Однако во времена оно такое жилье “отстойным” вовсе не считалось, и обитали в нем счастливые люди. Счастье было малометражным, а в полном комплекте еще и малолитражным. Горбатенький “Запор” был смешным, но хотя бы, в отличие от “Трабанта”, железным.
Всё проходит. Но в памяти остается. Хрущобные жильцы украшали свой быт как могли. Стены выбеливали гашеной известью, это была память о зажиточных хатах Малороссии, отличавшихся от срубных курных изб, проконопаченных мхом. “У вас вся спина белая” – так шутили 1 апреля, ибо стерильная опрятность жилища отличалась вредной маркостью. Позже, когда хирургическая белизна запросила узора, стали делать “накат” специальным валиком на длинном шесте. Ну, а что? Как у людей. Потом вдруг появились бумажные рулоны с рисунком, ими на все четыре стороны оклеивались. Даже буйно-хмельной персонаж Высоцкого их приметил: “Только помню, что стены – с обоями…”. Ну и пошло-поехало: посудный шкаф стал сервантом. Внутри серванта – сервиз. Лучше всего – “Мадонна”. И ковер на стене. И палас на полу. А шиньон? А нейлон? А плащ болонья? “Балоневый”, как говорили для ясности. Ну и, натурально, джерси с кримпленом, а позже и “вранглера с адидасами”. Мальчики побойчей фарцевали, а девочки из небогатых семей копили на джинсы и падали в голодные обмороки. Так и дошагали до “евроремонта”. Всё было – как у людей.
Чем объяснить это медленное, но неотвратимое изменение вкусов, привычек, представлений и взглядов? Модой? Но ведь очевидно, что мода откуда-то приходит. И на естественный вопрос откуда, получаем очень точный ответ – оттуда. Солнце идет с востока, а мода являлась нам с Запада, который есть понятие не только географическое, но и цивилизационное. И дело тут не в моде.
Древние римляне не могли заставить варваров отказаться от меховых штанов и пива, поскольку виноград в их лесах не рос, а зимы бывали суровыми. Но кто заставил короля Оттона I спустя четыреста лет после гибели Рима назвать необъятный варварский край свой, где сейчас Германия, Голландия, часть Франции, Италии и Чехия, Священной Римской империей, Sacrum Imperium Romanum? Скорее всего, это была не мода, а попытка уподобления успешной цивилизации, породившей действующие и поныне механизмы культуры, права, военной науки. Подобных примеров в истории множество. Иные из них поражают величием, другие отдают бытовым фарсом – Петр Великий, как известно, силой вгонял своих современников в “немцы”, но уже спустя век их потомки с величайшей охотой “офранцузились”.
Культура подобна сообщающимся сосудам: если в одной части создается избыточное давление, то часть вещества, не всегда лучшего, непременно попадет в соседний отсек. Всеми правдами и неправдами.
История государственности США, как ни прискорбно сознавать этот факт ее обывателям, не насчитывает пяти веков. В этой стране, увы, нет тысячелетних городов. Она зародилась от не слишком дружелюбных объятий испанских, британских, голландских, шведских и французских колонизаторов, а на сцену мировой политики вышла сравнительно недавно, избежав суровых увечий мировых войн. И вот она поднялась во всем голливудском блеске, предъявив остальному миру, еще не отошедшему от кошмаров бойни номер два, идиотически улыбчивый образ белозубого существования, с его шулерским обаянием кредитных карточек, с автомобилями крокодильской длины, с загородными особняками картонной прочности и жизнерадостно-бессмысленным междометием “Ok!”, просочившимся во все языки планеты. Ну и, разумеется, джинсы, куда без них.
Это называется expansion of forms of life – распространение жизненных форм. Закон сообщающихся сосудов.
McDonald’s – из того же ряда. И ведь решительно все знают, что пища эта вредна и не так уж вкусна. И Америке мы уж сто раз пропели “гудбай”, и про тертые джинсы, что стали узки нам, всё ей сказали.
Но…
33 тысячи ресторанов в 118 странах. Полмиллиона человек персонала. Что мы, хуже? Пусть будет. Как у людей.
Алматы