Джозеф Най, политолог из Гарвардского университета, подробно представил роль языка как инструмента “мягкой власти”,передает медиа-портал Caravan.kz со ссылкой на intersectionproject.eu.
Согласно его суждениям, любой пользователь языка будет зависеть от его сути, ведь языковые ценности глубоко укореняются в его грамматической структуре.
Правительства Средней Азии признают способность языка определять отношения региона с остальным миром как в культурном, так и в геополитическом смысле. Как и во многих других странах, развитие языкового обучения в регионе стало важным инструментом публичной дипломатии и “мягкой силы” для окружающих стран, стремящихся к политическому влиянию. “Мягкая сила” — форма внешнеполитической стратегии, предполагающая способность добиваться желаемых результатов на основе добровольного участия, симпатии и привлекательности.
Согласно Глобальному индексу влиятельности языков, язык рассматривается с точки зрения пяти категорий: это география распространения, экономика, коммуникация, СМИ и дипломатия. Согласно этому показателю, как и следовало ожидать, в топе существующих языков находятся английский и китайский, в свою очередь русский также расположился в первой десятке рейтинга.
В настоящее время эти три языка активно конкурируют в Центральной Азии. Существует также четвертый язык, борющийся за влияние в регионе, — турецкий.
"Российская Федерация признает необходимость “мягкой власти” в своей Концепции внешней политики 2016 года, — отмечает издание. — Стратегические цели России включают в себя расширение сферы русского языка и культуры в «русском мире». Существует специальная государственная программа — «Русский язык» на 2016-2020 годы, которая касается непосредственно языковой политики. В этом документе говорится о том, что русский язык является мировым языком и крайне важен для цивилизации. Финансирование программы составляет более семи миллиардов рублей, это около 122 миллионов долларов, и предлагает среди прочего «активную наступательную стратегию».
Русский язык по-прежнему широко распространен в Центральной Азии, в настоящее время в Казахстане 84 процента людей говорят по-русски.
В то же время число людей, получающих образование на русском языке, сократилось. В свете этого упадка Россия намерена переломить ситуацию и не сдавать позиции таким языкам, как, например, китайский, подчеркивает автор и переходит к рассказу о другой державе — Китае.
Политические императивы китайского правительства в отношении языков страны включают как внутренние, так и информационно-пропагандистские аспекты. Пропаганда означает продвижение китайского языка как международного. Что касается политических инициатив, китайское правительство вложило значительные средства в Институты Конфуция и Конфуцианские классы через управление Международного совета по китайскому языку. Китай тратит на академические обмены и программы по продвижению языка и культуры более 10 миллиардов долларов в год.
В 2004 году Китай открыл свой первый Институт Конфуция в Сеуле. На апрель 2017 года насчитывалось пятьсот институтов по всему миру, в Казахстане существует пять Конфуцианских отделений.
Академическая мобильность в университетах Китая также получила широкую популярность среди казахстанской молодежи. По информации Китайского стипендиального совета, еще пятнадцать лет назад в Китае обучались буквально единицы студентов из Центральной Азии, но уже сегодня около 12 тысяч студентов из Казахстана получают образование в Китае.
В этом отношении также важен проект “Один пояс и один путь”, который стал китайской экономической инициативой, поскольку Центральная Азия играет решающую роль в ее успехе.
Согласно Глобальному индексу влиятельности языков, категория "коммуникация и СМИ" включает в себя лучшие университеты, ряд кинопроектов, интернет-контент и прессу, и здесь английский язык лидирует.
В 1992 году британский академик Роберт Филлипсон опубликовал книгу под названием «Лингвистический империализм». На самом деле это постколониальный взгляд на английский язык, который подразумевает преподавание английского языка как инструмента власти. Но в случае с Центральной Азией скорее русский язык можно считать постколониальным, а английский язык имеет более нейтральные коннотации. Можно сказать, что Казахстан рассматривает английский язык как важный элемент языковой политики, где английский выступает в роли моста к внешнему миру. Казахстан перешел на трехязычное образование, более того, в рамках государственной программы «100 конкретных шагов» более 500 учебных классов должны перейти на англоязычное обучение.
В 2013 году центр мониторинга ЕС опубликовал «Краткий обзор политики», в котором говорится, что роль русского как лингва-франка будет снижаться, а на английском и китайском будут разговаривать высшие слои общества.
Подводя итог, можно сказать, что английский будет также доминировать в сфере СМИ и развлечений, язык имеет преимущество, поскольку он активно продвигается властями. Русский язык, вероятно, ожидает упадок, а китайский станет более важным. Поскольку мощь Китая все возрастает, остается вопрос: “Cтанет ли китайский язык мировым?”. Ведь его сложная фонетическая структура и система символов могут стать серьезным препятствием для изучения.
Перевод Дианы Байжигитовой