Примерно такая каша вопросительных и восклицательных знаков бурлила у меня в голове на протяжении двух с половиной коротких минут в минувшую субботу. Субботу, когда я наконец-то решила воплотить свою детскую мечту стать парашютистом.
О том, как здорово чувствовать себя птицей мне не раз рассказывал папа-десантник, показывая свой армейский фотоальбом. Он и сегодня четко помнит о том, как за минуты резко сменялась погода, когда, выпрыгивая с самолета, был ослеплен диском яркого солнца, а минуту спустя, пробравшись сквозь мягкую влажную тучу, оказывался в пасмурном пространстве. Фотографии и эти рассказы настолько прочно засели в моей голове, что последние годы я время от времени давала себе слово хоть раз, но все же сигануть в небо с парашютом за спиной.
Как подсказал мне старый друг — Интернет, сделать это может любой желающий на аэродроме «Байсерке». «Достаточно приехать в выходные дни, начиная с весны до глубокой осени, к 9 утра, — гласили многочисленные советы от «бывалых» парашютистов на страницах отечественных форумов. — А чтобы доехать из Алматы до аэродрома на автомобиле, нужно выехать на старую Капчагайскую трассу, проехать Покровку, и сразу после поселка Отеген батыр (бывший Энергетический), перед железнодорожным переездом свернуть направо». Опираясь на эти данные, а также сведения о том, что прыжок стоит 10 000 тенге, я отправилась в дорогу.
Начну с того, что можно было смело приезжать к 10 утра, ну, или к половине десятого, не раньше. До этого времени у всех работников аэродрома проходило что-то вроде установочной встречи или всеобщего собрания. Зато ровно в 10.00 все собравшиеся добровольцы были приглашены на прослушивание лекции о правильном поведении в воздухе с последующей тренировкой приземления перед долгожданным прыжком. И вот, 12 добровольцев, из которых трое — девушки, с неподдельным интересом начинают слушать о том, что в полном парашютном снаряжении человек начинает весить на примерно на 25 килограмм больше, свободное падение при исправном парашюте длится всего пару секунд, в остальное же время падение сменяется полетом под куполом, и еще целый килограмм полезной информации.
Алексей Борисов, инструктор по парашютным прыжкам аэроклуба «Отан», предупреждает сразу — чтобы один раз хорошо получилось в воздухе, нужно то же самое движение выполнить на земле не менее 500 раз: «В воздухе развивается бешеная скорость, головой думать не успеваешь, приходится думать спинным мозгом, а его необходимо тренировать на запоминаемость движений». И, учитывая, что в воздухе нет ничего важнее времени и высоты, так как они невосполнимы, то учиться нужно сразу, и во время лекции, и во время тренировки. Признаюсь сразу, только сегодня, сравнивая свои действия с советами инструктора, я понимаю, насколько была невнимательной слушательницей. Или во всем виновато состояние аффекта? Расскажу по порядку, ведь кто знает, может быть ваша детская мечта совпадает с моей.
О самом парашюте
Начинающих спортсменов-парашютистов инструкторы обучают правильному прыжку с парашютом с заводским названием Д-1-5/У, вариант укладки которого настроен на принудительное раскрытие. Так что для его работы ни за что дергать не придется. «Это происходит благодаря тому, что к парашюту изначально крепится веревка с карабином, которая закрепляется к специальному тросу на борту самолета. При отделении парашютиста от самолета, закрепленная карабином веревка вытягивает чехол с парашюта, который от набегающего потока воздуха самостоятельно приводится в действие, — пояснил нам наш инструктор, предупредив, что стоит не пугаться картины, когда он начнет затаскивать на борт самолета пятиметровый чехол парашюта выпрыгнувшего товарища. — А то на моей практике было несколько случаев, когда начинающие парашютисты, увидев это, и, посчитав, что парашюты только что прыгнувших товарищей порвались, впали в шоковое состояние».
Площадь купола этого парашюта просто огромна — 82,5 метра. Как рассказали нам в ходе подготовки, которая, к слову, длилась порядка трех часов, купол соединен с подвесной системой парашютиста 28 стропами — 9-метровыми веревками, прочность разрыва каждой из которых составляет 125 килограммов. При весе парашютиста со снаряжением до 120 килограммов, по словам специалистов, обеспечивается безопасный прыжок с высоты до 1000 метров, как при медленном ведении парашюта, так и с любой задержкой при временном не раскрытии ранца.
