О науке и ослах

На каждый из российских вузов, получивших такие заказы, из казны будет выделено 50 млн. рублей (более 275 млн. тенге, по сегодняшнему курсу). Таким образом, создается мотивация как для бизнеса размещать заказы на исследования в отечественных вузах, так и для самого научного сообщества. Самый естественный и эффективный способ реанимировать науку после того провала, в котором она оказалась в горбачевско-ельцинские времена.
Интересно, что почти синхронно с этим решением глава российского правительства критически отозвался об идее парламентариев усложнить возможность выезда российских ученых на работу по контрактам за рубеж. Удерживать «мозги» нужно не административными запретами.
Почему мы обратились к российскому опыту? Причин много, но главная в том, что Казахстан и Россию принято оценивать как страны, наиболее последовательно идущие по интеграционному пути. Создаются политические, финансовые структуры, призванные осуществлять интеграцию, как, например, ЕврАзЭС, или соответствующий межгосударственный банк. Формы для интеграции есть, но чем они будут наполнены? В частности, в таком важнейшем направлении развития, как научное? Ведь общий вектор интеграционных усилий требует адекватного движения не только в таких процессах, как, например, унификация таможенного законодательства. В очень большой мере успешность и, самое важное, глубина интеграционных процессов связаны с взаимодействием в научной сфере.
И здесь нужно прямо, ни за что ни прячась, сказать, что Казахстан не только отстает от России, но еще и «набирает» это отставание. Дело не только в конкретных мерах государства по поддержке науки, вроде той, что мы упомянули в начале статьи. Проблема намного глубже. Она даже не в дефиците конкретных шагов по поддержке со стороны государства (это, как бы, само собой разумеющееся), а в отношении к фундаментальным научным исследованиям.
— Мировой опыт убедительно показал, что страны, не имеющие фундаментальных научных исследований, либо не уделяющие им должного внимания, неизбежно обречены на отставание, и что для успешного развития фундаментальная наука должна быть свободна от условий рынка, — заметил в интервью академик АН РК Игорь Северский.
Современные условия развития казахстанской науки он проиллюстрировал такими данными официальной статистики.
В конце прошлого десятилетия в большинстве стран с развитой экономикой доля затрат на научные исследования и опытно-конструкторские разработки (НИОКР) в общем объеме ВВП составляла в среднем 3,0% (от 3,8% в Швеции до 2,44% в Германии). В Казахстане в течение того же периода этот показатель оставался в пределах 0,18-0,26%. Из мирового опыта известно: если расходы на научные исследования в течение 5-7 лет стабильно не превышают 1% от ВВП, ни о каком инновационном развитии государства говорить не приходится. В этих условиях возникает реальная угроза разрушения научно-технического потенциала страны.
Затраты на НИОКР в расчете на душу населения в странах с развитой экономикой составляют: в США — 892 доллара, Швеции — 875, Финляндии -726, Швейцарии — 688, Германии — 580, Норвегии — 479, Франции — 478, России — 420, в Казахстане — 7 долл. США.
Только за период с 1990 по 2000 годы численность персонала, занятого исследованиями и разработками, в Казахстане сократилась в 2,8 раза. Наибольшему сокращению подверглись непосредственные участники научного процесса — исследователи (на 57% за 1991-2006 гг.), численность вспомогательного персонала сократилась на 68%, хозяйственного — на 22%.
— Я далек от мысли упрекать Правительство страны в том, что на фоне развитых стран Казахстан в данной сфере выглядит более чем скромно: в значительной мере случившееся — следствие кризиса экономики 90-х годов и перехода к рыночным отношениям. Руководство страны уделяло внимание развитию сферы науки на протяжении всего периода независимости государства: в общей сложности с начала 1990-х принято более 90 директивных документов, прямо или косвенно относящихся к сфере науки. Эта проблема была предметом постоянного внимания главы государства. Выступая в апреле 1999 г. на открытии памятника основателю Казахстанской Академии наук К. И. Сатпаеву, Президент Казахстана Нурсултан Абишевич Назарбаев сказал: «Воздавая должное великому сыну казахского народа, мы обязаны активно разрабатывать современные проблемы науки… Учреждение Академии наук, которую он возглавлял, — огромный шаг в развитии экономики, науки и культуры народа». В грядущем веке, сказал далее Нурсултан Абишевич, «неизмеримо возрастет роль науки в разработке и внедрении высоких технологий, повышении качества образования. Большое значение при этом отводится научному авангарду страны — Академии, объединяющей в своих рядах выдающихся отечественных ученых.… На опыте развития мировой науки и техники необходимо резко активизировать деятельность Академии наук в вопросах формирования и реализации программ фундаментальных и прикладных исследований».
