– Дашка, подруга, этот гад выставил меня из дома с чемоданом, – забыв поздороваться, выпалила в трубу Куралай.
– В смысле…
– Муж собрал мои вещи, пока меня не было дома, и едва я переступила порог, вручил мне чемодан и попросил убраться.
– Во сколько ты пришла домой?
– Да, пятнадцать минут назад…
– А вчера?
– В половине третьего ночи. Причем тут это, Дашка? Я работаю в компании, где принято задерживаться на работе, и потом ты знаешь, что наш начальник любит посиделки. Он считает, что общие праздники коллектив объединяют.
– Да, а ты полагала, что Асет будет с этим мириться. Смею напомнить, что пару раз он уже выказывал свое недовольство…
– Фи! Он обязан был меня понять. Я делаю карьеру.
– Ладно, оставим обсуждение проблемы на потом, приезжай к нам и ложись спать.
Дарья выключила мобильник, встала, попила воды, надела теплый халат и принялась в другой комнате стелить на диване постель.
– Я не буду терпеть эту финтифлюшку у себя в квартире, – раздался из спальни голос Игоря, мужа Даши. – Она провоняет атмосферу своими приторными духами, займет всё свободное пространство в нашей квартире дешевыми журналами и кислотной музыкой, станет приходить в час ночи и хлопать дверями, создавая сквозняки. В конце концов, она будет пользоваться нашей ванной. Я не желаю этого!
– Игорек, я терплю твоих друзей в любое время суток. Помолчи сегодня, я тебя умоляю, завтра с Куралай серьезно поговорю.
Так Куралай, с которой Даша дружила с детства, поселилась в ее квартире. И ни завтра, ни послезавтра с ней невозможно было поговорить о “положении вещей”. Дарья с Игорем уходили на работу, когда Куралай еще спала, на обед они приезжали домой, а подружка обедала в офисе, возвращалась она из офиса, когда супруги уже спали. За два месяца втроем им удалось поужинать всего четыре раза, но ни разу Куралай так и не дала Дашке шанса высказаться. Она всегда находила предлог уйти от разговора, а воспитанная Даша не хотела действовать “в лоб”. К тому же подруга есть подруга. Ее жалко…
Еще через несколько недель Даша поняла, что почему-то не хочет больше в своем доме терпеть лучшую подругу. Какое-то звериное чутье подсказывало выбросить ее вещи на лестницу: все эти рубашечки в рюшах, флаконы с маслами для тела, колготки с ажурным рисунком, туфли на шпильке. Всё то, что заполонило когда-то строгую комнату, называвшуюся чинно "библиотекой". Выбросить, захлопнуть дверь, зажечь три восковые свечи и истребить дух легкомысленности, который перехлестывает через порог “библиотеки” и уже добрался до коридора в виде розового газового шарфа, забытого хозяйкой на вешалке, и до кухни, где на подоконнике между кактусами поместилась пепельница фиолетового стекла. Да, Куралай – подруга, но у каждого должна быть своя территория жизни! Жительница Темиртау выбрасывала вещи с 9 этажа в ходе семейной ссоры
Совершенно случайно Дарья заметила, что Игорь больше не высказывается насчет того, когда Куралай надумает “свалить”. Но даже не это настораживало. Игорь стал слишком внимательным к Даше. Давно уже не было, чтобы он вышел в коридор встречать ее, едва заслышав скрежет ключа в замке. Несколько лет, наверное, он не готовил по субботам свое любимое “мясо в ягодном соусе”. Фирменное, “не терпящее женских рук”. И не всякий раз раньше целовал он ее, отвозя на работу. А тут эти атрибуты конфетно-букетного периода появились в их жизни снова. Много! Их стало столько, что выглядело это почти картинно. И любить муж ранними утрами стал ее так, будто полночи смотрел порнофильмы с сюжетами, будоражащими фантазию.
