В основном страна живет по той версии Земельного кодекса, которая была принята ранее. И которая, как уверены некоторые эксперты, существенно тормозит развитие сельского хозяйства и не внушает фермерам веры в светлое будущее.
Повелители пробирок
Все лето аналитик центра прикладных исследований “Талап” Даурен ОШАКБАЕВ колесил по казахстанским полям, общался с фермерами и пришел к неутешительному выводу, что действующие нормы земельного законодательства – это в буквальном смысле благодатное поле для коррупции.
Ну вот, например, норма о рациональном использовании сельхозземель, согласно которой землепользователь не должен допускать ухудшения ряда почвенных показателей по содержанию гумуса, калия, пестицидам и различным солям и минералам.
По старому законодательству проверять фермеров должны были раз в 7 лет на богаре и раз в 5 лет на орошаемых почвах, по новому – в течение первых 5 лет аренды – ежегодно, потом – на орошаемых пашнях каждые три года, на богаре – каждые пять.
Проверка – это забор почвы где-то в поле, собранные образцы сравниваются с первично-базовыми показателями.
– Забор проб происходит где-то на полях, однако современная аграрная наука признает, что каждый квадратный метр пашни отличен от другого и должен обрабатываться и оцениваться по-своему. Кроме того, есть природные условия, которые могут повлиять на показатели проб. И даже если не будет никакой мотивации намеренно искажать данные проб, всегда есть риск неточности. Но в то же время нельзя отменять и субъективный фактор. Фермеры опасаются, что результаты анализов почвы станут источником коррупционной ренты для чиновников, – говорит он.
И признается, что опасения уже подтверждаются на практике. Некоторые фермеры даже называли “таксу” за хорошие показатели – от 100 тысяч тенге с хозяйства. Сберечь и приумножить
Не посадим, так напишем
Вторая возможность для коррупции, на которую обращает внимание Даурен Ошакбаев, это требование соблюдения севооборота в соответствии с тем планом, который утвержден на основании научных рекомендаций, издаваемых для общего пользования.
– Во время поездок по полям я был и в научных институтах, и в опытных хозяйствах, и на обычных предприятиях. Могу отметить, что на опытных полях качество и урожайность культур сильно отстает от показателей передовых промышленных хозяйств. Это, во-первых. Во-вторых, в силу недофинансированности и ряда других причин, надо признать, что отечественная наука не является источником передовых знаний о земледелии. Соответственно, не ученые вводят новые культуры в севооборот, а сельхозпроизводители. Как это случилось с чечевицей. Поэтому сложилась ситуация, что к тому времени, как ученые введут ту или иную культуру, крестьяне ее уже давно выращивают, – рассказывает Даурен Ошакбаев.
Что же делать сельхозпроизводителю, у которого в севообороте нет культур, которые он хочет выращивать? Естественно, он будет врать и фальсифицировать данные, а потом давать взятку для того, чтобы это скрыть.
Не меньшие коррупционные риски, по мнению аналитика, несет и норма о том, что фермер должен поддерживать урожайность на уровне средней по району, но не менее 80 процентов от среднего показателя. А если не выросло? Крестьяне могут рассказать много историй, как над одним полем дожди шли вовремя, а на соседнее за все лето ни капли не упало. Но перед законом все равны. Вот фермеры и приписывают себе несуществующие урожаи. Естественно, не без ведома проверяющих.
Субчик для кума
Есть еще один существенный тормоз развития аграрного сектора, который “сидит” в земельном законодательстве. Это запрет на субаренду сельхозземель. Изначально предполагалось, что эта норма не допустит того, что кто-то оттяпает у государства большой надел по каким-то серым схемам, а потом начнет на этой земле спекулировать.
Но, как признают эксперты, идея давно и с треском провалилась.
– Вопрос, кому дать землю, решается очень узким составом лиц, а если говорить прямо – местными акимами. В итоге земля дается тем, кто входит в близкий круг этих акимов, – рассказывает о текущем положении дел ректор КазАТУ им. С. Сейфуллина Ахылбек КУРИШБАЕВ.
Бывший министр сельского хозяйства страны год назад был в составе комиссии, которая должна была разобраться с земельными поправками, и говорит, что о кумовстве и трайбализме при распределении сельхозземель рассказывали многие фермеры.
– По моим личным ощущениям после общения с фермерами, порядка 40 процентов земель на юге находится в субаренде, на севере – примерно 20 процентов. Более точной информации достать невозможно. Есть профессиональные крестьяне, агрономы, с техникой, с желанием работать, но без земли. Они берут в аренду у других КХ и выращивают, например, сою, как в Алматинской области. В ЮКО так выращивается часть овощей. Очень много оралманов из Узбекистана подобным образом возделывают земли. По большому счету, это нормально. В среднем крестьянские хозяйства платят на гектар 7 тенге единого земельного налога, при этом такая теневая аренда в Южно-Казахстанской области составляет от 20 000 до 80 000 тенге на гектар, – рассказывает о масштабах субаренды по стране Даурен Ошакбаев.
Но проблему здесь представляет не только коррупция и не только растущая из-за субаренды себестоимость конечной продукции.
– Такая субаренда производится в лучшем случае по договорам совместной деятельности, которые не очень хорошо защищают фактического арендатора, в худшем случае все происходит вообще в рамках джентльменского соглашения. А это создает для человека, который работает на земле, очень большие риски. Когда я разговаривал с одним из таких “кочующих” крестьян, он признался, что переезжать с одного поля на другое ему приходится буквально ежегодно, и, понимая всю нужность севооборота, он везде сеет сою, – говорит Даурен Ошакбаев. Поля роста
Когда на поле засуха. Денежная
Эксперты собрались за “круглым столом”, дабы обсудить, как земельное законодательство может привлечь инвестиции в казахстанский АПК. Вердикт Даурена Ошакбаева короток: никак. Хотя бы потому, что в стране действует запрет на продажу земли сельхозназначения в частную собственность, тем более иностранцам. Вместе с тем потенциальные крупные инвесторы, как уверяет аналитик, в первую очередь идут в те страны, где частная собственность на сельхозугодья возможна. Потому что для них это прежде всего бизнес. А как можно строить долгосрочные планы в стране, где в самом законодательстве заложена уйма коррупционных рисков?
В то же время Ахылбек Куришбаев уверен, что проблема казахстанского АПК не только в законах.
– Камень преткновения в привлечении инвестиций в сельское хозяйство – это не только отсутствие частной собственности на землю. Мы должны понимать, что 93 процента наших пахотных земель находится в зоне рискованного земледелия. На один урожайный год может прийти несколько неурожайных, – объясняет он свою точку зрения.
А повысить урожайность могут только инвестиции. Замкнутый круг, разорвать который может только государство со своими субсидиями и дешевыми кредитами.
В то же время, наверное, помня, чем обернулись прошлогодние события, ректор КазАТУ предлагает земельное законодательство оставить пока без изменений.
– У нас есть одна большая проблема – отсутствие контроля над землепользованием. Ну не могут 217 инспекторов, сидя в городе, контролировать 100 миллионов гектаров земель сельхозназначения! Поэтому в первую очередь нам необходимо обеспечить космический мониторинг. Это сделать относительно несложно, мы уже смотрим из космоса на уборку урожая, – уверен Ахылбек Куришбаев. Без посредников и перекупщиков казахстанские фермеры разорятся — эксперт
По его твердому убеждению, если удастся наладить в стране контроль за сельхозземлями, то получится и коррупцию искоренить, и инвестиционную привлекательность АПК повысить.
АСТАНА