Невозможно понять логику последующих событий, продолжает г-н Северский, итогом которых стала фактическая ликвидация Национальной Академии наук, приватизация объектов ее собственности, и, вопреки действующему Закону о науке, растаскивание академических институтов по несвойственным науке структурам — холдингам, центрам, акционерным обществам. «С точки зрения здравого смысла трудно понять и причины, побудившие к реформаторским решениям вопреки логике и позиции Президента страны. Некомпетентность чиновников вкупе с усилиями ловкачей-дельцов от науки, преследующих личные, прежде всего меркантильные цели — вот главная причина упразднения Национальной Академии наук как государственной структуры, и бедственного положения, в котором оказались ученые и сама фундаментальная наука в Казахстане. Похоже, инициаторы реформирования науки, не считаясь с историческим опытом и мнением научного сообщества, всерьез решили, что они умнее и прозорливее предыдущих поколений ученых и политиков. Вдумайтесь только: в труднейшие годы войны в Казахстане было создано 13 академических институтов. Государственные деятели и ученые того времени сочли это жизненно важным для страны. Нынешним реформаторам понадобилось менее 10 лет, чтобы довести состояние в сфере науки до более чем тревожного», заметил академик.
Предпринятые с начала 1990-х действия по реформированию науки многие специалисты квалифицируют не иначе как череду недостаточно продуманных, порой спонтанных решений, замешанных на «патологически гипертрофированном, абсолютно неадекватном представлении о казахстанских ученых и роли науки в развитии государства и общества, решений, не имеющих ничего общего с интересами развития отечественной науки». Итогом таких мер, по мнению г-на Северского, стали:
— фактическая ликвидация Национальной Академии наук как системы формирования приоритетных научных направлений, системы организации науки и эффективного контроля результатов научных исследований, системы подготовки научных кадров и, наконец, системы аттестации, ибо избрание в члены Академии — не что иное, как признание высшей квалификации ученого;
— р езкое (более чем вдвое) снижение требований к соискателям ученых степеней и званий, что стало причиной многократного увеличения количества выданных дипломов кандидата, доктора наук и профессора, далеко не всегда подтвержденных знаниями и опытом научных исследований;
— обвальная девальвация диплома ученого, что в итоге выразилось в резком падении престижа и привлекательности специальности ученого и формировании трудно преодолимой пропасти между поколениями в науке;
— вольно или невольно сформированное в обществе пренебрежительно-высокомерное отношение к труду ученого и казахстанской науке в целом;
— практически полная утрата некогда отлаженной и эффективной системы координации научных исследований и взаимодействия научно-исследовательских институтов разного профиля — непременного условия комплексного решения приоритетных проблем науки.
— Еще одним «достижением» реформаторов стало фактически бесправное положение научно-исследовательских институтов, — считает г-н Северский. — Реорганизация академических институтов в ТОО само по себе нельзя расценить иначе как преступление. В его основе, прежде всего, личные и групповые интересы дельцов от науки, единственная цель которых — замкнуть на себя финансовые потоки, выделяемые на науку, и получить неограниченное право распоряжаться недвижимостью и активами академических институтов. Все это наводит на грустные мысли о том, что чиновники всерьез восприняли высказывания залетного американского ученого Портера — одного из зарубежных советников казахстанского Правительства, отца «кластерного чуда», прямо заявившего, что Казахстану фундаментальная наука не нужна. Подобные высказывания приходилось слышать неоднократно. Даже один из бывших министров образования и науки (вдумайтесь только — это человек, обязанный государством способствовать развитию науки!) публично заявлял, что фундаментальная наука Казахстану не нужна в принципе: у нас есть деньги, и мы в состоянии нанять зарубежных ученых для решения любых научных проблем. Тот же тезис — «фундаментальная наука нам не нужна» — повторил в недавнем телеинтервью теперь уже бывший президент одного из холдингов, к которому, по несчастью, приписаны академические институты, традиционно ориентированные на разработку программ фундаментальных исследований по приоритетным для Казахстана направлениям науки. При таком отношении к науке нетрудно предугадать судьбу этих институтов. Подобные преобразования губительны для науки и в конечном итоге ведут к полной утрате отечественного научного потенциала с угрозой не только международному авторитету страны, но и государственной безопасности.
Что добавить к сказанному ученым? Пожалуй, только следующее. Великому политику и острослову, германскому канцлеру Бисмарку, приписывают такие слова: «для заключения любого союза нужны двое — осел, и тот, кто будет на нем кататься; и мы должны всегда стремиться к тому, чтобы в любом союзе «каталась» Германия». На какую роль в интеграционных организациях любого уровня и направленности, будь то ЕврАзЭС или ВТО, обрекает Казахстан та политика в отношении науки, которая ведется все последние 15-17 лет?
Фото almaty.freenet.kz