В целом же основной парашют весит ни много, ни мало 17,5 килограммов. А если учесть при этом еще вес обязательного запасного парашюта (порядка 7 килограммов), то из Дюймовочки девушка весом в минимальные 45 килограммов в один миг набирает к основному весу дополнительные четверть центнера. Кстати, раз уж мы назвали минимальный вес человека, допускаемого к прыжкам, назовем и максимальный предел — не более 90 килограммов. И хоть парашют способен выдержать более внушительный вес, существует вероятность, что снаряжение на таком человеке просто не смогут застегнуть.
Как я уже упомянула, в состав парашютной системы также входит запасной парашют российского производства, площадь купола которого в открытом состоянии составляет порядка 50 квадратных метров. От основного парашюта он отличается не только площадью своего купола, но и длиной строп (на 1,5 метра короче) и методом введения в действия — только вручную, вырывая специальное кольцо!
«Купол основного парашюта имеет 4 отверстия, одно находится в центре — полюсное, напоминает шанырак, все мы с вами живем в Азии, знаем, что это такое, — рассказывает новичкам Алексей Борисов, за плечами которого порядка 80 прыжков, показывая на схематичное изображение парашютной системы в действии. — Другие отверстия, так называемые щели треугольной формы, обеспечивают куполу собственную горизонтальную скорость в 2,4 метра в секунду. О том, что купол, помимо обеспечения безопасного приземления, имеет собственную скорость и является управляемым, нужно помнить всегда, но особенно четко при приземлении».
О том, как происходит приземление, мы поговорим чуть позже. А для начала важно запомнить — перед прыжком нельзя употреблять ничего, что смогло бы поспособствовать вашей храбрости. «Ни наркотические вещества, ни алкоголь! В противном случае вы просто не пройдете обязательный медосмотр, — поясняют профессиональные парашютисты. — Никакой храбрости они не добавляют, а снижают реакцию и адекватное восприятие окружающей действительности».
Три, четыре, пять — я иду…
Парашютисты со стажем предупреждают — всем, кто подходит к открытой двери самолета на высоте, становится страшно. «И это нормально, — заверяет Алексей Борисов, добавляя, что если вы не испытываете чувство страха, то вам срочно нужно бежать к психиатру, и от экстремальных видов спорта держаться как можно дальше. — Страх высоты, глубины, огня, венерических заболеваний и т.д. — это совершенно нормальная реакция организма, она помогает нам выживать».
Стоя у двери самолета, я осознала, что отношусь к разряду «нормальных». От страха перед высотой в 1000 метров и информацией, что выброска должна происходить на скорости 140 км/час, я напрочь позабыла о строгом запрете хвататься за борт самолета и о том, как правильно нужно делать прыжок. А ведь все эти нюансы еще два часа назад нами воспринимались со смехом, что, к слову, достаточно сильно раздражало нашего инструктора, понимающего, что речь идет о серьезных вещах:
— Возле двери я буду вас держать, вы можете это не чувствовать, не понимать, потому что ваше состояние будет близкое к аффектному. Ваша задача не цепляться за соседа, за края самолета, за трос или что-то еще. Я буду вас держать не только для того, чтобы вы не отделились от самолета раньше времени, но и поддерживать ваш рюкзак с парашютом, чтобы вы им не зацепились о борт двери самолета.
— И тогда нас просто вытолкнут из самолета, ведь так? — заметил кто-то из нашей группы.
На что последовал ответ:
— Никто из самолета вас выталкивать не станет! Все ходящие в народе байки о том, что парашютистов выталкивают, дают им для лучшего полета пинок, извините, под зад, или что-то другое в этом роде разносят люди, которые сами ни разу не прыгали. Все парашютисты выполняют прыжок самостоятельно, это решение самих парашютистов.
— Получается, что все очень демократично, да? — раздался еще один комментарий начинающего парашютиста.
— Никакой демократии в экстремальных видах спорта нет. Все подчинено руководству по выполнению прыжков с парашютом. Все отработано инструкциями, которые в свое время были написаны кровью, травмами, смертями предшественников.
Как и предупреждал Алексей Борисов, после того, как я отделилась от самолета, я почувствовала провал. И этот провал был гораздо больше, дольше и страшнее, ранее испытанных мною чувств падений. Признаюсь честно, в этот момент я должна была громко и четко произвести отсчет времени, как этому обучал наш инструктор: «Для введения в действие парашюта требуется порядка 1,5 секунд, но в парашютном спорте на этот момент принято отводить три секунды. Для того, чтобы правильно осуществить отсчет времени, нужно громко, твердым голосом посчитать «пятьсот один, пятьсот два, пятьсот три». Конечно, можно посчитать «один, два, три» и уложиться в одну секунду. Нам же нужно порядка трех секунд, чтобы понять, правильно ли работает парашют. Если да, то по истечению этого времени при нормальной работе парашютной системы над парашютистом должен открыться купол». Эти слова я вспомнила лишь на земле. В момент провала в голове лишь вертелась фраза — где купол?
