Художник Юрий Бахта родом из Костанайской области – из Лисаковска. Начал рисовать еще в детстве – по большей части батальные сцены, рыцарей, военных. Затем учился в художественной школе, которая славилась суровыми нравами: самое короткое занятие по живописи длилось четыре часа. Перед ним нельзя было есть, потому что на сытый желудок художник не сможет ничего нарисовать – его станет клонить в сон, и никакого вдохновения не будет.
Сразу после худшколы Юрий решил, что поедет поступать в Алма-Атинское художественное училище имени Гоголя. Несмотря на большой конкурс (13 человек на место), он выдержал экзамены без особого труда… Поступил, посмотрел… и уехал в Лисаковск. “Это вообще было странно – серая пятиэтажка, треснувшая пополам после землетрясения, – рассказывает Юра. – Можно было через трещину увидеть другую сторону здания. Да и преподаватели мне не понравились. В общем, решил уехать. Дома, в Лисаковске, встретил на улице своего преподавателя. Рассказал, как все было, он и удивился: “Ты что же думаешь, тебя там учить будут? Тебе место дают и время. Ты сам должен научиться всему! Надо ехать обратно…”
Бахта вернулся в Алма-Ату, его приняли. Годы учебы прошли быстро – слишком насыщенной была жизнь. И уже дипломированным художником-монументалистом он пошел в армию.
Попал в ГСВГ (Группа советских войск в Германии), служил в числе последних советских солдат, которым пришлось увидеть всю недоброжелательность местных жителей к иностранцам: и стены с надписями “Убирайтесь отсюда!”, и самих немцев, проклинающих русских солдат. В качестве штатного армейского художника объездил половину Германии… Потом вернулся в Алма-Ату – в том же художественном училище училась его будущая жена Вера. Она родилась в Петропавловске и после окончания учебы решила вернуться домой. “На улице в Алма-Ате встретил своего друга Давида, – вспоминает Юра. – Он тоже собрался в Петропавловск. Спрашиваю его: “Давид, а что это за город?”. А он и сам-то ничего толком не знает. Там, говорит, картошка хорошо растет! Ну раз картошка хорошо растет – значит можно ехать”.
В Петропавловске начинали с нуля – подрабатывали где попало, оформляли рекламные стенды. Тогда в Северном Казахстане рекламы – основного заработка для большинства художников – почти не было. Только начинали появляться большие вывески, плакаты, разрисовываемые вручную. Юра был востребован на этом новом рынке.
В квартире едва ощущается запах краски, несколько холстов задвинуто за шкаф. “Показать-то толком нечего, – словно оправдывается Юра. – Почти все продал”. Спрашиваю: “Не жалко, что твои работы уходят без возврата?”. “Жалко, – отвечает Юрий. – Но ведь художник этим и живет”.
Он слушает Фрэнка Заппу, сочиняет компьютерную музыку, а ночами рисует, оставляя все меньше времени на сон. Работа мешает, но ее не отменишь. На стене висит холст, ждущий, когда Юрий Бахта снова возьмется за кисть…
Андрей НОВИКОВ, фото автора и Александра МОТОРИНА, Петропавловск