? – спросил у Светланы майор Самохин.
Но та, пожав плечами, ответила, что не знает.
– А спустя 3 дня в Серебряково снова убили человека, – вспоминает Сергей Михайлович. – На место преступления опять взяли меня. Правда, старшим следственно-оперативной группы был другой следователь.
Кажется, тогда дежурил капитан Мурзагалиев.
В этот раз труп лежал на берегу реки. Убитым оказался местный житель Кайрат Галиев, молодой человек 27 лет. Следователь быстро установил, что он был приятелем Михаила Сидорченко. Причиной смерти стало дробовое ранение в область сердца. Кроме того, у трупа кто-то отрезал правую руку.
Рядом с телом нашли стреляную охотничью гильзу 12-го калибра. Ее направили на баллистическую экспертизу, и вскоре специалисты вынесли однозначное заключение: следы бойка на капсюле соответствуют следу бойка на капсюле той гильзы, которую нашли возле трупа Михаила Сидорченко. Кроме того, на 2-й гильзе обнаружились вполне сносные следы пальцев. После проведения дактилоскопической экспертизы выяснилось, что “пальчики” оставил не кто иной, как Марат Галяутдинов по кличке Ворон.
Все собранные по делу материалы были переданы старшему следователю Самохину, который объединил оба убийства в одно уголовное производство.
Если нет пистолета, сойдет и кирпич!
– Дело было за малым – найти и задержать подозреваемого Галяутдинова, – говорил наш собеседник. – Но такой опытный уголовник, как Ворон, вряд ли стал бы дожидаться, пока на него наденут наручники. Майор Самохин решил, что искать подозреваемого следует не в Серебряково, а в одном из соседних поселков. Он взял меня с собой, предупредил руководство районного ОВД и выехал в село Щапово. И надо же было такому случиться, что едва мы с ним въехали в поселок со стороны трассы Уральск – Гурьев, как перед нами возник… подозреваемый Галяутдинов! И не один, а в компании своей подружки Светланы. Видимо, влюбленная парочка решила уехать куда подальше. Увидев наш милицейский автомобиль “Газ-69”, оба сначала на мгновение застыли на месте, а затем кинулись в разные стороны. Майор Самохин, выхватив свой табельный макаров, кинулся за Галяутдиновым. Я побежал за ним. Ворон прыгнул в кусты, и секунду спустя оттуда грохнул выстрел. Заряд дроби хлестнул по пыльной дороге, прямо возле ног следователя. В ответ тот выстрелил в воздух и крикнул, что следующий будет на поражение. Я обогнул кусты, в которых сидел Ворон, и зашел ему со спины. Мне было видно, как Галяутдинов пытается вытащить из патронника стреляную гильзу, но у него почему-то не получается. А у меня оружия не было. Ведь я был стажерам, а таким пистолеты не выдают. Не положено! В моей голове мгновенно пронеслось: если Ворон сейчас перезарядит обрез, то майору – хана! Ведь он Галяутдинова не видит, а сам у него – как на ладони! Взглянув под ноги, я обнаружил кирпич. И схватив его, бросился на Галяутдинова. Тот, заметив за собой движение, успел обернуться и, наконец, вырвал из казенника обреза стреляную гильзу. Но в следующую секунду я с воплем обрушил ему на голову мой кирпич. Помню, как мы оба свалились в кусты. И я ощутил на своих руках что-то липкое и теплое.
Тут к нам подскочил следователь Самохин. Он сразу же сковал руки бесчувственного Галяутдинова наручниками, а потом спросил меня:
– Ты живой?
Я молча кивнул и принялся вытирать окровавленные руки пучком травы.
…Обнаруженный у Ворона обрез следователь изъял, а самого мы доставили в медпункт на птицефабрике. Фельдшер осмотрел Галяутдинова и сказал, что никаких серьезных повреждений на его голове нет. Кирпич рассек кожу и слегка оглушил подозреваемого.
На допросе Галяутдинов признался в 2 убийствах и заявил, что причиной стала месть.
– Сидорченко со своим дружком избили меня, – пояснил он. – А когда я уже лежал на земле, этот Кайрат порезал мне ножом щеку. Поэтому я убил обоих, а Кайрату отрезал руку, которой он мне щеку порезал. Такого не прощают…
Областной суд приговорил Галяутдинова к исключительной мере наказания – расстрелу. Приговор привели в исполнение через год в исполнительной тюрьме Алма-Аты: в следственном изоляторе № 1 на проспекте Сейфуллина.
Фамилии действующих лиц изменены по этическим соображениям.
АЛМАТЫ