Такое мнение «Каравану» высказали опрошенные эксперты.
Вице-премьер Роман Скляр на днях сообщил, что будущий владелец для Карагандинского металлургического комбината найден. И в ближайшее время начнется процедура передачи права собственности.
— Сейчас мы не можем сказать название этой компании, в свое время вы узнаете, сейчас идут между ними переговоры. Это конфиденциальная информация. Поэтому мы ее разглашать сейчас не будем. Но это будет отечественный инвестор, который купит предприятие по его текущей рыночной стоимости и который обязался строго контролировать эту программу. Есть залповые инвестиции — более миллиарда долларов в производство и социальную сферу города Темиртау, — сказал вице-премьер.
Судя по словам премьер-министра, стоимость "Кармета" сейчас – 3 млрд долларов. Это примерно 1,4 трлн тенге.
Однако окончательная стоимость предприятия будет известна только по результатам проведения финансового аудита и due diligence – процедуры комплексной оценки активов и анализа ведения финансовой отчётности, и оценки бизнеса.
Страна выкупить это предприятие сможет, если напряжется. Но что она будет делать с ним дальше? Завод должен работать.
Поиск нового инвестора для "Кармета" – больше политический вопрос, чем экономический. Карагандинская область, по сути, держится на "Кармете". На него завязана вся жизнь региона, в котором проживает почти 1,4 млн человек.
Кто из частников способен выкупить комбинат? Для сравнения, капитализация всего рынка акций Казахстана – 26,2 трлн тенге. Это 56 млрд долларов.
Чтобы было совсем показательно, то 3 млрд долларов – это фондовая цена Народного банка — вечной палочки-выручалочки нашего правительства. Но после того, как правительство попросило «Халык» спасти Казкоммерцбанк в 2018 году, он только сейчас выходит из полосы штормов.
Иначе говоря, таких денег у частного бизнеса нет. Поэтому надо искать варианты.
Финансовый консультант Расул РЫСМАМБЕТОВ считает, что на такое предприятие нужны два инвестора — стратегический инвестор (дядя с деньгами) и управляющая компания (если она с деньгами заходит на операционную деятельность, то таких называют технологический или операционный инвестор).
— Ни у Владимира КИМА («Казахмыс»), ни у Тимура КУЛИБАЕВА (Народный банк), ни даже у Тимура ТУРЛОВА («Фридом холдинг») нет денег в сумме 1,3 млрд долларов «прямщас» для «залповых» инвестиций. Поэтому 99-процентная вероятность, что деньги придут из Нацфонда. Если Нацфонд выдаст, то Минфин должен долей владеть, Комитет госимущества, — говорит он.
На роль операционного инвестора никто из наших не годится. Медь, цинк — не сталь, уверен он. Могут быть китайцы (Baowu — China Baowu Steel Group Corporation Limited — китайская сталелитейная компания, крупнейшая в КНР и в мире), американцы (US Steel Corp), индийцы (Tata Steel), россияне (НЛМК или «Северсталь»). При этом «Северсталь» закрывает в основном внутренний российский рынок, а группа НЛМК — серьезные экспортники, у них и в США активы имеются. Могут японцы попробовать.
— Операционная компания должна быть не просто с деньгами, а с экспортной историей, поэтому американцы чуть слабее, а НЛМК с японцами – интереснее, — говорит Расул Рысмамбетов.
Финансовый аналитик Владислав ТУРКИН, напротив, уверен, что покупателем будет промышленная группа из смежной области. Видимо, из сферы цветной металлургии.
— Это будет кто-то из смежной отрасли, кто готов вкладываться, кто знает, как это все работает, и знает, как получить здесь добавленную стоимость. Только для этих целей можно тратить такие деньги. Это явно не из финансовых групп, явно не олигархи, которые уже участвовали в сделках в последнее время.
У нас самые денежные — это молодой бизнес: например, «Фридом холдинг». Но у них почти нет проектов в смежных отраслях.
