Участковый разве что в гости приезжает
Ох, что-то мы не туда приехали. На пятьдесят километров отъехали от столичных строек – и на тебе, опять на въезде в поселок Сабунды уперлись в солидный возводимый объект. Что там на плакате? Интернат-медресе на 40 мест… Местные пояснили: спонсор строит, сам родом из здешних, из соседнего аула Алгабас, сейчас, правда, в городе живет и работает.
Как раз в Алгабас мы и направлялись. Слышала как-то от знакомых, что там старейшины такой порядок держат, что участковый разве что в гости приезжает. Еще шесть километров по полевой дороге – и мы в ауле.
Всего 17 дворов, не огороженных заборами, как это и водится в казахских селах. Вросших в землю мазанок здесь нет, дома саманные, но высокие, оштукатуренные, беленые. Возле каждого – целый ряд сараев, огромные сеновалы. Похоже, не бедствуют здесь люди, раз столько скота держат. Ну и чисто женским взглядом отметила: на веревках белье полощется хорошее, полотенца, покрывала не из дешевых… А там вон стропила под новую крышу поставлены, антенна спутниковая в небо заглядывает. Нет, не похож аул на вымирающий.
“А что тут начальству делать?!”
Дом старейшины нам показали сразу. Ожидали увидеть сурового строгого аксакала, но к нам вышел приветливый, моложавый, несмотря на положенную его статусу и возрасту седую бородку, ага. Глаза молодые, смеющиеся.
Потом в разговоре оказалось, что пошутить аксакал действительно любит.
– Часто начальство из района, области к вам заезжает?
– А зачем? Это раньше, когда здесь совхозная ферма была, с восьми утра уже машины стояли. Сейчас тут взять нечего. И волки на стадо уже не нападают, – лукаво усмехается аксакал.
Много лет привычный быт аульчан пытались “улучшать” то колхозными, то совхозными, а то и вообще “южнотрестовскими” порядками. Но алгабасцы сохранили и обычаи, и навыки своих предков-скотоводов. Эти корни и спасали их во все времена и от всех ветров перемен. Они же помогли встать на ноги и сейчас.
Скотину лучше припрятать – мало ли…
Только вот до сих пор, оказывается, нельзя спрашивать аульчан, сколько скота у них на подворье. И в этом не только суеверие и боязнь сглаза. Слишком долго вынуждены были прятать они “лишних” овец, лошадей от глаз властей подальше. Районное начальство говорит, что и при недавней переписи называли далеко не все. Понять людей можно – мало ли…
Однако новые времена и близость столицы все же внесли коррективы в жизнь аула. Молодежь учится, живет и работает в городе. Из 97 жителей Алгабаса большинство – пенсионеры. Школьников в начальной школе с единственной учительницей Алией Ахметовой – всего девять.
Но в субботу и воскресенье пустынные улочки оживают, заполняются детворой. Это на выходные приезжают к старикам дети, внуки, правнуки. Привозят городские гостинцы, помогают по хозяйству и назад, конечно, уезжают не с пустыми руками, вернее, багажниками. Потому и держат столько скота аульчане – на всю многочисленную семью. Так и идет современная “смычка” города с аулом. По вполне разумному кругу. В ауле – своего рода семейный “подхоз”, в городе для молодых – другие блага и возможности.
Вот и просторный дом Хамитжановых в выходные станет тесным.
– Все приедут – Бахтыбай, Бекзат, Салтанат, Багила, Баян, Базарбай, Бесембай, Болат. Внучат привезут, скучно не будет, – смеются старики.
Может, оттого 68-летний Амангельды и не ропщет на свою пенсию в 12 тысяч тенге, хоть и отработал 40 лет механизатором.
– Хватает, – говорит он. – Бараны есть, коровы есть, гуси, утки, куры есть, лошади есть, все есть. Воды только нет.
У реки – и без воды
С водой здесь действительно тяжело. Некогда чистая река Нура заражена ртутью. Водоводы, оставшиеся с советских времен, пришли в негодность, реконструкция закончится к следующему году, а пока спасает родник неподалеку. Из него и берут аульчане питьевую воду.
У рачительного Амангельды имеется для этого “водораздатка”: цепляет к своему трактору цистерну, и куба воды хватает не только ему, но и соседям. У него и впрямь все есть – и сенокосилка, и прочие необходимые для его семейной фермы механизмы.