Даша иногда смотрела на своего мужчину, прожившего с ней почти пятнадцать лет, и почему-то вспоминала, как бабушкин пес Тузик лизал ей руки и вилял хвостом, когда понимал, что нашкодил, что виноват…
Пятница была. Тринадцатое. Придя на работу утром и поднимаясь по лестнице к себе в кабинет, Дашка сломала каблук. Повертела его в руках, доковыляла до рабочего стола, переобулась в тапочки и почти забыла про неприятность. Но через полчаса в ее кабинете появилась секретарша шефа и сообщила голосом и с интонациями полной дурочки, что “босс хочет, чтобы в полдень Дарья Сапаровна была на дегустации новых сортов шоколада, который предлагают продавать в их сети магазинов партнеры”. Еще через несколько минут Дарья обнаружила, что забыла дома ингалятор и сотовый телефон. Без них вообще никак целый рабочий день обойтись было нельзя. И, вызвав такси, она поехала “на минуту” домой…
То, что Куралай еще была дома, она не удивилась. Та всегда уезжала на работу после десяти утра. Но в прихожей стояли туфли Игоря. А тот должен был как раз в это время встречаться с мастерами, которым они собирались заказать натяжные потолки. По крайней мере, сам Игорь был намерен именно этим утром обговорить ремонт.
На Куралай из одежды были трусы, “лифон” и один чулок. Она сидела на столе в гостиной, красила ресницы, слушала радио и подпевала пошленькой песне. Даша остановилась на пороге комнаты и не успела рта открыть, как из кухни выплыл Игорь. В руках у него был поднос, на котором стояли бокалы с коктейлем “Кровавая Мери”, лежала пачка орешков, в специальных подставочках стояли два вареных яйца и в корзиночке золотился поджаренный в тостере хлеб.
Игорь так и стоял с подносом в руках, пока Дашка стаскивала Куралай со стола, швыряла ее шмотки в большую спортивную сумку, выбрасывала на лестницу ноутбук подруги, выталкивала за дверь ее саму. И всё это молча, потому что если бы она сошла на крик, слов было бы сказано слишком много. А стиснутые зубы еще и помогали не расплакаться.
Куралай на лестнице крикнула:
– Дура, ты всё не так поняла.
– Заглохни, – сказала ей Даша, плотнее захлопывая дверь. – А ты, любезный, всё, что готовил к интимному завтраку, изволь выбросить в мусорное ведро. И сходи в поликлинику сдай анализы на венерические болезни и на СПИД тоже, мало ли что. Не хочу на себе испытать прелести чужой любви.
– Да я, Даш, с ней не это, – начал было Игорь, но осекся под гневным взглядом жены.
– Конечно, не это, – пожала плечами Дарья, – ты просто имеешь привычку варить яйца женщинам легкого поведения. Принесешь мне результаты анализов, я на них посмотрю, а пока ты переезжаешь жить туда, где жила эта дрянь – в “библиотеку”.
Ясно было то, что Даша желала унизить мужа, отправляя его на анализы, и то, что она никогда не рассталась бы с ним без его на то желания, даже если бы застала в кровати с другой женщиной. Она любила Игоря такого, какой он есть: немного враль, худой, часто небритый бездельник, до женитьбы страшный бабник. Но проучить его следовало.
Уже и бросила звонить на мобильный Даше Куралай, которая желала извиниться за свое фривольное поведение. Даша всё равно не соглашалась на разговор по душам. И Игорь сдал, как пожелала жена, все анализы, и все они оказались нормальными. И запах духов когда-то лучшей подруги выветрился из дому, а пепельница ее была отправлена хозяйке с курьером экспресс-почты. А всё точил червяк душу. И жизнь потекла, как раньше, с длинными вечерами перед телевизором, с воскресной сауной, с шашлыком на природе в погожие субботы. И Игорь вспомнил все слова любви, что знал когда-то, и Даша не хотела думать о нем плохо, но…
В общем, она будто сходила с ума, оставаясь изредка одна в своей квартире и представляя, как это могло у Куралай с Игорем быть. Она же воочию видела, как та раздетая сидела на столе, значит, это было и на столе, наверное. Или не было, но могло быть. И на кухне на подоконнике так много места, он широкий. И в ванной. И раз за разом остервенело протирала Даша мебель, надраивала до блеска бокалы, чистила ванну, перестирывала простыни. Как будто хотела зажать в угол память, убить фантазию. Только у сестры Инны на даче она могла немного отвлечься от прилипших к ней мыслей.
