Их память и горе
Их горе, их память после гибели Виктора не сравнить с массовым проявлением чувств фанатов, до сих пор ночующих у могилы кумира и разрисовывающих стены в разных городах постсоветского пространства заклинанием “Виктор Цой жив!”. Конечно, нельзя измерить, у кого горе горше. Но одни потеряли кумира, другие – внука, племянника, сына. Тогда, в августе 1990 года, по всем радио- и телеканалам прозвучало сообщение: “15 августа в 12 часов 28 минут Виктор Цой погиб в автокатастрофе”…
Корейцев в Кызылорде много, и фамилия Цой – одна из самых распространенных. Кому бы пришло в голову, что ТОТ знаменитый Цой, чьи песни звучали из каждого окна, из каждой машины, и обычные кызылординцы с такой же фамилией – родня. Да еще самая близкая! Когда-то нам удалось встретиться с дядей Виктора – Львом Максимовичем, экономистом, работником сельского хозяйства. Первое, что бросилось в глаза в его кабинете, – единственное украшение, большой плакат – постер, как говорят теперь. На нем Виктор Цой с гитарой.
Замкнутость – семейная черта
Наверное, замкнутость – фирменная черта этой семьи. Очень скупо Лев Максимович поведал, что его отец Цой Сын Дюн оказался в Кызылорде, как и все корейцы старшего поколения, – был выслан в Казахстан вместе со всеми студентами филфака Корейского пединститута. В семье четыре сына – Юрий, Роберт, Леонид, Лев и дочь Алла. Старший, Юрий, тогда жил в Москве и работал на военном заводе, естественно, секретном. Роберт, отец Виктора, – инженер, обосновался в Ленинграде, а Леонид – в Подольске, работал на механическом заводе. А Алла работала в Кызылординском педагогическом институте. От нее мы узнали, что ее старшие братья, можно сказать, выучили друг друга. Юрий отправился в Москву поступать в институт, когда корейцам только-только разрешили выезжать с места ссылки и поступать в высшие учебные заведения. Он так хорошо зарекомендовал себя, что его брата Роберта затем приняли без сомнений. А уж потом в Москву уехал и третий брат. Кореец на секретном предприятии – неслыханное дело даже в те, уже вроде бы демократические годы! Но ребята были умными и талантливыми. Они сами пробили себе дорогу. У обоих старших братьев – русские жены. Мама Виктора – учительница физкультуры в ленинградской школе. Именно она заметила тягу мальчика к рисованию и возила его в изостудию.
Шалопай стал легендой
Сейчас многие говорят, что, если бы Виктор остался жив, он мог бы стать большим художником. Но музыка увела его из художественного училища на стадионы и в огромные концертные залы. Друзья хранят его крошечные скульптурки – нэцкэ. Он ведь был резчиком по дереву и даже работал реставратором.
Одно время семья очень беспокоилась о будущем Виктора. Вместо того чтобы, как все родные, учиться, получить высшее образование и хорошую специальность, Виктор бросил учебу, стал работать кочегаром. Особенно огорчался дедушка Максим Максимович – какая-то странная музыка, подвалы, кочегарки, стадионы. Даже мама – задушевный друг сына – недоумевала: и кто слушает хриплый, прокуренный голос ее Витьки? Вот когда его стали приглашать даже в Академгородок, она признала: значит, что-то есть особенное в песнях ее сына!
Коварная Сырдарья
Дедушка не дожил до того времени, когда Виктор стал кумиром миллионов. Он умер в 1985 году. Так вышло, что еще при его жизни погиб в армии старший внук – Слава, сын Юрия. Этот юноша тоже был музыкально одарен. Единственный раз вся семья собралась вместе в уютном доме в Кызылорде в 1975 году – на 60-летний юбилей деда. Тогда и была сделана фотография, на которой запечатлена вся семья. И тогда же произошло событие, едва не поставившее точку в жизни мальчика. Взрослые строго-настрого запрещали мальчишкам одним бегать на Сырдарью, объясняли, как она коварна и опасна. Но попробуй удержать их дома в августовскую жару, когда в нескольких кварталах течет роскошная река! Один из таких побегов Виктора на волю едва не окончился бедой – он чуть не утонул. Мальчишку спасли друзья.
Елибай ДЖИКИБАЕВ, Кызылорда