Все это досталось не от развалившегося совхоза – тогда всю технику “прихватизировало” начальство, которого и след простыл. Сам с детьми покупал всего понемногу, ремонтировал, “на колеса” ставил. “Все есть, все хорошо”, – повторял аксакал.
– Ну а с землей споры есть? Никто не покушается? – спрашиваю я.
– Нет. Какие споры? Наш род здесь всегда жил. Чужих нет, жили и жить будем, – вот тут глаза аксакала посерьезнели. – Наша это земля.
– Ну а старики уйдут, тогда что?
– Старшие из детей приедут.
Аксакал неторопливо рассказывал о своей жизни, о том, как жил и выживал он со своими родичами на этой земле, иронично перешучивался со своей Алтын, брал за руку, за браслеты – “серебра не носит – Алтын ведь. Я ее издалека взял – чтобы к своим не бегала…”. Прощаясь, старики вынесли угощение на дорогу – кумыс, приготовленный заботливыми руками Алтын. И курт. Наша собеседница почему-то призналась в разговоре, что в детстве таскала его с акмолинскими мальчишками с соседской крыши: “Аксакал во дворе, опирающийся на палку, старательно делал вид, что этого не замечает. Не заметить нас было нельзя – так шумно мы возились и шикали друг на друга. А потом в пыльных кустах акаций грызли эти твердые остро-кисленькие камушки».
Дорогой займутся после… 2011 года
Едем дальше – еще километров на пятьдесят от Астаны. И проехали – по ужасной тряской “полевке” до Уялы. Это поселение чуть больше Алгабаса – здесь 22 двора. Еще до революции населял эти места род тортеу. А остальное все то же: “Все хорошо. Электричество есть, скот есть, рыба в реке есть. Всё есть. Кроме воды и дороги”.
Дом, в который вошли, – один в один с тем, в котором побывали в Алгабасе. Та же архитектура большого прохладного в жару саманного дома, высокие потолки с выпирающими бревнами перекладин, обширное подворье…
Скот здесь поят из Нуры.
– А как же ртуть?
– Ничего… Она на дне. А воду скоро нам дадут, праздник будет в октябре, большой той.
Проверили – действительно: будет и вода, и той. В ауле, где никогда прежде не было водопровода, даже в эпоху Советского Союза, скоро заработают три водоразборные колонки. Вода по специально разработанной технологии очистки пойдет из реки Нуры и будет очищена от всех вредных примесей.
С дорогами хуже. Как нам ответили в Комитете автомобильных дорог Минтранскома, “есть более проблемные, не связанные дорогами города и населенные пункты, на юге, например, или на петропавловском и усть-каменогорском направлениях, а здесь мы пока будем вести поддерживающий ремонт”. То есть ремонт “гравийки”. Перспектива нового асфальта на коргалжинских трассах просматривается только после 2011 года.
Ладно. А с образованием – проблемы ведь?
Трудностями нас не испугаешь
– Как и во всяком небольшом селе, школа у нас малокомплектная, – говорит ее директор Орынбай Тусупбекова. – Учатся здесь дети до 9-го класса. Судя по тому, что наши ученики не имеют проблем с дальнейшим образованием, учим мы их неплохо.
Возможно, с преподавателями повезло. А может, спасает то, что в большом городском классе ученика спрашивают два-три раза в месяц, а здесь сачкануть практически невозможно – отвечай каждый день.
Учеников в школе всего 29. Несмотря на то что предписаниями отдела образования требуется не менее 41 учащегося, район школу не расформировывает. Родители наотрез отказываются отдавать детей в интернаты, отрывать от семьи, от дома. В ауле появляется все больше молодых семей, только из семи школьных преподавателей трое в декретном отпуске – зачем закрывать? Появились двое молодых специалистов, одну даже успели замуж выдать.
– У людей в нашем ауле появилась надежда на лучшее, – убеждена Орынбай. – Не верили, что воду дадут – но вот она будет. В школе компьютеры появились, ксерокс есть, спонсоры помогают…
P.S. Возможно, жизнь в коргалжинских аулах, в которых мы побывали, не характерна для всей казахстанской глубинки. Но так уж здесь сложилось – с позитивом после нескольких тяжелых лет. У людей, живущих на земле предков, всегда сильные корни. Им бы только не мешать.
Астана – Алгабас – Сабунды – Уялы
Наталия БУРАВЦЕВА, Андрей ТЕРЕХОВ (фото)