Известно, что с начала года четверо военных покончили жизнь самоубийством, семеро пытались совершить суицид, один срочник скончался после «падения на построении». Давайте вспомним об этих случаях поподробнее.
Начальника караула специальной комендатуры войсковой части 3502 Нацгвардии в Актау старшего сержанта нашли повешенным 30 июля. Он повесился в туалете собственного дома в селе Баскудук. 1 августа 32-летнего мужчину похоронили в Казталовском районе ЗКО. Жена и маленькая дочь остались без кормильца. Вдова описывает мужа как человека отходчивого, не державшего ни на кого зла. Она не понимает, что могло заставить его свести счеты с жизнью.
29 июля тело рядового обнаружили в автопарке войсковой части 3517 в Степногорске. По данным Нацгвардии, 29 июля молодой человек, выполнявший обязанности дневального, отпросился у дежурного в туалет. Рядового нашли повешенным в кладовом помещении. Его доставили в центральную больницу Степногорска, но спасти не удалось. Его призвали в армию минувшей осенью.
10 августа погиб еще один солдат Нацгвардии, служивший в войсковой части 5574 в Алматинской области. Он получил травму головы на полигоне во время бури. Срочника доставили в больницу города Конаев, но спасти не смогли.
10 апреля текущего года 19-летний рядовой, служивший в пограничный войсках, был найден мертвым на территории Кыргызстана. Из воинской части он пропал в марте. Представители Погранслужбы сообщили родителям, что их сын совершил суицид. В заключении судебно-медицинской экспертизы говорится, что в момент наступления смерти солдат находился в состоянии наркотического опьянения, в тканях обнаружен этиловый спирт. Расследование еще не завершено. Мать срочника не верит в версию суицида. Она сама участвовала в поисках пропавшего сына.
Также в апреле в Жамбылской области при странных обстоятельствах погиб солдат, поступивший на службу несколько дней назад. Сначала сообщалось, что он «потерял сознание на утреннем построении» и скончался. Позже Минобороны заявило о заведении уголовного дела по статье «Нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими» и задержании подозреваемого.
В июне в Мангистау умер 19-летний срочник-пограничник. Погранслужба заявила о суициде из-за «семейно-бытовых проблем».
Давайте обратим внимание на то, что говорят вокруг этой проблемы в Минобороны нашей страны. Стоит отметить, что оборонное ведомство не спешит связывать суициды в рядах ВС с неуставными отношениями.
К примеру, в июне министр обороны Руслан Жаксылыков, занявший этот пост после трагического января, прокомментировал смерти в армии следующим образом:
«В первую очередь нам надо понять причины, почему молодые люди заканчивают жизнь самоубийством. В этом ведь виновата не только армия. Понятно, что он пришёл в армию и ответственность за жизнь военнослужащих возлагается на командира, но человек пришёл уже созревшим, пришёл из гражданского общества, пришёл к нам со своими проблемами».
2 августа вице-министр обороны Дархан Ахмедиев на брифинге в Нур-Султане связал участившиеся суициды в армии с социальными проблемами. Он сказал, что в армию приходят молодые люди с непогашенными кредитами, они сталкиваются с множеством социальным проблем, которые «выступают триггером». По его словам, с начала года четверо военнослужащих совершили суицид, еще семь солдат пытались покончить жизнь самоубийством.
Теперь же давайте узнаем мнение экспертной среды вокруг этой печальной ситуации. Ведь, на наш взгляд, проблемы куда глубже и серьезнее, чем может показаться на первый взгляд. Насколько проблема суицида военнослужащих является вопиющей, серьезной и трагичной в своих масштабах, и о чем говорит эта печальная тенденция? Почему в рядах казахстанских военнослужащих «самоубийц» становится все больше и больше? Как сильно подобные трагедии бьют по имиджу казахстанских войск, силовых структур и внутренней атмосфере в них? И самое главное – каковы пути решения: как нам свести подобные трагедии к минимуму, и что для этого нужно сделать? И вот на что мы бы еще хотели бы обратить внимание: почему на фоне этого непрестанного потока информации о суицидах солдат, мы никогда не видим новости о возбуждении уголовного дела или хотя бы начале досудебного расследования в отношении военных коммисариатов? Ведь именно их призывные комиссии допускают к службе людей, которые, как выясняется, явно неустойчивы в психологическом плане и способны наложить на себя руки или же напротив — жестоких и опасных для окружающих людей? Насколько верным будет утверждение, что работа призывных комиссий в этом плане провалена и что реформировать военную структуру нужно в том числе и с работы военкоматов? И тут же другой момент: не кажется ли, что при сложившейся ситуации многих молодых людей, действительно желающих служить своей стране и для которых служба в армии является большим и важным толчком, попросту лишают такой возможности? И что в нашу армию пропускают далеко не тех новобранцев.