О том, что купол все-таки появился, я поняла, увидев, что все вдруг остановилось. Я парила в воздухе медленно и плавно, но увидеть все положенные 4 отверстия на куполе мешали…закрученные стропы. Уже сегодня, вспоминая слова инструктора, я понимаю, что это было наглядным примером наиболее безобидного варианта отказа парашютной системы. «Это может произойти из-за того, что произошло неправильное отделение парашютиста от самолета, — пояснял нам до прыжка специалист. — Хоть это и считается частичным отказом парашютной системы, в принципе, ничем страшным не грозит. В течение порядка 5-10 секунд он произвольно раскрутится. Но если раскручивание не произошло, несмотря на все ваши попытки раскрутить стропы собственным телом (как при веревочных качелях), то здесь уже стоит дергать кольцо запасного парашюта». До этого, к счастью, не дошло, и через 4 секунды мне стало спокойнее — я раскрутилась. Добавлю лишь, что такой вид отказа парашютной системы — откровенная чепуха перед другими возможными последствиями, но о них лучше послушать профессионалов.
Раскрутив стропы, я дала себе немного расслабиться, почувствовать спортсменом и попробовать поуправлять куполом своего парашюта. Управление производилось путем стягивания двух строп управления ярко красного цвета. Вспоминая лекции инструктора о том, что полный поворот на 360 градусов купол выполняет при максимальном стягивании одной из строп, и происходит это в среднем за 18 секунд, я начала вращаться. До высоты в 150 метров нам было разрешено делать все, что угодно — болтать ногами, крутить купол из стороны в сторону, кричать. Я перепробовала все. Одновременно отыскивая где-то там в поле крестик, выложенный из белых полотнищ, на который нам следовало ориентироваться при приземлении. Как сказал нам инструктор, у них уже второй год на складе лежит конфетка, предназначенная тому, кто приземлится точно на опознавательный знак. Признаюсь сразу, конфетки я не получила.
Земля — встречай!
Тем временем, несмотря на обманчивое чувство «топтания» на месте, я под действием тяжести матушки-земли приближалась к ней со средней скоростью 5,1 метров в секунду. Достигнув расстояния в 200-150 метров до земли, я, как и предвещал Алексей Борисов, четко осознала скорость своего снижения, и увидела, как земля буквально пошла на меня. К этому я была морально готова, оставалось, как и требовала того инструкция, развернуться строго против ветра. Это нужно для того, чтобы приземление произошло успешно. В противном случае, учитывая, что сам парашют имеет среднюю скорость движения в 2,4 метра в секунду и свойство самостоятельно разворачиваться по ветру, то даже при ветре со скоростью 2 метра в секунду, могло произойти сложение этих скоростей, и я бы полетела на землю с удвоенной скоростью.
«Такое приземление, во-первых, чревато сильным ударом, во-вторых, травмами. Можете себе представить, что произойдет со скоростью ветра в 5 метров в секунду и более», — звучали в голове слова инструктора, вперемешку с попытками вспомнить, как правильно определять направление ветра.
К слову, методов определения направления ветра у алматинских парашютистов несколько. Один из них — ориентир на оранжевую стрелку, расположенную возле упомянутого креста, острым концом указывающую сторону, противоположную ветру. Другой ориентир, выгодно выделяющий Байсерке перед другими аэродромами — горы. Их не заметить невозможно. И потому в большинстве случаев инструкторы советуют ориентироваться именно на них, сообщая парашютистам перед вылетом, где должны находиться горы в момент приземления.
На мой взгляд, приземление — самый страшный момент во всем прыжке. Особенно после предупреждений, что «при приземлении удар должен быть ощутимым», а «9 из 10 случаев неправильного приземления чреваты получением травмы». Главная задача — принять удар на обе напряженные ноги, потому что одна нога, по подсчетам специалистов, выдерживает всего порядка 100 килограмм, а обе ноги — в 12 раз больше.
Именно потому добрых полчаса тренировки отводится именно на репетицию правильного приземления. К слову, именно на этом этапе наша команда из 12 человек «понесла потери», к счастью, это случилось еще до прыжка. Из-за неправильного приземления с тренажера двоим было настоятельно рекомендовано не прыгать «в этот раз», а идти и тренировать ноги.
Приземление прошло успешно. Ноги оказались целы.
А голова , кажется, не очень. Раньше я хотела просто однажды приземлиться с парашютом, теперь хочу стать завсегдатаем аэродрома…
Для тех, кто хочет увидеть все своими глазами — фоторепортаж.