Здесь нужны не просто деньги, а технологии и понимание, куда продавать готовый металл. Я бы смотрел на кого-нибудь из «Казминералс», из Евразийской группы. Может быть, «Верный капитал». Булат Утемуратов достаточно серьезно интересуется горно-металлургическим комплексом, — сказал Владислав Туркин.
Вопрос об альянсе двух компаний – финансовой и промышленной – для управления "Карметом", он даже не рассматривает, «потому что из сферы «слияния и поглощения» работает только «поглощение».
— Предприятие проблемное. Непонятно, куда можно будет сбывать продукцию. До настоящего времени казахстанский металл отправляли в Россию. Но здесь тоже не совсем понятно, в Россию ли он шел? Возможно, у соседей сидит посредник, который перепродает его дальше. Но я, анализируя ВВП страны, постоянно вижу, что после начала войны в Украине наш металлургический экспорт очень сильно просел. Видимо, из-за антироссийских санкций, — поделился В. Туркин своими наблюдениями.
Поэтому возникает еще одна версия, почему Лакшми Миттал так легко расстается с "Карметом": он стал таким же токсичным активом, как если бы он был российским предприятием. Ispat сегодня базируется в Люксембурге. Ему принадлежат металлургические заводы в Европе. То есть формально — в недружественных для России странах.
Политолог Данияр АШИМБАЕВ согласен, что в Казахстане готовых инвесторов по черной металлургии нет. Ни по профилю, ни по капиталу.
— Поэтому сейчас, скорее всего, возможны временные варианты. Кого-то заставить или уговорить прийти и все исправить с нуля – очень сложно. "Кармет" — это черная металлургия и угольная промышленность. А у нас большинство специалистов работают в цветной металлургии. И, понятно, свободных денег у них нет, — считает политолог. — "Кармет" был приобретен в частную собственность. Поэтому национализировать его без согласия собственника – значит, мы получим многолетние судебные иски. Скорее всего, будет временная структура, которая будет создана по согласованию с правительством и владельцем, способная взять на себя определенные риски, которые будут при постепенной передаче актива. Эта временная структура будет решать проблемы рынков сбыта, договор "Кармета", выкуп активов, разбирательство с банковскими задолженностями комбината. Такие решение за неделю-две не принимаются.
Что мешает иностранцам покупать казахстанские предприятия
Но политическое решение принято. Президент поставил задачу. Надо постепенно получать дела от текущего собственника. Потом этот временный управленец станет постоянным, либо на комбинат зайдет другой инвестор.
Самый быстрый срок – год-полтора. В реальности, скорее всего — 4-5 лет, если объём взаимных претензий начнет расти.
— Казахстану надо действовать в правовом поле. Какой-то контроль над предприятием Миттал будет сохранять: сбытовую систему он налаживал десятилетиями. И стальной рынок не такой мобильный. Главное, по моему мнению, чтоб Бутя-2 не повторился, — подчеркнул Данияр Ашимбаев.
В идеале процедура передачи права собственности новому инвестору займет не менее одного года, рассказал «Каравану» на условиях анонимности эксперт в области финансового мониторинга. Технически она будет состоять из трех составляющих: финансового аудита, due diligence – процедуры комплексной оценки активов и анализа ведения финансовой отчётности, и оценки бизнеса. Без этого за такое предприятие не возьмётся ни один инвестор.
Но основная проблема: новый собственник должен будет сделать объявление, о том, что предприятие меняет владельца, поэтому все договора "Кармета" с контрагентами должны быть приняты и рассмотрены. Почти наверняка вылезет масса проблемных документов.
С учетом всех этих этапов плюс время на получение претензий – год минимум. Но при условии, что нынешний владелец добровольно и добросовестно передаст аудиторам все свои документы.
Если бы это было чисто казахстанское предприятие, то аудиторы обошлись бы простым объявлением в прессе, что новый владелец принимает претензии в течение месяца. Здесь, учитывая, что у него много международных контрактов и обязательств, это займет минимум полгода.