Практический психолог и генеральный директор «Лаборатории психологической безопасности» Алнур Ошибаев считает, что основная проблема – это возможное непонимание важности и ценности качественного человеческого капитала в целом:
«Время не стоит на месте, и если раньше был уклон внимания больше на физический аспект развития призывников, то современные условия требуют более пристального взгляда и на психологическое здоровье кандидатов для прохождения службы. Это касается повышения квалификации специалистов в военкоматах и их оснащения современной аппаратурой по психодиагностике. Но даже если поставить на хороший уровень психодиагностику в призывных комиссиях, проблема полностью не решится. Конечно, после начала службы важна работа психологов и на местах в каждой части.
Но основная проблема — это возможное непонимание важности и ценности качественного человеческого капитала в целом! А добиться качества возможно с закладки в сознание основ культуры, этических ценностей в каждого отдельного человека с самого детства. Начало закладки этих ценностей происходит именно в семье, в процессе воспитания и образования личности.
То есть пока в обществе не будет осознанного принятия культурной основы, эти и многие другие проблемы будут сотрясать еще не раз. Потому что психологическое здоровье и, соответственно, мысли, эмоции и поступки напрямую связаны с уровнем качества этических установок и ценностей, которые впитывает и применяет в жизни каждый человек. Соответственно, винить только военкоматы я бы не торопился».
Журналист Жарас Кемелжан считает, что казахстанская армия похожа на «кровавую баню». Нынче не все дети возвращаются оттуда целыми или живыми. Но Министерство обороны ни разу не признавало своей вины, как и существование в Вооруженных силах беззакония и дикой дедовщины. Ни одна смерть в армии не рассматривается как преступление, виновным всегда делают самого умершего солдата:
«Общественники и политологи давно говорят о необходимости реформ в армии. Однако всякие реформы в казахстанской системе заканчиваются лишь сменой начальников и заместителей. Пора бы понять, что от перемены мест слагаемых сумма не меняется. Например, после январской трагедии президент назначил министром обороны Руслана Жаксылыкова, который, как оказалось, даже не говорит на казахском. Раздирают душу сомнения, когда обороной, армией казахов управляет человек, не говорящий, не умеющий мыслить на языке казахов. А ведь безопасность, армия и обороноспособность – самое уязвимое место казахов. Пока армия не заговорит на государственном языке и приказы не будут даваться на языке казахов, невозможны ни реформы, ни военные, ни государственные и национальные тайны».
По словам психолога Ермека Нурымова, главные причины частого суицида в казахстанской армии – сохранившиеся там советская система и порядки. Если раньше военнослужащие выдерживали прессинг в армии, то нынешнее поколение, выросшее в эпоху смартфонов, выдержать такое не способно:
«Другой аспект проблемы – в нашем обществе нет сформированной национальной идеологии. Например, в Турции работает идеология. А казахстанская молодежь не мотивирована служить родине». Казахстанская армия – это армия суицидников: кто виноват и что делать
Бывший начальник центра военных представительств Минобороны Мухтар Карабеков не согласен с позицией руководства ведомства в отношении этой проблемы. Он подчеркнул, что каждый трагический случай нужно рассматривать в отдельном порядке.
«Рядовые 24 часа находятся под наблюдением. В частях, батальонах есть дежурные офицеры. Говорят, что солдаты сами виноваты. Так не бывает. Солдат в коллективе живет, а не на другой планете. Нужно проводить адекватное прозрачное расследование, привлекать журналистов».
Глава Казахстанской ассоциации психологов Владимир Стеблянко с 25-летним стажем работы в военной сфере считает, что предотвратить суициды в армии может правильно построенная психологическая работа:
«Командиры должны вести наблюдение, психологи должны держать ухо востро. Это можно предвидеть с помощью определенных тестовых методик. Видимо, недостаточное внимание было уделено, поэтому такое происходит. Такие люди (склонные к самоубийствам – Прим. Ред.) не должны попадать на службу. Там должны быть люди с психопатической устойчивостью»
Военный журналист Амангельды Курметулы в свою очередь назвал трагические случаи следствием халатного отношения офицеров к работе и несоблюдения правил безопасности:
«Получение травмы во время бури, сбора снарядов, случаи с летальными исходами в таких обстоятельствах связаны с несоблюдением техники безопасности. В целом за последние 30 лет армия сильно пострадала из-за этого. Наглядный пример: взрывы на складах боеприпасов. Для предотвращения подобных случаев нужно в ближайшие три года проверить техническое оснащение частей Министерства обороны, Нацгвардии, Погранслужбы и квалификацию специалистов». "Страну защищают те, кто не смог "отмазаться" от армии": в чем главные проблемы вооруженных сил Казахстана
Курметулы также считает, что расследованием смертей в армии должно заниматься не Министерство обороны, а отдельная комиссия:
«Проверки в армии проводят сотрудники Министерства обороны. Они никогда не пойдут против своих людей. Понятно, что многие нарушения останутся нераскрытыми. Поэтому нужно создать общественную комиссию при президенте, которая бы занималась проверками по фактам дедовщины в армии».
Председатель Союза ветеранов боевых действий на таджико-афганской границе и военных конфликтов Мурат Мухамеджанов считает, что установить виновного в суициде несложно, если есть на это есть желание:
«В казармах, в помещениях есть видеонаблюдение. Упал, заработал мозоль – найдется ответственный».