На днях издание Kok Team писало о ситуации, когда в карагандинском ВИЧ-сервисном ОО “Gay and Lesbian Alliance” раздавали просроченные лубриканты. Также объединение критиковали за другие нарушения в работе. Затем этот случай объяснила другая организация и частично взяла вину на себя. Оказалось, она рассылала наборы для самотестирования на ВИЧ, в которые и входили проблемные продукты.
Основатель комьюнити-центра Safe Space Almaty Амир Шайкежанов поделился с корреспондентом Сaravan.kz подробностями. Корреспондент узнал, что, кроме качества лубрикантов, изменилось в жизни казахстанского ЛГБТ-сообщества во время пандемии.
– Как пандемия и карантин отразились на ЛГБТ в Казахстане?
– Есть последствия общие для всех. Это проблемы с трудоустройством, с оплатой счетов, но, по моим наблюдениям, они сильнее сказываются на более уязвимых людях. Некоторые работодатели в первую очередь увольняют тех, на кого есть предвзятые взгляды. Однозначно, больше всего трудностей с этим у трансгендерных людей: им тяжело как найти работу, так и удержать ее. Есть и проблемы, косвенно связанные с сообществом. Например, мужчины, которые практикуют однополый секс, обычно более уязвимы перед ВИЧ-инфекцией, а в первое время из-за пандемии были большие проблемы с доступом к СПИД-центрам, куда иногда нужно ездить за лекарствами. Многие несовершеннолетние ЛГБТ, вынужденные жить с родителями, испытывают психологическое давление, а иногда и физическое насилие. Понятно, что это вопрос общий для многих слоёв населения, но для ЛГБТ-подростков он стоит достаточно остро, они находятся в красной зоне. То же самое касается лесбиянок и бисексуальных женщин. Ведь если от родных финансово зависит совершеннолетний парень, относящийся к ЛГБТ, к нему с меньшей вероятностью применят физическое насилие – только экономическое.
– Насколько часто в Казахстане нарушают права представителей ЛГБТ?
– Сложно сказать по ряду причин. Нет достоверной статистики, сколько из заявивших, что столкнулись с нарушением своих прав, – представители ЛГБТ. Люди часто опускают эти подробности, хотя именно они могли спровоцировать агрессора. Многие боятся раскрыть свой статус и даже не обращаются с заявлениями. Хотя в последние три-четыре года люди активнее сообщают о нарушениях своих прав, даже иногда доходят до судов. Но из-за давления полицейских и участников конфликта к концу многие теряют решимость и энтузиазм.
– Сколько человек обратились к вам за помощью с начала карантина?
– В комьюнити об этом пишут не так часто, большинство людей говорят лично со мной. С марта в проект обратились семь-восемь человек, но отдельно мне в социальных сетях писали о своих сложных обстоятельствах ещё пятнадцать.
– С какими ситуациями обращаются чаще всего во время пандемии?
– Однозначно, люди стали больше говорить о своём ментальном здоровье, это основная часть обращений. Ну и остаются кейсы с преступлениями, когда кто-то нападал на однополые пары. Также бывают проблемы, связанные с ВИЧ-инфекцией или с родственниками, но лично ко мне в основном до этого обращались больше за тем, чтобы просто социализироваться. Раньше люди хотели найти комьюнити, а теперь конкретно и чётко формулируют запрос так, что они ищут себе психолога.
– Вы сталкивались с тем, что многие мужчины снисходительнее относятся к лесбиянкам, чем к геям? С чем это может быть связано?
– Если это касается тех негетеросексуальных женщин, которые выглядят как конформистский сексуальный объект для мужчины, тогда к ним отношение более снисходительное именно по этой причине. А если девушка выглядит не очень феминно, тогда на них бывает достаточно агрессивная реакция. К тому же, по моим ощущениям, есть больше снисходительности к негетеросексуальным людям противоположного пола. То есть женщины чуть более снисходительны к гомосексуальным мужчинам, а мужчины – к гомосексуальным женщинам. Может быть, это связано с тем, что мужчины ощущают больше риска от геев, оттого что не всегда могут по виду определить ориентацию человека, то же самое может быть и у женщин. Но это не достоверный факт – просто предположение.