Однажды муж Инны привез на дачу несколько гастарбайтеров – класть тротуарную плитку перед фасадом и сооружать альпийскую горку. Дашка смотрела на смуглых, невеселых мужчин и думала, как же они должны быть несчастны вдали от дома, на черной работе за небольшие деньги. И еще она думала, что за деньги они сделают всё.
– Хочешь много денег? – совершенно неожиданно для себя спросила она немолодого, но еще сильного мужчину, когда тот с тележкой грунта проходил мимо нее, закапывающей в большой горшок луковицы тюльпанов. – Я тебе дам денег столько, сколько ты зарабатываешь на стройке за год. Убей мою подругу!
Фарух молча кивнул, и тогда Даша сходила в дом, принесла фотографии Куралай, случайный снимок с какой-то вечеринки, завалявшийся у сестры, написала на листе бумаги, где можно найти ее бывшую подругу, и приписала крупными буквами сумму, которую она даст Фаруху, когда дело будет сделано. Тот, прочитав записку, довольно улыбнулся…
После полуночи Куралай приехала на такси из офиса. Выйдя из машины, она под светом уличного фонаря долго копалась в сумочке, выуживая из дамского барахла ключи от съемной квартиры, наконец, найдя их, шагнула в тень подъезда. Навстречу ей из подъезда сделал шаг Фарух, сжимавший в руке кусок металлической трубы. Подвыпившая Куралай не успела крикнуть, как одной рукой мужчина закрыл ей рот, другой, той, в которой было зажато орудие убийства, плотно обхватил миниатюрную женщину и потащил в сторону мусорных баков. Из мрака ночи выплыла машина, осветившая киллера и его жертву. Фарух и не думал останавливаться.
– Нет! – закричала Даша, выскочившая из машины как раз тогда, когда Фарух, уже бросивший Куралай на землю у помойки, занес над ней трубу для страшного удара.
Даша подбежала, оттолкнула его, одновременно бросив под ноги ему конверт с деньгами, который оцепеневшая Куралай не заметила. Гастарбайтер наклонился за конвертом и растворился в ночи.
– Он хотел меня убить? – Куралай силилась подняться с земли, но это у нее не получалось. Каблуки туфель были слишком высоки.
– Не знаю, – протягивая ей руку, пожала плечами Даша. – Наверное, он хотел тебя ограбить.
– А ты как здесь оказалась?
– Ехала поговорить с тобой. Звонил Асет, просил, чтобы я с тобой провела “профилактику мозгов” и привезла тебя обратно домой.
– Разве тебе не хотелось, чтобы этот страшный человек покалечил меня? Почему ты не позволила ему сделать это?
– Помнишь, когда мы учились во втором классе, однажды на нас, возвращавшихся со школы, напали собаки? И ты укусила собаку, которая укусила меня. Нам с тобой кололи сыворотку в поликлинике, а ветеринар лечил собачью шкуру. Почему-то это воспоминание не выходит из головы целый день. Я прощаю тебя, Куралай, но видеть тебя больше у себя не хочу.
В ту ночь Даша впервые за два месяца спала спокойно. Ей снилось, что она маленькая девочка и пробует на язык снег. Ведь он такой же белый и холодный, как мороженое. Жаль только, что несладкий…
КЫЗЫЛОРДА